В 2011 году Калужский суд признал экстремистским материалом безобидную картину Александра Савко «Путешествие Микки-Мауса по истории искусства» по иску жительницы города Таруса. Она, просматривая работы выставки «Запретное искусство», где эта работа экспонировалась, была оскорблена этой картиной. О том, зачем эта православная жительница, шаркая по Интернету, решила просмотреть работы выставки, о которой было говорено-переговорено столько всего, мы спрашивать не станем. Ответ вполне можно предположить. Никак взыграло подспудное желание оскорбиться или же элементарно нажиться за счёт чужой беды.
То, что православных оскорбляет буквально всё, мы давно поняли. Это не их вина, а их церкви. Другое дело светские власти. Зачем идти на поводу у одной конкретной группы россиян, которая постоянно попадает во всё более забавные процессы (даже Л. Н. Толстого чуть не признали экстремистом за его высказывания против РПЦ (о том, как сама РПЦ высказывается по поводу Толстого мы благоразумно промолчим))? И когда, наконец, будут созданы некие объективные основания для дел (административных, кстати) об оскорблении чувств верующих? Какие конкретно жесты, действия, слова, образы их оскорбляют? Какие специалисты будут решать, что является оскорблением, а что нет? И почему бы не уравновесить эту административную статью оскорблением чувств атеистов? Или что, у неверующих их нет? Непонятно.
Но не в этом, конечно, дело. Можно смириться и с той статьёй об оскорблении этих самых чувств, какая сейчас есть в КОАП РФ. Гораздо большую опасность представляет практика отнесения неких материалов к экстремизму, равно как и сами статьи об экстремизме, особенно 282 УК РФ, совершенно неконкретная и непонятная, дающая возможность привлечь по ней, при желании, не только патриарха РПЦ Кирилла за его недавние высказывания о славянах в его программе «Слово пастыря», но и действующего президента РФ за его забавный комментарий о том, чтобы было, если бы прославившаяся в этом году группа PussyRiotзашла в мечеть или синагогу, а не в ХХС.
Между тем существуют ведь международные определения экстремизма, как и международная практика возбуждения дел по этому правонарушению. Вот, например, определение из «Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом», которую подписали множество стран, в том числе и РФ: «экстремизм — какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон». Если кому-то этого мало, то есть и другое определение, Парламентской Ассамблеи Совета Европы: «экстремизм представляет собой форму политической деятельности, явно или исподволь отрицающую принципы парламентской демократии и основанную на идеологии и практике нетерпимости, отчуждения, ксенофобии, антисемитизма и ультранационализма».
Если держаться точно этих определений из международного права, которое, как известно, выше национального, то признавать экстремистскими художественные произведения крайне затруднительно, равно как и всякое резкое высказывание, особенно простого человека, воспринимать как обязательно возбуждение к кому-то ненависти и провоцирование вражды и всякой розни. Тем более если приглашать в качестве экспертов действительно независимых людей, а не связанную с одной из сторон публику, как в известном августовском суде.
Увы, заключения профессионалов обычно грубо игнорируются судом. Ничем не помогла, например, кураторам выставки «Осторожно, религия!» экспертная оценка Л. А. Бажанова, который терпеливо объяснял суду все тонкости современного искусства и то, что произведения, какими бы радикальными они ни были, не могут никого оскорбить из разумных людей, если не нарушено культурное пространство, то есть пространство искусства (музей) не заменено пространством религии (храм).  
Но вернёмся к картине московского художника Александра Савко. Странно, что не нашлось среди православных ни одного человека, который бы заметил, что эта картина, которая повторяет собой гравюру Нагорной проповеди Юлиуса Шнорр фон Карольсфельда, только с заменой Христа на Микки-Мауса, вовсе не богохульна. Тем более что совмещение профанного и сакрального вполне характерно для постмодернизма и уж тем более для концептуальных стилей в искусстве. Но самое главное, что идея этой картины достаточно явная и вполне христианская: нравственный кризис человечества. Когда-то люди слушали Христа и стремились познать истину, а теперь (при всём уважении к классическому образу Микки-Мауса) они слушают массовую культуру и её боготворят.
Это самый общий смысл картины Савко, который буквально лежит на поверхности (не хочется всё-таки думать, что его заметили только искусствоведы). Тогда на что же обиделась безымянная кляузница из Тарусы? На свободу художника в обращении с персонажем (именно персонажем, ведь мы говорим об искусстве!) евангельской истории? И по какой причине эта картина непременно экстремистский материал?
Пока власти РФ не приведут законодательство страны в полное соответствие с международным правом и международной практикой, так и будут возникать такие дела, анекдотические, если бы за ними не скрывалось самое грубое нарушение прав человека по стороны государства, прежде всего свободы творчества. Савко, впрочем, ещё повезло, ведь из многих его работ запрещена лишь одна картина (хотя у него есть ещё одна такого же типа). Другим, как PussyRiot, нет: они сидят по-настоящему, хотя не совершили ничего уголовного. И сколько ещё нас ждёт таких дел впереди, в ближайшие 5 лет? Пойди, предскажи!

 

13. 09. 2012
Роберт Виллэн