Обеспокоенность Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Московской патриархии деятельностью на православных выставках некоего «бога Кузи» вызывает неподдельное удивление и желание понять, в чем же здесь дело. Группа Андрея Попова, который в качестве последнего средства принял на себя имя знаменитого Кузьмы Алексеева, лидера одного из мордовских народных движений, явно не представляет конкуренции большой и разветвленной сети приходов РПЦ. Причина обеспокоенности в другом.

Андрей Попов создал типичную коммерческую православную группу и стал конкурировать с РПЦ на почве вполне конкретной. Он стал оттягивать часть средств людей, вовлекаемых в коммерческие проекты на основе т. н. «народного православия». Сразу надо оговориться, что это социальное явление – совокупность различных практик, нередко имеющих к православной вере самое косвенное отношение, но зато весьма неплохо встроенных в процесс инвестирования народом средств в область религиозного.

К народному православию принадлежат такие практики и явления, как «старчество», паломничества, транспорт реликвий (в т. ч. «земельки», «сухариков», благословленных тряпочек, «маслица» и освященной воды). Многие из этих явлений сами по себе выросли из институциональной религиозности. Какие-то оформили недостающие религиозные запросы, иные внесли в религиозное поле элементы народного язычества, третьи стали выражением горизонтальной связи и мобилизации через религию. Ругать их, как фактически делают в Отделе по взаимоотношениям РПЦ, бессмысленно, ибо это вполне рефлективное движение социума.

Более того, такие сетования не вполне оправданы еще по одной причине. Указанные практики уже давно (и некоторые довольно прочно) взяты на вооружение самими церковными иерархами и околоцековным бизнесом. Паломнические службы, аффилиированные с приходами вплоть до обязанности путешествия «на канавку» или к определенному старцу. Приходские и монастырские записочные бизнеса на православных ярмарках, в метро и даже в холлах вузов. Распространившееся учение о том, что в церкви есть особое служение, «старческое», невиданное и неслыханное в православном учении и у отцов Церкви, но однако ж весьма популярное.

Все это наводит на мысль, что «святые отцы» возмущены не столько формой, сколько «отсутствием лицензии» и недобросовестной конкуренцией со стороны Андрея Попова. Мелкий бизнес мешает крупному, который вдобавок монополизировал выдачу лицензий.

Значит, дело только в бизнесе? Что же тогда мешало Попову просто стать доверенным лицом какого-то батюшки или даже епархиального архиерея и торговать «под крышей» вполне законно? Ответ казалось прост – пришлось бы делиться. Вместо этого надо было как-то оформить свой бизнес со стороны харизматической. Тут есть несколько стратегий, но Попов выбрал самую народную. Можно было выбрать себе удаленного епископа – какого-нибудь украинского «автокефального», белорусского «во Америце сущаго», ИПЦшного или истинно-зарубежнического, а то даже и старообрядческого.

Но, видимо, эта аффилиация не давала бы оперативно принимать решения. И Попов сперва назвал себя «владыкой Романом», а потом, недолго думая, воспользовался рецептом мордовского бунтаря начала 19 в. Интересно, что «Кузькой-богом» Кузьму Алексеева, бывшего вполне себе православно-верующим, разве с несколько мордовско-этническим оттенком, прозвали его недруги, русские крестьяне села Лыскова. Как бы с Поповым не вышло того же…

Но кажется, тут есть и религиозная составляющая, отсылающая к истории русского эсхатологического сектантства. В проповедях его последовательниц звучат эсхатологические ноты вполне конкретного рода: «…будто восемь Христов ходит по земле, возлагают руки и исцеляют душу и тело. Выставки как источник помощи – единственный способ связаться с Богом (!) Владыке необязательно знать имена всех, кто заказывает молебны, он просто посылает им импульсы любви, и эта любовь помогает людям – изменяет и очищает. Уже сейчас совершаются чудеса, превосходящие Евангелие. А что будет через 10 лет?»

Эта экзотика – никакая не западная, не занесенная коварными миссионерами. Это обычный мир русского сектантства, вроде скопцов, прыгунов, эсхатологических бегунов и других.

Итак, перед нами - коммерческая история, слегка подернутая флером религии. «Владыка Роман, он же старец, он же Кузя-бог» - никакая не «деструктивная секта», а самая обычная народно-православная. Внутри РПЦ таких групп тоже довольно много, просто ведут они себя осторожнее и имеют соответствующее разрешение от церковной власти, делятся с ней и не высовываются. То там, то тут в епархиальных отчетах или в прессе публикуются рассказы о таких группах в церковной ограде. И в этом смысле эта история про современную религиозность: немного сектантства, немного новых религиозных практик, немного бизнеса и много путаницы и неразвязанных узлов.

 

Алексей Муравьёв