"НОВЫЙ РУССКИЙ АТЕИЗМ" И РПЦ

В 1986 г. территория социалистических стран составляла 26,2% территории Земного шара, население - 31,9% населения Земли, в ведущих капиталистических странах (США, Великобритания, ФРГ, Франция, Италия и Япония), занимавших, соответственно, 8,2% территории, жило 12,2% населения. При этом в социалистических странах производилось более 40% мировой промышленной продукции (в развитых капстранах, соответственно, - около половины) и более 75% всей продукции, выпускавшейся в развитых капиталистических государствах, а национальный доход составлял треть национального дохода всех стран Земли.

Среднегодовые темпы роста экономических показателей соцстран по сравнению с соответствующими показателями капиталистических стран были явно выше. За 1981-1985 гг. национальный доход в первой группе увеличивался на 4,7%, во второй - на 3,3%, выпуск промышленной продукции наращивался, соответственно, на 5,5% и 1,6%.

Еще в 1988-1989 гг. многие западные яро антикоммунистически настроенные советологи даже не допускали мысли о том, что столь динамично развивавшаяся социально-экономическая система рухнет, как карточный домик. Тем не менее, это произошло. Еще в "Экономически-философских рукописях 1844 г." К. Маркс (представлявший себе социалистическую революцию не иначе, как мировой, и не допускавший даже теоретической возможности совершения социалистической революции в одной стране) писал, что первоначальный коммунизм по необходимости будет казарменным, политическим, деспотическим (а никакого иного социализма в рамках национального государства не может быть), а, следовательно, он будет обречен претерпеть поражение. Позднее В.И. Ленин указывал также, что социализм может быть построен только в результате нескольких неудачных попыток, предпринятых объединенными усилиями рабочих ряда развитых стран, причем ранее достигнутое придется неоднократно полностью переделывать заново, с самого начала. Под социализмом в таком значении Владимир Ильич понимал строй, в котором уже не будет классов рабочих и крестьян и, разумеется, буржуазии, все общество будет состоять из одних трудящихся, но вплоть до наступления полного коммунизма в нем будет сохраняться прослойка "спецов". Понятно, что такое общество реализуемо только в мировом масштабе, а потому построить социализм в отдельно взятой стране при сохранении капиталистического окружения в принципе невозможно. Строить можно и необходимо, но это уже в корне иное дело.

Конечно же, никакого социализма в СССР к 1937 г. не было построено, и ставить задачу построить к 1980 г. в нашей стране коммунизм, с точки зрения ортодоксального марксизма, было просто смешно. И в то же время прогресс в деле строительства и распространения нового строя во всем мире был налицо. Хоть и крайне медленно и с большими трудностями, но происходила реальная экономическая и политическая интеграция стран социалистического содружества, которая неуклонно ослабляла позиции мирового капитала, диктовавшего, в силу своего исторически сложившегося более крепкого положения, правила игры на мировом рынке. С этой точки зрения мировая система социализма делилась на две группы. Первую образовывали СССР и ориентированный на него СЭВ, а вторую КНР с соответствующими сателлитными государствами. По правилам игры мирового капиталистического рынка эти группы представляли собой двух совокупных пролетариев, конкурировавших друг с другом по поводу продажи империалистической метрополии их рабочей силы. Конкуренция началась с начала 1970-х гг., когда названные группы избрали существенно разные долгосрочные внешнеторговые стратегии. В СССР ставка была сделана, как известно, на наращивание добычи и экспорта нефти и газа, в КНР - на расширение выпуска и экспорта товаров народного потребления. Выбор Советского Союза был обусловлен разразившимся в то время мировым топливным кризисом и хорошими перспективами сбыта дешевой нефти, а выбор Китая был единственно реальным и приемлемым в тогдашней его экономической ситуации.

В итоге к 1986 г. СССР оказался экономически зависимым от развитых капиталистических стран, которые резко снизили цены спроса на топливо, а Китай, наоборот, приобрел прочнейшие экономические позиции, буквально наводнив рынки развитых стран своим дешевым ширпотребом. С этого момента народное хозяйство Советского Союза и ориентировавшихся на него стран стало стремительно деградировать, что привело в конечном итоге к каскаду политических переворотов 1990-1991 гг., а КНР, напротив, начал демонстрировать беспрецедентные в истории темпы развития.

Называть случившееся крахом коммунизма в корне неправильно, поскольку дело строительства социализма не прекратилось, оно продолжилось и продолжается весьма успешно. Следует констатировать неудачу попытки созидать новый строй, руководствуясь упрощенными, утопическими представлениями об процессе строительства, но следует также считаться и с объективными реальностями. В настоящее время имеют место революционные события в ряде стран Латинской Америки. Победи там революция, к примеру, завтра, в чем ничего удивительного нет, то, значит, там тоже установится казарменный коммунизм, который был описан Марксом в 1844 году. И революционерам опять придется наступить на те же самые грабли? Так. Предполагать иное нет решительно никаких оснований. Плохо это или хорошо? Скорее, все-таки хорошо, поскольку опыт социалистического самоуправления самоценен, его можно приобрести только практически. При этом у латиноамериканцев уже будет опыт Китая и СЭВ, и они уже не будут повторять множества допущенных у нас и в КНР ошибок. Поэтому многое у них получится лучше, чем у их предшественников на этом пути. И вовсе не обязательно их попытка в конечном счете окажется тоже неудачной. Ведь она может дать мощный революционный импульс и другим регионам, что, в свою очередь, может существенно изменить политическую ситуацию в целом мире и, как следствие этого, условия строительства социализма в Латинской Америке.

Такое с нами произошло и таков прогноз. А что же сейчас происходит?

                                                                                      I

Придя к власти в 1991 г., либералы впоследствии вынуждены были признать, что их ценности не воспринимаются, отторгаются общественным сознанием. По мере того, как они в этом убеждались, им приходилось "разбавлять" государственную доктрину этатическими элементами. Либералы все более приходили к выводу о том, что для того чтобы им удержаться у власти, лучше всего сделать ставку на "традиционные ценности" народов бывшего СССР - на веру, царя и отечество. Однако эти ценности не "стыковались" с ценностями либерализма.

Точнее говоря, этот процесс начался еще раньше, в 1988 г., когда Идеологический отдел ЦК КПСС разрабатывал и реализовывал программу всенародного празднования тысячелетия принятия христианства на Руси. Еще тогда РПЦ получила первые экономические льготы, была запущена широкомасштабная кампания "возвращения храмов" и мн. др. т. п. Партийные функционеры хором принялись каяться в совершавшихся ранее "большевиками" "гонениях на церковь", а атеистическая и антицерковная пропаганда стала стремительно сводиться на нет. На этом поприще к августу 1991 г. удалось уже очень многого достичь, и потому с момента августовского переворота РПЦ начала резко наращивать свою активность не с "чистого листа", а на уже достаточно хорошо подготовленной почве. Так, еще 25 октября 1990 г. Верховным Советом РСФСР был принят закон о свободе совести, умышленно оставленные "прорехи" в котором позволили начать вести в школах факультативно религиозную пропаганду и т. п.

В течение пары последующих лет правящие либералы и руководство РПЦ существовали, едва ли словно не замечая существования друг друга. Первый серьезный контакт между ними состоялся, пожалуй, во время президентско-парламентского путча 1993 г., когда патриарх принял на себя миссию посредника в переговорах представителей Верховного Совета с представителями президента. Переговоры, как известно, не дали сколько-нибудь существенных результатов, и кончилось дело тем, что после того как завершилась чудовищно варварская расправа над Верховным Советом, патриарх назвал народных депутатов бунтовщиками. С этого момента контакты правительства и президента, с одной стороны, и руководства РПЦ, с другой, начали активизироваться. Процесс пошел. Первоначально он двигался сравнительно медленно, до тех пор, пока в конце 1995 г. не началась первая "антитеррористическая операция" в Чечне.

Поскольку в ее происхождении большую роль сыграл религиозный фактор, постольку обойтись здесь без участия православной церкви было едва ли вообще возможно. Вернее, выбор был. В той ситуации правящим либералам, в принципе, можно было или резко дистанцироваться от церковников, исходя из понимания того, что их участие лишь ужесточит и расширит конфликт, или наоборот, пойти с ними на существенное сближение, чтобы они помогли усилить у "россиян" "патриотические" чувства, что должно было содействовать облегчению "победы над иноверцами". И было выбрано второе.

"Первая чеченская война" нашего времени вызвала широкий протест как у левых интернационалистов, так и у части либералов, включая такие значительные фигуры из них, как Г. Явлинский. На Пушкинской площади против войны протестовали на одном митинге члены ультрарадикально либерального "Демократического Союза" и коммунистического "Союза интернационалистов" профессора экономического факультета МГУ А. Бузгалина. Даже в октябре 1993 года подобного нельзя было даже вообразить. Впервые рядовые участники либерального движения вместе с коммунистами выступили против политики находящихся у и возле власти "демократических" вождей. "Сегодня война в Чечне, а завтра во всей России!", - согласным хором скандировали они.

И тогда же, или чуть позднее, начали раздаваться первые слова протеста против клерикализации России. Точнее говоря, самые первые антицерковные и антирелигиозные публикации (авторами их были писатель Е. Сметанин и физик В. Губин) стали появляться в газете РПК "Мысль" еще с 1994 или даже 1992 года. А в 1996 году в Новосибирске начал действовать "Атеистический сайт". Примерно тогда же начал выступать в интернете против религии и церкви также Ворракс, создавший позднее страницу "Warrax Blackfire Pandemonium". С 1997 года движение заметно расширилось. По инициативе профессора философского факультета МГУ В. Кувакина было создано и развернуло работу "Российское гуманистическое общество", которое развило активную издательско-просветительскую деятельность. До настоящего времени оно выпустило порядка десятка книг, излагающих теорию современного светского гуманизма, и 16 номеров журнала "Здравый смысл". Группа правозащитников, близких к С. Ковалеву, учредила "Региональную общественную организацию содействия утверждению в обществе свободы совести". В первой половине 1998 года в любительской электронной сети "Фидонет" появились атеистические конференции "Ru.antichrist" и "Ru.anti-religion", а в следующем году Демьян, ведущий "Атеистический сайта" выступил с инициативой создания Российского движения атеистов, или Российского атеистического союза. К моменту, когда была выдвинута эта инициатива, в интернете уже успели появиться персональная страница профессора, доктора философских и кандидата богословских наук Е. Дулумана (Киев) и сайт московских студентов А. Вязовского и М. Елисейкина "Научный атеизм". Кроме того, на сайте РРП "Рабочая демократия" появилась страница "Безбожник". В настоящее время в интернете действует уже более десяти атеистических сайтов (Россия, Украина, Молдавия), а в мире их тысячи.

Закономерным итогом этого процесса стало учреждение 18 мая 2000 г. Московского общества атеистов, 1 июля - Общества атеистов Подмосковья, 13 сентября - Общества атеистов Орловщины, 16 сентября - Общества атеистов Нижегородской области, 19 июня была создана и начала действовать инициативная группа по созданию Общества атеистов в Петербурге. В ближайшие дни ожидается учреждение еще нескольких организаций в регионах. Стала выходить газета "Атеистический листок", 15-й номер журнала "Здравый смысл" был полностью укомплектован материалами участников движения. Сейчас готовится к выпуску собственный журнал.

В подавляющем большинстве в движении участвует студенческая молодежь. Большинству ее, в свою очередь, свойственно стремление самостоятельно выработать так называемый "новый русский атеизм" - теорию и практику, вычеркивающую из своего содержания марксистско-ленинское наследие, а также положительные достижения в этой области более позднего, советского, времени. Это вполне объяснимо условиями оголтелой антикоммунистической пропаганды, в которых эти молодые люди были воспитаны. Наряду с ними в движении представлено и достаточно немало авторитетных ученых - академиков (например, В. Страхов), докторов и кандидатов наук, в т. ч. выступающих с последовательного марксистских позиций (например, известный историк атеизма, профессор философского факультета МГУ З. Тажуризина).

Какие задачи стоят перед "новыми русскими" атеистами?

Официозная пропаганда выработала у нас ложную иллюзию, будто бы мы абсолютно самостоятельны в своих мнениях. В действительности, дело зачастую обстоит совершенно не так. Мы мыслим и изъясняемся навязанными нам пропагандистскими шаблонами, руководствуемся навязанными нам пропагандистской машиной представлениями. Обычным образом оригинального в наших суждениях очень мало. Поэтому в большинстве случаев приходится встречать крайне прохладное отношение к делу отстаивания свободы совести. Типично неразличение понятий атеизма и антиклерикализма. Широко распространено представление, согласно которому атеисты - это те, которые всех напропалую пытаются убедить в том, что бога нет. В действительности, они этим совершенно не занимаются, поскольку такая постановка задачи некорректна. Просто не нужно доказывать того, что по существу дела не требует доказательства. Наоборот, это верующим нужно доказывать, что существует бог, поскольку необходимых для этого эмпирических и логических аргументов нет. В такой ситуации атеистам остается лишь указывать на очевидные несуразности, которые проповедники религии допускают буквально на каждом шагу, а это вовсе не так уж и трудно.

Кроме того, атеисты не ставят перед собой задачи искоренить религиозность, понимая, что вера в бога имеет рационально объяснимую социальную природу и рационально описываемую динамику. Их задача, - используя средства просвещения, помочь порвать с религией тем, кто относится к ней сознательно и постольку предрасположен к тому, чтобы порвать с ней. Пожалуй, даже нельзя определить грань, где кончается обычное научное просветительство и начинается собственно атеизм. Насильно разуверить нельзя. Наоборот, это оппоненты атеистов, например, Алексий II с трибуны Архиерейского собора, призывают покончить с "рецидивами атеизма", будто бы не понимая, что в обществе, большинство членов которого относится, согласно социологическим данным, к религии и, в частности, к православию, по меньшей мере, безразлично, подобные призывы ведут к развязыванию средневекового церковного террора над свободомыслящими, но в принципе не способны привести к увеличению сознательно верующих.

Поэтому деятельность участников движения отнюдь не сводится к атеистической пропаганде. Она осуществляется по ходу дела, как бы сама собой и не находится на первом месте. В обстановке буквальной травли неверующих, развязанной в бывшем СССР, значительно актуальней другая задача - сопротивление установлению религиозно-фундаменталистской диктатуры, которое давно уже идет полным ходом.

Указом президента РФ № 1300 от 17 декабря 1997 г. была утверждена Концепция национальной безопасности Российской Федерации, где говорится: "Особого внимания требует пропаганда через средства массовой информации опыта работы творческо-педагогических школ, культурно-национальных центров, общин, союзов и других учреждений, в том числе для детей, подростков, молодежи и студенчества, а также пропаганда национальных культур народов России, духовно-нравственных, исторических традиций и норм общественной жизни". Что же под этим подразумевается конкретнее? Документ сразу же разъясняет: "Важнейшую роль в сохранении традиционных духовных ценностей играет деятельность Русской православной церкви и церквей других конфессий. Вместе с тем необходимо учитывать разрушительную роль различного рода религиозных сект, наносящих значительный ущерб духовной жизни российского общества, представляющих собой прямую опасность для жизни и здоровья граждан России и зачастую используемых для прикрытия противоправной деятельности".

Что это как не приказ развернуть в государственных СМИ религиозную пропаганду и как не запрет распространения ими атеистических взглядов? И это антиконституционное (придется цитировать Конституцию:

"Статья 14.

1. Российская Федерация - светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом".

Статья 19.

2. Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от [...] отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

Статья 28.

Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

Статья 29.

1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.

2. Не допускается пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

4. Каждый имеет право свободно искать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом [...]".) распоряжение с момента выхода указа № 1300 по настоящее время неукоснительно соблюдается. В государственных СМИ ведется неуемная пропаганда православия, а изложение атеистических взглядов не пропускается вовсе.

Указом президента духовность, т. е. приверженность высоким идеалам, полностью отписывается в монопольное владение религии, а атеистам в обладании духовностью отказывается вообще. Другими словами, они определяются как бездуховные, аморальные люди, деятельность которых, по логике документа, представляет угрозу национальной безопасности страны (хотя имеется обратная математическая зависимость между уровнями морали и религиозности в обществе: чем выше религиозность, тем ниже уровень нравственности, и наоборот). Заметим, что в тексте Конституции слово "атеизм" и производные от него вообще отсутствуют, и это, по всей видимости, отнюдь не случайно.

Строго говоря, далеко не всякого человека, не исповедующего никакой религии, можно назвать атеистом. Атеизм - это сознательное убеждение в несуществовании богов, а многие по различным причинам просто не дают себе труда задумываться над такими вопросами, относятся к ним безразлично. Путем углубленных тестов их можно определить, к какой категории их лучше относить - верующих или неверующих, но вера или неверие их неустойчивы, полярность может меняться под действием тех или иных обстоятельств сколь угодно в любой момент.

Отсутствие упоминания в Конституции атеистов дает правовое основание религиозным экстремистам определять их как специфичных сектантов, верящих в то, что бога нет. А Концепция национальной безопасности, исходя из такой посылки, если ее удастся четко зафиксировать в законе, предоставляет, в свою очередь, потенциальную возможность репрессировать их как членов "различного рода религиозных сект, наносящих значительный ущерб духовной жизни российского общества, представляющих собой прямую опасность для жизни и здоровья граждан России и зачастую используемых для прикрытия противоправной деятельности". Во всяком случае, если развивающаяся тенденция усиления позиций фундаментализма не будет переломлена, столь грозная перспектива представляется абсолютно естественной.

Либералы, придя к власти, сделали все возможное и невозможное для того, чтобы привести наше государство в глубочайший упадок. И распад государства продолжается все больше. Россией становится все труднее управлять обычными мерами. И в то же время либеральная идеология допускает принятие чрезвычайных мер в исключительно крайних случаях, когда никакими другими способами нормализовать ситуацию уже нельзя. А когда обстановка нагнетается до такого предела, что за работу принимаются палачи, либералы тушуются, умывают руки, и притом делают вид, будто бы они не имеют к развязыванию террора никакого отношения, так как, якобы исходя из самых чистых побуждений, якобы сделали все зависящее от них, чтобы всем стало только лучше. Подобное происходило уже в истории множество раз. Как это ни печально, но события у нас развиваются именно по такому сценарию.

Вспомним, для примера, хотя бы то, что происходило в Германии в 1919 г. На протяжении пяти предыдущих лет страна, руководимая правительством либералов, все глубже погружалась в пучину кризиса. Это естественным образом способствовало поляризации политических сил, усилению, с одной стороны, крайне правых, и левых, с другой. В результате в стране разразилась социалистическая революция и в то же время к власти пришли социал-демократы. Уйдя с политической сцены, либералы оставили социал-демократам выполнять палаческую работу, и сравнительно недавние еще ближайшие политические союзники коммунистов утопили германскую революцию в крови.

Социал-демократы Германии тогда таким образом пытались отстоять, как известно, идеалы "державности". Нелегко представить, конечно, в этом же амплуа членов КПРФ, но сводные ряды "державников" (великорусских шовинистов), в которые входит эта партия, постоянно явно расширяются и крепнут. Быть "антидержавником" - космополитом или интернационалистом сегодня представляется в общественном мнении крайне предосудительным, и нетерпимость, ненависть по отношению к действительным и мнимым врагам нации постоянно растут. В то же время элементарно обезопасить себя от "всенародного гнева". Для этого достаточно продемонстрировать свою повышенную лояльность по отношению к православию (перекрестив лоб на нескольких из множества происходящих сегодня при участии властей религиозных мероприятий) и пару раз произнести на широкую аудиторию дежурный набор "державнических" фраз. Таким образом, подавляющее большинство либералов, желающих удержаться на политическом Олимпе, стремительно перекрещиваются в правоверных "державников", а прочие, наиболее последовательные и твердые в своих убеждениях, либералы оказываются, по меньшей мере, уже не в состоянии обойтись без более или менее частого и акцентируемого употребления "державнической" риторики. Они не питают уже никаких надежд на закрепление у власти, которая становится им, вместе с тем, все менее нужна, поскольку в конечном счете их политические взгляды не противоположны взглядам шовинистов. У тех и других один бог - капитал, который не имеет подданства и национальности, и один антихрист - подлинная демократия и социализм, в борьбе с чем они отставляют все имеющиеся между ними разногласия далеко на второй план.

В период до августовского путча 1991 г. правые и левые оппозиционеры сходились на почве противостояния КПСС. У них по существу отсутствовала положительная программа, т. е. как таковая она была, но она была настолько демагогической, "популистской", что сейчас впору лишь удивляться тому, как им вообще верил народ. Отсутствие позитива замещалось непомерным "обличением" и отрицанием, когда на крохи действительных фактов нагромождались джомолунгмы нелепейшего вымысла и неимоверной лжи. С тех пор постоянный обман стал ритуальным. Выступает, например, сегодня узкий специалист в какой-нибудь отрасли науки, бесконечно далекой от политики, с рассказом о каких-то научных проблемах, и походя, совершенно не в строку, заявляет, что большевики-де уничтожили всю интеллигенцию, весь цвет культуры. Когда мы слышим такое, создается впечатление, что выступающий никогда не бывал в СССР, все свои сведения о нем почерпнул из какой-то легковесной антисоветской брошюры, предназначенной насмерть запугать зарубежного обывателя "коммунистической угрозой". А между тем он получил у нас блестящее образование от "поголовно уничтоженной" интеллигенции, достиг высокого научного поста тогда, когда у нас "отсутствовал" весь цвет культуры. Каким непостижимым чудом это могло произойти в таких условиях, только диву даешься.

По-житейски такого человека можно понять: дедушке надо сохранять свое научное реноме, выводить в люди внуков, а красных ворон сегодня нигде не привечают. Вот и приходится кривить душой, на старости лет сочиняя страшилки о кошмарном коммунистическом прошлом, когда у высокопоставленных ученых, на самом деле, не было разве птичьего молока.

Однако по мере поступательного ухудшения ситуации становилось все яснее, что на голом обмане выстроить позитив в социально-политических программах нельзя. Народ все более утрачивал доверие и уважение к власть имущим и становился менее и менее восприимчивым к демагогической пропаганде. Так, если в 1991 г. в 13-й статье Конституции можно было декларировать:

"1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.

2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной",

то впоследствии стало все регулярнее утверждаться, что обойтись без государственной, объединяющей нацию, идеологии нельзя. Теоретики разнообразных партий наперебой предлагали "национальные идеи", но лучше православия не могли выдумать ничего. И в 1994 г. руководство РПЦ приняло решение выработать Социальную доктрину, которая сгодилась бы не только, так сказать, для собственного внутреннего пользования, но также и для всего российского общества в целом.

Утвержденная президентом в конце 1997 г. Доктрина национальной безопасности "авансом" принимала весь комплекс идей еще не созданной Социальной доктрины, отдавая, таким образом, на откуп всю государственную идеологию "обществоведам" в рясах. Это был вполне закономерный итог. Комплекс идей либерализма полностью себя скомпрометировал, приемлемую для властей доктрину сугубо светского "державничества" выработать не удавалось, при его создании скорее в большей, чем в меньшей, мере приходилось апеллировать к православию, а потому светская власть и решила отдать ему полное предпочтение. Но отдавала ли она себе в тот момент отчет в том, что, поступив таким образом, в будущем она окажется вынужденной уступить существенную часть своих полномочий иерархам церкви?

Тогда руководители РПЦ еще не предъявляли к руководителям государства никаких требований. Чтобы требовать, надо иметь силу, а православная церковь находилась в то время на грани очень серьезного раскола. Подавляющее большинство национал-патриотически настроенных православных рьяно выступало за канонизацию царя Николая II, а политически левое меньшинство было категорически против канонизации. Ситуация осложнялась тем, что основную массу потенциальной паствы РПЦ составляют люди лево-патриотических взглядов, которых возведение царя в святые несомненно отвратило бы от церкви вообще. Однако, судя по всему, к тому времени РПЦ перестала уже испытывать повышенную потребность в новых приверженцах, достигнутое количество ее стало устраивать.

Тут мы подходим к главнейшему обстоятельству, без учета которого вообще невозможно разобраться в той запутаннейшей картине, что являет собой деятельность РПЦ в настоящее время. Дело в том, что современные мировые церкви существенно отличаются от мировых церквей XIX и начала XX века, которые описаны в работах классиков марксизма. Во всяком случае, православная церковь того времени была феодальным институтом, вообще не занимавшимся предпринимательской деятельностью. В экономическом аспекте она представляла собой совокупного помещика-феодала, занимавшегося накопительством сокровищ, который вел роскошный образ жизни. Формула капиталистического предпринимательства в этой структуре почти совсем не работала. Церковь получала большие деньги с паствы, и, кроме того, она имела значительные субсидии от царя. Субсидии ей приходилось непосредственно отрабатывать доносительством и т. п. занятиями, поскольку юридически она находилась на положении государственного ведомства вроде МПС.

В советскую эпоху РПЦ также не могла действовать капиталистически, так как ее хозяйственно-финансовая деятельность строго контролировалась не только государственными, но также и общественными органами в лице приходских общин (до принятия Закона о свободе совести 1997 г. клирики РПЦ систематически нарушали положение об общественном контроле, на что власти смотрели сквозь пальцы, а во вновь принятом законе он был отменен вообще). Эта ситуация кардинальным образом изменилась в 1990-е гг. За считанные годы Русская православная церковь, получившая огромные налоговые льготы, сумела превратиться в могущественнейшую ТНК, занимаясь добычей и торговлей нефтепродуктами, табачными, ювелирными и вино-водочными изделиями, вооружением, поступавшим по конверсии, и пр. Кроме того, она принимала непосредственное участие в получении и распределении огромных потоков гуманитарной помощи, поступавших из-за рубежа. Хотя получить финансовые отчеты от нее практически невозможно, имеются все основания считать РПЦ если не крупнейшим, то, во всяком случае, одним из крупнейших капиталистов нашей страны, с коммерческими интересами которого правительство и президент не могут не считаться. Во всяком случае, ее общая прибыль находится сейчас оценочно на уровне порядка многих сотен миллионов, если не миллиарда и более, долларов в год.

В разгар событий, начавшихся с отставкой кабинета Кириенко в августе 1998 г., патриарх публично призывал к поддержанию стабильности, - то есть к утверждению думой кандидатуры Черномырдина. И в этом был, скорее всего, только и именно расчет на стабильность. Несомненно, что из обсуждавшихся тогда кандидатур самой приемлемой для патриархии был Ю. Лужков - лидер политического блока "Отечество". Но президент Лужкова не выдвигал, и Алексий II благоразумно не вмешивался (во всяком случае, - публично) в протекавшую тогда подковерную борьбу. Были, правда, сведения, что перед третьим туром голосования, когда ситуация стала критической, патриарх все же попытался уговорить Ельцина выдвинуть Лужкова, но проверить эту информацию невозможно, а сам патриарх ее опроверг.

Зато когда премьером стал Примаков, он не стал ревновать к дружбе патриарха и мэра и в своем новом качестве одним из первых счел нужным посетить именно патриарха. Заметим, что В. Черномырдин, как правило, оставлял общение с патриархом президенту. Отношения верховной власти и патриархии стали только прочнее, а новый прецедент прямого вмешательства церкви в политику закрепился.

В этой ситуации патриархия могла извлечь некие дополнительные дивиденды в традиционных областях сотрудничества с государством, но на сей раз было решено этим не ограничиваться, и 9 октября по приглашению патриархии и Всемирного русского народного собора (ВРНС) в Данилов монастырь съехались представители различных политических сил. Речь должна была идти о стабилизации и политическом примирении; сама "соборная встреча" была названа: "Россия: путь к спасению".

РПЦ представляли патриарх и митр. Кирилл. Политики приехали далеко не все, то есть не всякие. Не было президента, премьера и спикера Совета Федерации, правда, президента неявно представлял А. Логинов, начальник Управления президента РФ по вопросам внутренней политики. Не было на встрече также либералов и "яблочников". Список политиков был от центристов типа Ю. Лужкова и Р. Абдулатипова до левых Г. Селезнева и Н. Рыжкова. "Общественность" представляли сопредседатель ВРНС В. Ганичев, глава Российского земского движения Е. Панина, режиссер Н. Михалков и актриса Е. Васильева.

Поговорив о проблемах политики, экономики и духовности, собравшиеся приняли постановление, в котором выразили готовность "начать совместные поиски" выхода из кризиса. Причем договорились даже о необходимости начать некий "конституционный процесс".

Эта договоренность имеет исключительно важное значение. Действующий Закон РФ о свободе совести 1997 г. местами прямо противоречит Конституции, местами содержит крайне расплывчатые формулировки, поддающиеся взаимоисключающему истолкованию. С секуляристской точки зрения, лучше всего было бы вовсе отменить и принять новый Закон, чтобы привести его в соответствие с Конституцией, но с позиции православного фундаментализма предпочтительнее соответствующим образом изменить Конституцию.

Дальнейший повод выступить в роли политика Алексию II дало вторжение войск НАТО в Югославию весной 1999 г., когда он фактически призвал к развязыванию религиозной войны против стран НАТО.

В сущности, к маю 1999 г. патриарх выступал уже как полноценный политический лидер. Он не только выражал точку зрения по всем основным политическим проблемам, но и занял определенное положение в политическом спектре: ближе к Ю. Лужкову, но без конфронтации с президентом и правительством (что лишний раз подтвердил, выступив в поддержку предложенной Б. Ельциным кандидатуры С. Степашина на освободившийся после отставки Е. Примакова пост премьера).

Однако открыто выступать в амплуа политического деятеля Алексий II, конечно, не мог. По этим соображениям ему требовалась, в качестве кандидата на президентский пост, политическая фигура, которая одинаково устраивала бы и его, и электорат. Тут идеально годился "уравновешенный" политический центрист, каковым успел зарекомендовать себя к тому времени Ю. Лужков. Ныне он преподносит себя в качестве социал-демократа современного западного образца. По существу, так оно и есть. В этом отношении он даже левее Г. Зюганова, не говоря о Подберезкине, политические позиции которых, по сравнению с декларируемой им платформой, гораздо более эклектичные. К тому же избиратели уже успели подзабыть о том, как он вымазал себе руки выше локтя в крови во время особенно разнузданной антикоммунистической истерии 1991-1993 гг. Вернуться к палаческим занятиям, в случае необходимости, в отличие от Г. Зюганова, которому никогда не доводилось заниматься подобным, ему было бы несложно.

Кроме того, журналисты и политологи небезосновательно утверждают, что он оказывает тайное покровительство баркашовскому РНЕ - крупнейшей военизированной правоэкстремистской организации в России. Хотя в ее идеологии занимают заметное место элементы неоязычества, что вызывает неудовольствие иерархов РПЦ, обязательным условием вступления в нее является православное крещение. Сравнительно недавно А. Баркашов распространил по местным организациям циркулярное письмо, в котором предписал их членам работать в теснейшем контакте с приходами РПЦ.

Ю. Лужков имеет теснейшие деловые связи с иерархами Русской православной церкви. Одна многомиллирдная кампания сноса бассейна "Москва" и строительства на его месте храма Христа Спасителя чего стоит! Он, как известно, не принял участия в президентских выборах прошлого года. Тем не менее, руководству РПЦ удалось наладить отличный контакт с В. Путиным. Вновь избранный президент до сих пор не успел продемонстрировать своих особенных политических пристрастий. Он явно холодно относится к КПРФ, теплее к СПС, однако нельзя сказать, что Путин отдает Союзу правых сил явное предпочтение. Его взаимоотношения с Лужковым можно называть нейтральными, определить их как конкурентные нельзя. Многие позиции в политических платформах обоих политиков совпадают. Поэтому вновь избранный президент, в конечном счете, устроил руководителей православной церкви. Во всяком случае, настолько, чтобы стало возможным обнародовать и принять на Архиерейском соборе Социальную доктрину русской православной церкви.

Доктрину следует рассматривать, вне всякого сомнения, как важное мероприятие "конституционного процесса", договоренность запустить который была достигнута на "соборной встрече" 9 октября 1998 г. Желаемая политическая цель церковников просматривается в Социальной доктрине вполне определенно:

"В ходе истории складывались различные модели взаимоотношений между православной церковью и государством. В православной традиции сформировалось определенное представление об идеальной форме взаимоотношений между церковью и государством. Поскольку церковно-государственные взаимоотношения - явление двустороннее, то вышеуказанная идеальная форма исторически могла быть выработана лишь в государстве, признающем православную церковь величайшей народной святыней, - иными словами, в государстве православном.

Попытки выработать такую форму были предприняты в Византии, где принципы церковно-государственных отношений нашли свое выражение в канонах и государственных законах империи, отразились в святоотеческих писаниях. В своей совокупности эти принципы получили название симфонии церкви и государства. Суть ее составляет обоюдное сотрудничество, взаимная поддержка и взаимная ответственность, без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой. Епископ подчиняется государственной власти как подданный, а не потому, что епископская власть его исходит от представителя государственной власти. Точно так же и представитель государственной власти повинуется епископу как член церкви, ищущий в ней спасения, а не потому, что власть его происходит от власти епископа. Государство при симфонических отношениях с церковью ищет у нее духовной поддержки, ищет молитвы за себя и благословения на деятельность, направленную на достижение целей, служащих благополучию граждан, а церковь получает от государства помощь в создании условий, благоприятных для проповеди и для духовного окормления своих чад, являющихся одновременно гражданами государства.

В 6-й новелле святого Юстиниана сформулирован принцип, лежащий в основе симфонии церкви и государства: "Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью божией, суть священство и царство, из которых первое (священство, церковная власть) заботится о божественных делах, а второе (царство, государственная власть) руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всем, что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от бога и крепко держать те, которые имеем". Руководствуясь этой нормой, император Юстиниан в своих новеллах признавал за канонами силу государственных законов.

Классическая византийская формула взаимоотношений между государственной и церковной властью заключена в "Эпанагоге" (вторая половина IX века): "Мирская власть и священство относятся между собою, как тело и душа, необходимы для государственного устройства точно так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства".

[...] взаимоотношения церковной и государственной власти в русской древности были более гармоничными. Впрочем, отступления от канонических норм также имели место (правление Ивана Грозного, столкновение царя Алексея Михайловича с Патриархом Никоном)".

Как видим, "светская" Доктрина национальной безопасности РФ и фундаменталистская Социальная доктрина Русской православной церкви выдвигают, по существу, одну и ту же цель, к которой должен привести "конституционный процесс". Это создание православного государства с симфонией государства и церкви как порядка, согласно которому церковные каноны имеют силу государственных законов, а "представитель государственной власти повинуется епископу как член церкви". Идеальным в этом отношении было, с точки зрения авторов документа, раннефеодальное Московское царство.

Другими словами, нам предстоит вернуться в варварское средневековое прошлое. А как же быть со свободой совести, существующей во всех современных цивилизованных государствах в отличие от варварски диких? Социальная доктрина разъясняет:

" Утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу церкви и к победе над грехом. Но этот принцип оказывается одним из средств существования церкви в безрелигиозном мире, позволяющим ей иметь легальный статус в секулярном государстве и независимость от инаковерующих или неверующих слоев общества. Религиозно-мировоззренческий нейтралитет государства не противоречит христианскому представлению о призвании церкви в обществе. Однако церковь должна указывать государству на недопустимость распространения убеждений или действий, ведущих к установлению всецелого контроля за жизнью личности, ее убеждениями и отношениями с другими людьми, а также к разрушению личной, семейной или общественной нравственности, оскорблению религиозных чувств, нанесению ущерба культурно-духовной самобытности народа или возникновению угрозы священному дару жизни".

Значит, на худой конец руководство РПЦ готово мириться с существованием закона о свободе совести. При этом за православной церковью должно оставаться право "указывать государству на недопустимость распространения" ряда противных ей убеждений или действий. На первом месте в следующем далее разъяснительном списке стоит установление "всецелого контроля за жизнью личности, ее убеждениями и отношениями с другими людьми". Но ведь, по сути, именно такой контроль, только со стороны православно-церковного руководства, и предполагает "идеальная" симфония государства и церкви! Выходит, что положено Юпитеру, то не положено быку?

Далее упор естественным образом делается на нравственность и на культурно-духовную самобытность народа, на попечение о которых РПЦ предъявляет приоритетные права. Кажется, никто на них не посягает, когда речь идет об ее собственной пастве. Вопрос в соблюдении прав тех граждан, которые к ее пастве не относятся: их представления о том, что морально и что составляет культурно-духовную самобытность народа, существенно отличаются от ее представлений. Цивилизованное государство обеспечивает эти права с помощью закона о свободе совести.

Ныне действующий у нас закон, с точки зрения последовательного секуляризма, содержит столь далеко идущие уступки РПЦ, что, повторяем, его впору отменить и принять новый. Но даже и в таком состоянии он худо-бедно исполняет свою роль. А патриархат явно намерен лишить нас этого закона вовсе.

В самом деле, далее в Социальной доктрине говорится:

"Церковь призвана принимать участие в устроении человеческой жизни во всех областях, где это возможно, и объединять соответствующие усилия с представителями светской власти.

Условиями церковно-государственного взаимодействия должны являться соответствие церковного участия в государственных трудах природе и призванию церкви, отсутствие государственного диктата в общественной деятельности церкви, невовлеченность церкви в те сферы деятельности государства, где ее труды невозможны вследствие канонических и иных причин.

Областями соработничества церкви и государства в нынешний исторический период являются:

а) миротворчество на международном, межэтническом и гражданском уровнях, содействие взаимопониманию и сотрудничеству между людьми, народами и государствами;

б) забота о сохранении нравственности в обществе;

в) духовное, культурное, нравственное и патриотическое образование и воспитание;

г) дела милосердия и благотворительности, развитие совместных социальных программ;

д) охрана, восстановление и развитие исторического и культурного наследия, включая заботу об охране памятников истории и культуры;

е) диалог с органами государственной власти любых ветвей и уровней по вопросам, значимым для церкви и общества, в том числе в связи с выработкой соответствующих законов, подзаконных актов, распоряжений и решений;

ж) попечение о воинах и сотрудниках правоохранительных учреждений, их духовно-нравственное воспитание;

з) труды по профилактике правонарушений, попечение о лицах, находящихся в местах лишения свободы;

и) наука, включая гуманитарные исследования;

к) здравоохранение;

л) культура и творческая деятельность;

м) работа церковных и светских средств массовой информации;

н) деятельность по сохранению окружающей среды;

о) экономическая деятельность на пользу церкви, государства и общества;

п) поддержка института семьи, материнства и детства;

р) противодействие деятельности псевдорелигиозных структур, представляющих опасность для личности и общества.

Церковно-государственное соработничество представляется также возможным в ряде других сфер в тех случаях, когда оно служит исполнению задач, соответствующих вышеперечисленным областям церковно-государственного взаимодействия.

В то же время существуют области, в которых священнослужители и канонические церковные структуры не могут оказывать помощь государству, сотрудничать с ним. Это:

а) политическая борьба, предвыборная агитация, кампании в поддержку тех или иных политических партий, общественных и политических лидеров;

б) ведение гражданской войны или агрессивной внешней войны;

в) непосредственное участие в разведывательной и любой иной деятельности, требующей в соответствии с государственным законом сохранения тайны даже на исповеди и при докладе церковному священноначалию".

Как видим, РПЦ принимает на себя обязательство не вмешиваться всего-навсего в три сферы деятельности государства. Но специфика этих сфер такова, что в них многое делается в тайне и не подлежит общественному контролю. Поэтому нельзя всерьез воспринимать этих обязательств. Нельзя только вести в секрете гражданскую войну, но Социальная доктрина не скрывает, что РПЦ при определенных обстоятельствах готова ее развязать:

"Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требования лояльности стоит божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах.

Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и его церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной полноты, церковное священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению".

Надо быть бесконечно наивным и полностью политически безграмотным, чтобы не понимать действительного значения того, что названо в цитированном тексте "мирным гражданским неповиновением". РПЦ предъявило светскому государству, вернее, тому, что от него осталось, ультиматум. Светские власти уже капитулировали перед ним. Далее нам предстоит все большее погружение в пучину фундаменталистской диктатуры. Сопротивление здоровых сил общества этому процессу крайне слабое. Пока.

      II

Однако, в истории ничего не происходит случайно, но в силу исторической необходимости. Обычно усиление реакции происходит в ответ на усиление активности исторически прогрессивных сил. В бывшем СССР такого усиления не замечается. Наоборот, так называемое действующее коммунистическое движение все более вырождается и маргинализируется, рабочее движение не достигает заметных успехов. Крайне правые у нас, по сути, не имеют серьезных врагов, и им здесь нечего опасаться. Поэтому кажется, что никакой исторической необходимости установления у нас крайне правой фундаменталистской диктатуры нет. Тем не менее, процесс идет активнейшим образом.

Чем же тогда это можно объяснить?

Мы исходим из того, что поднимающаяся революционная буря в Латинской Америке способна победить только при солидарной поддержке ее рабочими значительной части Земного шара. Нет никакого сомнения, что поддержка будет оказана пролетариями развитых капиталистических стран. Но окажется ли она в таком размере достаточной? По всей видимости, нет.

В послевоенный период империализм вступил в новую стадию своего развития, глобализм. В двух словах, это такой порядок, при котором мир разделился на две полярные цивилизационные сферы: империалистическую метрополию и эксплуатируемый ей остальной мир. Как показала история, во время двух состоявших мировых войн военные действия не велись на территории самых экономически могущественных участников конфликта: в Первую мировую - на территории США и Англии, во Вторую - на территории США. Кроме того, в отличие от остальных участников, эти страны только экономически выигрывали за счет военного производства и т. д.

В эпоху глобализма страны, входящие в империалистическую метрополию, "научились" переносить силовое разрешение имеющихся между ними противоречий за пределы своих территорий на территории государств эксплуатируемой ими части мира, причем обычно военные действия стали вестись силами самих этих стран. В качестве последних свежайших примеров можно привести конфликт на Балканах и в Чечне. Дело-то вовсе не в самих по себе Чечне и России было, а в каспийской нефти, которую нужно было где-то перерабатывать и транспортировать в Европу по трубопроводу, который где-то следовало проложить. Очень похожим образом дело обстояло и в Югославии.

Лучший способ блокировать проявление международной солидарности рабочих - занять их участием в локальных войнах. Готовых поводов для развязывания войн в бывшем Советском Союзе сейчас более чем достаточно. А РПЦ, с политэкономической точки зрения, представляет собой ТНК и потому по сути дела относится к метрополии, а не к той части мира, в которую входит бывший СССР. Воюй, рабочее быдло, за веру, царя и отечество! Аминь.

В. Сачков

u10642@dialup.podolsk.ru    2:5095/34.13
22.09.2000

«Новый Русский Атеизм » «Атеистический Сайт »