Рано утром судьи собрались в зале заседаний. Стража ввела подсудимого. Взглянув на него, первосвященник скривился, как от зубной боли.

- Начинай, - обращаясь к тестю, тихо произнес Каиафа.

- А ты чего? - удивился Анна.

- Ночное заседание, - первосвященник приложил ладонь ко лбу, - меня утомило. Болит голова.

- Я постарше тебя, - лицо Анны приняло страдальческое выражение, - и утомился больше. А еще у меня геморрой.

- Рясу жалко, - Каиафа с ненавистью посмотрел на подсудимого. - Новенькая ряса, всего-то неделю назад пошил из дорогой заморской ткани.

- Ты же себя знаешь, почему не одел старьё, которое и выбросить не жалко? - поинтересовался тесть.

- Старую рясу я пожертвовал беднякам на набедренные повязки.

- Непрактичный ты человек, - заметил Анна. - Старую рясу следовало сначала разорвать на себе, выразив тем самым ужас по поводу богохульства, свидетелем которого ты стал. А пожертвовать можно и клочья рясы.

- Да, - согласился первосвященник, - поторопился я облагодетельствовать бедняков. Надо же:

- Ваше высокопреосвященство, - перебил Каиафу священник Анания, - мы собрались, чтобы судить богохульника. Разрешите открыть утреннее заседание.

- Открывайте.

- Господа, суд продолжается! - громогласно объявил священник и, обращаясь к подсудимому, потребовал:

- Если ты Мессия, то скажи нам прямо!

Иешуа ответил:

- Если я скажу вам, вы не поверите, и если я вас спрошу, вы мне не ответите и не отпустите меня. Однако с этого времени я буду сидеть на облаках небесных по правую руку Господа Бога.

- Так ты что, Божий сын? - спросил Анания.

Этот вопрос подсудимому задали и другие судьи.

- Да, - ответил Иешуа, - вы сами утверждаете, что я являюсь сыном Господа (Лк. 22:67-70).

- Ложь, гнуснейшая ложь! - завопил фарисей Ровоам. - Подсудимый лжет, обвиняя нас в пособничестве его же богохульству!

- Да что за дрянь этот плотник?! - возмутился старейшина Есром. - То колдует, испуская бесовский дух, теперь вот обвиняет нас в пособничестве!

Фарисей Озия предложил бить лжеца по устам, и сей шаг одобрило большинство судей:

- По устам, по устам! Бить мерзавца по устам!

- Да за такие речи Господь будет бить вас, господа судьи! - возмущенно закричал Иосиф.

Его поддержал старейшина Никодим:

- Вы сидите здесь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, хотите бить подсудимого. Бог непременно вас накажет.

Старейшина Самуил тоже заступился за сумасшедшего плотника:

- Нельзя бить человека, больного "на голову". Побои только усугубят его умственное нездоровье.

Однако судьи, напуганные обвинением в пособничестве богохульству, не унимались:

- Бить мерзавца по устам! По устам, по устам!

- И по шее, по шее! - закричал фарисей Ровоам.

Всех перекричал священник Анания:

- Господа, успокойтесь! Если вы сейчас же не замолчите, то я наведу порядок с помощью стражи!

Угроза возымела действие, в зале воцарилась тишина.

- Судьи Израилевы! - обратился к коллегам Анания. - Вы все слышали богохульство из уст подсудимого!

- И чудовищную ложь, - добавил фарисей Ровоам.

- Воистину чудовищную, - согласился священник. - Никто из нас не называл ничтожного плотника сыном Господа. Но подсудимый вправе лгать суду. Однако мы судим его не за ложь, а за богохульство. И лично у меня нет никаких сомнений относительно вины подсудимого.

Не было сомнений и у остальных священников: Каиафа, Анна и Зоровавель признали плотника виновным в богохульстве. Из фарисеев лишь Иосиф заявил о невиновности Иешуа. Озия, Манассия и Ровоам хором произнесли:

- Виновен!

Старейшины Есром и Езекия признали подсудимого виновным, Самуил с Никодимом - нет.

- Девятью голосами против трех суд признал подсудимого Иешуа бен Пандиру виновным в богохульстве! - торжественно объявил священник Анания.

- Да здравствует иудейский суд! - радостно воскликнул фарисей Ровоам. - Самый справедливый суд в мире!

- И по закону Моисееву, - продолжал священник, - статья шестнадцатая двадцать четвертой главы Левита, вынес приговор!

- Побить камнями до смерти, - сказал первосвященник. Вслед за ним эту фразу произнесли прочие судьи, возжелавшие смерти сумасшедшему плотнику.

- Слава Богу! - завопил фарисей Манассия. - Слава Богу справедливому и милосерному!

- Слава! Слава Всевышнему! - загалдели кровожадные коллеги фарисея. - Милосердие Господа не имеет границ!

Дождавшись тишины в зале, первосвященник объявил суд завершенным и, поблагодарив судей за "суд праведный", распустил их по домам. Но не всех, священники остались. В компании со стражниками и осужденным богохульником им предстояло отправиться к римскому правителю Иудеи - прокуратору Понтию Пилату, имевшему власть как утверждать, так и отменять смертные приговоры, вынесенные иудейским судом.

- Соломон, экипируй преступника в последний путь, - ухмыльнувшись, сказал Каиафа.

"В последний ли? - с опаской подумал Зоровавель. - Римский правитель так же далек от Бога, как я от Александрии Египетской. Может и не утвердить приговор".

Словно прочитав его невеселые мысли, первосвященник ободряюще произнес:

- За это мы и помолимся!

- За что? - не понял Анания.

- За последний путь осужденного! - ответил Каиафа. - За утверждение прокуратором смертного приговора, вынесенного нами богохульнику!

Тем временем стражники связали сумасшедшего плотника. Соломон набросил на шею Иешуа веревочную петлю, зажав в кулаке конец веревки. Однако, несмотря на столь незавидное положение, сын Божий не пал духом, вероятно потому, что это был "святой дух".

- Можно мне помолиться вместе с вами? - спросил он Каиафу.

- Богу твои молитвы нужны, как мертвому припарки, - ответил первосвященник.

- Вы так думаете? - удивился Иешуа.

- Мы так знаете! - ответил за Каиафу тесть. - Твои молитвы для Бога - мерзость, потому что ты сам - сын мерзости!

- Вы ошибаетесь, - возразил сумасшедший. - Я отец вечности.

- В вечность ты скоро уйдешь, - заметил Анания.

- Я возьму вас с собой, - пообещал Иешуа.

"Может, он и в самом деле сын Божий? - шевельнулась мысль в голове Зоровавеля. - Сын Бога Сатаны:"

- Хватит трепаться! - вспылил первосвященник. - Соломон, выведи осужденного во двор.

На поводке, словно собаку, начальник стражи вывел Иешуа из зала. Следом вышли стражники.

"А ведь рога могут расти и во внутрь, - с ужасом подумал Зоровавель, - для маскировки. А я - то, старый кретин, голосовал за смертный приговор. Горе мне, горе! Горе детям моим и внукам"!

- Вам плохо? - глядя на побелевшее лицо священника, спросил Анна.

- Да у него, как у хорошего солдата - перед боем всегда понос, - пошутил Анания.

На шутку Зоровавель ответил грубостью:

- Сопляк! Ты еще в яйцах пищал, когда я уже торговал билетами в рай! Ты кого подковыриваешь?! Хвост ослиный!

Каиафа не упустил случая указать молодому и бесспорно перспективному священнику его место в жреческой иерархии:

- Даже я - первый пред Богом - никогда не позволяю себе неуважительного отношения к коллегам-священнослужителям. Вам же, молодому священнику, надлежит с почтением относиться к сединам всеми уважаемого Зоровавеля и не отпускать в его адрес глупых и оскорбительных шуток.

- Шутка поганая, - поддержал первосвященника тесть, - недопустимо так шутить с коллегой.

- Будучи первосвященником иудаизма, - продолжал Каиафа, - я призываю вас незамедлительно извиниться перед своим старшим товарищем! Незамедлительно!

"Вот те на! - подумал Анания. - Старый пень обозвал меня сопляком, ослиным хвостом, помянул яйца моего покойного родителя, а я еще должен перед ним извиняться. И за что? За совершенно невинную шутку:"

- Извинитесь! - повторил свой призыв первосвященник.

"Ага, - догадался Анания, - Каиафа с тестем взъелись на меня из зависти. Недоумки, едва не провалили судебный процесс! А я его с блеском завершил".

- Сейчас же извинитесь! - потребовал Анна.

"Это мне, - размышлял Анания, - по уму и способностям положен чин первосвященника, фарисеи и старейшины сегодня в этом убедились. Это я должен быть первым пред Богом, и, значит, первым у храмовой кассы".

- Да нужны мне его извинения, - Зоровавель махнул рукой, - как собаке пятая нога.

"Непременно выставлю свою кандидатуру на следующих выборах первосвященника", - решил Анания.

* * *

Как решил, так и поступил. И победил на выборах.

Первосвященник Анания вошел в историю как убийца Иакова - брата Господа, второго и уже законного сына пряхи Марии, возглавившего после отъезда князя апостолов в Рим иерусалимскую общину безумцев, уверовавших в Иешуа Мессию как в своего спасителя.

Среди четырех братьев Господа, вовлеченных апостолами в грандиозную аферу спасения человечества, Иаков оказался самым способным учеником уголовника Симона. Помимо неизбежного для сектанта-еретика богохульства, в его послужном списке значились такие преступления, как мошенничество, воровство, вымогательство и соучастие в убийстве по крайней мере двух человек: именно Иаков тщательно обыскивал трупы несчастных супругов, Анании и Сапфиры, зарезанных князем апостолов накануне праздника кущей.

В 38 году от рождества сумасшедшего плотника в Палестине воцарился Ирод Агриппа, не пожалевший денег на подарки императору Гаю Калигуле. Избавившись от опеки римских правителей с их пресловутой веротерпимостью, иудейское правосудие наконец-то уделило внимание преступной религиозной организации, возглавляемой апостолами несомненно покойного, но, по нелепым слухам, воскресшего Иешуа бен Пандиры по кличке "Мессия". Когда запахло жареным, князь апостолов, прикарманив общинную кассу, поспешно покинул Иерусалим, оставив вместо себя брата Господа. Полиция арестовала Иакова и доставила в суд. Первосвященник Анания выслушал показания многочисленных свидетелей и пострадавших от набожного гангстера, и под одобрительные возгласы коллег вынес приговор:

- Побить камнями до смерти!

Стражники отвели Иакова на городскую свалку, где палач размозжил ему голову огромным булыжником.

Но не сумел Анания расправиться с апостолом Павлом и спасти человечество от заразы, прозванной христианством. Заразы, унесшей жизней много больше, нежели все остальные эпидемии вместе взятые. Убей Анания этого выродка, апостольская шайка так и осталась бы маленькой иудейской сектой, каковой, к примеру, является секта иоаннитов, основанная Иоанном Крестителем. Ибо христианство - это не учение Христа (чему мог научить малограмотный плотник?), но учение апостола Павла о Христе.

А ведь мог бы Анания ликвидировать "голубого апостола", поскольку сексуальная ориентация Павла безусловно подлежала осуждению: за половые сношения с Варнавой их обоих следовало предать смерти (Лев. 20:13).

Анания же попытался осудить извращенца за богохульство: и превратил суд в балаган.

* * *

- Помолимся, - предложил первосвященник.

- Помолимся, - согласились священники.

Каиафа поднял глаза к потолку и обратился к Богу со словами:

- Господи, Боже Израилев! Нет подобного Тебе Бога на небесах вверху и на земле внизу. Ты хранишь Завет и милость к рабам Твоим, ходящим пред Тобою всем сердцем своим. Господь, твердыня наша, и крепость наша, и избавитель наш. Бог наш - скала наша, на Тебя мы уповаем. Ты щит наш, рог спасения нашего. Услышь молитвы наши, внемли молениям нашим по истине Твоей. Услышь нас по правде твоей! Да направятся молитвы наши, как фимиам пред лицом Твоим, а воздаяние рук наших - как жертва утренняя. Ты, Господи, светильник наш; Господь просвещает тьму нашу.

Первосвященник умолк. Заговорил Анна:

- Бог! Непорочен Твой путь, чисто Твое Слово. Ты щит для всех нас, надеющихся на Тебя. Ибо кто Бог, кроме Господа, и кто защита, кроме Бога нашего? Он препоясует нас силою и ведет нас по верному пути. Ты, Господь, расширяешь шаги наши, и не колеблются ноги у нас. Благоволит Господь к народу своему!

Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив. Благ Господь ко всем, и щедроты Его на всех делах Его. Славят Тебя, Господи, все дела Твои, и благословляют Тебя рабы Твои. Царство Твое - царство всех веков, и владычество Твое во все роды. Ты поддерживаешь всех падающих, и восставляешь всех низверженных. Очи всех уповают на Тебя, и Ты даешь нам пищу в Свое время. Открываешь руку Свою и насыщаешь все живущее по благоволению. Блажен, кому помощник Бог Иаковлев, у кого надежда на Господа Бога его, сотворившего небо и землю, море и все, что в них. Господа, вечно хранящего верность Завету с Авраамом.

После Анны открыл рот Анания:

- Превозносим Имя Твое, Боже наш, Царь наш, и благословляем Имя Твое во веки и веки! Всякий день благословляем Тебя и восхваляем Имя Твое, ибо велик Ты и достохвален, и величие твое непознаваемо. Род роду будет восхвалять дела Твои и возвещать о могуществе Твоем. Блажен народ, у которого Господь есть Бог!

Праведен Господь во всех путях Своих и благ во всех делах Своих. Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его к истине. Желание боящихся Его Он исполняет, вопль их слышит, и спасает их. Хранит Господь всех любящих Его, а всех нечестивых убивает!

- Смерть нечестивому плотнику! - завопил Каиафа. - Смерть богохульнику!

- Смерть хулителю Господа! Смерть! - вторили ему Анания с Анной. - Камнями разбить собачью голову! Смерть богохульнику!

Господь Бог как будто услышал молитвы своих слушателей. Со двора донеслись душераздирающие вопли осужденного. Кричали и стражники.

- Убивают! - испугался Зоровавель. - Убивают без утверждения смертного приговора!

- Воля Божья: - начал было первосвященник, но его перебил трусливый Зоровавель:

- Ни Понтий Пилат, ни Диавол Сатана не простят нам такой самодеятельности! Особенно вам, ваше высокопреосвященство: досрочные выборы первосвященника гарантированы!

Каиафа устремился к выходу. Следом поспешили остальные судьи.

Яростно матерясь, стражники плетьми подгоняли отчаянно кричавшего Иешуа, бегавшего на поводке вокруг начальника стражи, и тому приходилось поворачиваться, чтобы не опутаться веревкой. Стоящая неподалеку прислуга первосвященника с любопытством наблюдала за происходящим.

Заглушая крики стражников и осужденного, Каиафа закричал:

- Сейчас же прекратите!

Стражники опустили плети, но Иешуа продолжал с криком бегать по кругу.

- Остановите его! - потребовал первосвященник.

Один из стражников выставил ногу на пути осужденного, тот, споткнувшись, рухнул на землю и затих.

- Что случилось, Соломон? - спросил Каиафа.

- Бесов изгоняли! - ответил начальник стражи. - Осужденный бесился!

- И колдовал! - добавил стражник Елиаким. - Наполнившись духом бесовским, выкрикивал заклинания, насылая на нас порчу.

- Поднимите осужденного, - приказал Каиафа.

Стражники поставили Иешуа на ноги. Подойдя к нему, первосвященник грозно спросил:

- Будешь еще колдовать?

- Не-ет, - ответил сумасшедший плотник, - не буду.

- Смотри! - Каиафа погрозил пальцем осужденному. - От бесовской болезни самое лучшее лекарство - плеть! Уяснил?

Иешуа молча кивнул.

- Ну вот и хорошо, - первосвященник обернулся к коллегам. - В путь, господа судьи, Бог с нами!

- Пить хочется, - произнес осужденный, с опаской покосившись на стоящего поблизости стражника, - очень хочется.

- Эй, Жердь, твою мать! - крикнул Зоровавель высокому и худому слуге первосвященника. - Принеси вина, быстро!

Зная крутой нрав священника, помимо ругани склонного еще и к рукоприкладству, слуга поспешил выполнить приказание Зоровавеля.

"Диавол зачтет мне мою доброту, - подумал священник, глядя на Жердя, поившего с рук связанного плотника, - непременно зачтет".

Утолив жажду, Иешуа поднял глаза к безоблачному небу Иерусалима, собираясь поблагодарить небесного Отца за ниспосланный, из погребка Каиафы, чудесный напиток, но первосвященник громко скомандовал:

- На выход!

Начальник стражи потянул за поводок, и сумасшедший плотник послушно зашагал по уготованному апостолами пути:

На улице процессию с нетерпением поджидал Петр, ранее вышедший со двора вместе с судьями Иосифом и Никодимом. Отягощенный объедками, с раздувшимся животом, смертельно уставший после двух бессонных ночей и стольких переживаний за судьбу апостольской аферы, Симон всё же заставил себя дождаться вывода Иешуа и воочию убедиться в успешном развитии событий.

Процессию возглавлял первосвященник, следом шли Анна с Зоровавелем. За ними - Анания с начальником стражи, на поводке ведущим за собой Иешуа. Помимо Соломона, конвой осужденному составляли стражники Салафиил, Елиаким, Иосафат и Урия. За конвоем следовали трое слуг первосвященника и с десяток набожных завсегдатаев Храма; у стен Претории (резиденции римского правителя Иудеи) этим людям надлежало демонстрировать Понтию Пилату гнев обывателей, возмущенных богохульством осужденного на смерть плотника.

- С Богом! - негромко, но выразительно произнес князь апостолов, глядя вслед "иудейскому царю". - Благословенен сумасшедший, идущий в могилу во имя химеры! Слава дуракам на том свете и на этом!

Резиденция римского правителя находилась в метрах семистах от дома первосвященника, а уж от нее до Голгофы и вовсе рукой подать: Краток последний путь несчастного шизофреника:

Остановившись у ворот Претории, священники закричали:

- Пилат, выходи! Выходи, Понтий Пилат!

Взорам евреев предстал центурион Квинтилий Марцелл.

- Чего раскричались, идиоты?!

- Иудеи, - поправил римлянина тесть первосвященника.

- Всё равно, почему кричите?! - продолжал возмущаться центурион. - Разорались, как рыночные торговцы! Чего надо?

- Мы пришли к прокуратору по очень важному делу, - ответил первосвященник.

- Ну так заходите, - центурион посторонился, приглашая иудеев войти во двор Претории.

- Нет! - решительно заявил Каиафа. - Мы не можем войти!

- Это ж почему? - удивился Марцелл.

- А потому, - первосвященник боязливо поежился, - что опасаемся оскверниться нечистотами римского дома.

- Но вас же никто не заставляет выгребать дерьмо из нужника, - возразил центурион. - Для этого у нас есть ассенизаторы, солдаты-штрафники. Зачем вам лезть в дерьмо?

- Да не о плотском дерьме я говорю, - морщась, произнес Каиафа, - но о нечистотах духовных.

"Если дурак, то это пожизненно", - подумал Марцелл, с сочувствием глядя на первосвященника.

- Осквернившись, - продолжал Каиафа, - мы не сможем на ужин откушать пасхального ягненка.

- Съешьте ягненка непасхального, - предложил центурион.

- Увы, - первосвященник развел руки в стороны, - на Пасху в Иерусалиме все ягнята пасхальные.

- А козлята? - спросил римлянин.

- И козлята, - солгал иудей.

- Марцелл, позови прокуратора! - потребовал Анна.

- Я доложу его превосходительству о вашем визите, - ответил центурион, обнажив в широкой улыбке по-лошадиному крупные и желтые зубы, - но вот как господин прокуратор отреагирует на духовные нечистоты?..

Подойдя вплотную к римлянину, первосвященник вложил ему в ладонь два денария.

- Не сочтет ли себя оскорбленным? - вслух размышлял Марцелл.

- Мы никого не оскорбляем, никого не оскорбляем! - поспешил заверить центуриона первосвященник, расщедрившись еще на один денарий.

- Захочет ли его превосходительство выйти к вам?

- Это вымогательство! - злобно прошипел Каиафа, но всё же расстался с четвертым денарием.

- Я использую все свое красноречие! - клятвенно заверил первосвященника центурион, отправляясь за прокуратором.

"Черт возьми! - зеленея от жадности, подумал Каиафа. - Богомерзкий плотник обошелся мне уже в тридцать четыре денария, не считая изорванной в клочья одежды. Издержки колоссальные! Пожалуй, что смерть от булыжника слишком легка для такого негодяя. Богохульник несомненно заслуживает более сурового наказания, чтобы помучился перед смертью. Какую же казнь придумать для преступника? - первосвященник в раздумье почесал затылок. - И как обойти закон Моисеев, предписывающий за богохульство именно "побивать камнями". Ясно, что вот так запросто проигнорировать шестнадцатую статью Левита не удастся. Иосиф с Никодимом тотчас заявят о вопиющем нарушении закона и поставят на голосование вопрос о досрочных выборах нового первосвященника. А на кого я могу рассчитывать? Лишь на тестя. - Каиафа покосился на стоящих поблизости коллег. - Даже Зоровавель и то шкура ненадежная. Анания так вообще метит на мое место! - первосвященник почесал предпупие. - А что, если сплавить осужденного прокуратору Пилату? В самом деле, пусть римляне казнят преступника на кресте! Распятие - подходящее средство для ликвидации такого опасного и дорогостоящего богохульника".

Тридцать четыре денария, из которых тридцать первосвященник уплатил апостолам за выдачу Иешуа, представляли собой весьма значительную денежную сумму - это цена небольшого, на десять голов, стада овец. Ягненок стоил всего-то половину денария. Так что у жадного первосвященника была весомая материальная причина возненавидеть плотника и возжелать ему мучительной смерти.

Минут через десять появился Понтий Пилат.

- Что случилось? - спросил прокуратор.

- Вот, - первосвященник указал перстом на тщедушного плотника, - мы привели к тебе ужасного злодея.

- А зачем он мне нужен? - удивился Пилат. - По вашему закону и судите его.

- Мы его уже осудили, - сказал Каиафа. - По закону Моисееву осудили на смертную казнь.

- Что же он натворил? - поинтересовался прокуратор.

- Этот человек совращает народ, - ответил первосвященник. - Он называет себя Мессией-царем и запрещает платить налог императору.

- Это так? - спросил Пилат у осужденного.

- Нет, - ответил Иешуа, - я всегда утверждал, что налог императору - дело святое. Все иудеи - налогоплательщики, и потому должны отдавать кесарево кесарю, а божье Богу (Мк. 12:17).

Выслушав плотника, прокуратор сказал судьям:

- Я не нахожу в этом человеке никакой вины и вынесенный вами смертный приговор утверждать не буду.

- Как это не будешь?! - возмутился Каиафа. - Он своим учением возмущает народ по всей Палестине, от Галилеи и вплоть досюда!

- Этот человек сириец? - спросил, услышав это, Пилат. И, узнав, что Иешуа житель Назарета, отослал его к Ироду Антипе, правителю Галилеи, который был в это время в Иерусалиме.

* * *

- Ты кто? - спросил Ирод.

- Я царь иудейский, - ответил Иешуа.

- Да ты что, мужик? - остолбенел правитель Галилеи. - Это я - царь иудейский, четвертовластник Ирод Антипа, сын Ирода Великого. А ты чей сын?

- Божий.

- Божий? Из Назарета?

- Да.

Ирод очень обрадовался, потому что уже давно хотел увидеть знаменитого галилейского фокусника Иешуа Мессию. Он много слышал о "чудотворце из Назарета" и надеялся, что тот покажет ему сногсшибательные фокусы.

- Развяжите сына Божьего! - приказал Ирод.

Освободившись от пут, плотник сердечно поблагодарил правителя Галилеи, но от чудотворчества решительно отказался:

- Я не могу работать без ассистентов-апостолов!

- Почему? - спросил Ирод. - Так ли уж они важны для чудотворца?

- Исключительно важны! - ответил Иешуа. - Без ассистентов чудес не бывает!

- Вот как, - разочарованно произнес четвертовластник, - а я то думал:

- Ваше величество, - приблизившись к Ироду, Мессия перешел на шепот, - я открою вам секрет своих фокусов.

- Что-что? - спросил стоявший у трона царедворец Птолемей. - Говори громче, не слышно!

- Так, всем отойти от трона! - скомандовал четвертовластник. - Это не для ваших ушей.

Царедворцы неохотно попятились.

- Дальше, дальше! - потребовал Ирод.

- Может, нам совсем уйти? - съязвил Птолемей.

- Точно! - согласился четвертовластник. - Сходите в трапезную, пропустите по кубку винца.

Когда придворные удалились, Иешуа сказал Ироду:

- Я сам не могу показывать фокусы, я их даже не придумываю, но пользуюсь репертуаром моего небесного Отца. Я показываю лишь те фокусы, которые показывает мой небесный Отец. Он любит меня и потому учит меня всему, что сам умеет, и Ваше величество удивится еще сильнее, узнав, что скоро мой небесный Отец научит меня совершенно потрясающим фокусам, от которых Вы и Ваши подданные придете в состояние абсолютного восторга!

- А ты не врешь, чудотворец? - спросил Ирод.

- Нет, Ваше величество, - ответил Иешуа, - говорю Вам истину! Точно так, как мой небесный Отец показывает фокус воскресения мертвецов, давая усопшим ассистентам жизнь, так и я воскрешаю своих периодически умирающих ассистентов-апостолов.

- Воскрешение мертвецов?! - удивился Ирод. - Возможно ли такое?

- Возможно, - заверил четвертовластника Мессия-фокусник, - еще как возможно! Апостола Фому я воскрешал аж двадцать семь раз!

- Он что, больной? - спросил Ирод. - Уж очень часто умирает:

- Совсем больной, - ответил Иешуа, - потому и умирает постоянно:

- А почему не исцелишь?

- Нельзя, у апостолов специализация.

- Что-что? - не понял Ирод.

- Специализация, - повторил Иешуа. - У каждого ассистента своя роль: одни апостолы больны до смерти, таковых я воскрешаю; хромых, слепых и парализованных ассистентов исцеляю, бесов из них изгоняю.

- А по шее за такие фокусы не доставалось? - поинтересовался Ирод.

- Доставалось, - признался Иешуа. - Зрители - народ неблагодарный:

- Да уж, - согласился четвертовластник, - неблагодарен иудейский народ. Ну, а чего это святоши взъелись на тебя? Ты им, что ли, фокусы показывал?

Иешуа молча кивнул.

- Вот это зря, - произнес Ирод, - ты им конкурент. Опасный конкурент. Впредь держись от них подальше. Понял?

- Понял, - ответил чудотворец, хотя на самом деле так ничего и не понял.

Ирод приказал слугам накормить Иешуа и одеть поприличней:

- Все-таки царь иудейский!

После чего отослал чудотворца обратно к прокуратору Пилату. В этот день Ирод и Пилат стали друзьями, а прежде они враждовали (Лк. 23:5-12).

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)