Марина ПАНФИЛОВА - Евграф ДУЛУМАН

(Продолжение переписки с Приложениями и Подарками)

Не буду сейчас затевать с Вами разговор о смысле жизни человека в случае, если Бог есть, и в случае, если Бога и вовсе нет, и какие последствия из этого могут быть для верующего и атеиста. Ваше мнение по этому поводу Вы убедительно изложили в пункте первом своего письма. Мое мнение о смысле жизни человека, в том числе и атеиста, прочтите, пожалуйста, на А-Сайте в моей статье “Теорема о смысле жизни”. Если у Вас возникнет потребность обсудить со мной какие-то особые вопросы о смысле жизни, - пишите, спрашивайте, не стесняйтесь.

А что касается Бога и его чудесных проделок со Вселенной, то в ответ на это высылаю Вам в подарок интересную статью Чулаки: “Благие известия от Герасима Югая”.

Многоуважаемый г-н П. Образцов!

Я уже имел не так давно удовольствие сообщить Вам о том, что академик Иван Петрович Павлов, вопреки усиленно лелеемой ныне легенде, был атеистом. Однако в Вашем издании от 05.04.02 появилась очередная статья, где религиозность знаменитого физиолога упоминается как нечто само собой разумеющееся. К предмету дискуссии это имеет, естественно, весьма косвенное отношение, поскольку обращение к авторитету не есть доказательство, но статья доктора философии Герасима Югая и не оперирует доказательствами, а использует чисто публицистические приемы, и в таком контексте ссылка на Павлова и Дарвина звучит весьма эффектно. (Дарвин, кстати, тоже был атеистом). Упоминается и Эйнштейн, но о нем несколько ниже.

Из статьи Г. Югая, как и множества ей подобных, явствует одно: философу очень хочется уверовать в Бога и примирить религию с наукой. Ну а желание, как известно, превозмогает всякую логику. Трудно поверить, что доктор философии не знаком с элементарными правилами корректной полемики; остается предположить, что он нарушает логические законы умышленно, считая, что полемика всё стерпит. А попирает он логику в том, что смешивает понятия - несомненно, повторяю, вполне осознанно. Дело в том, что термин "Бог" употребляется им в двух совершенно разных значениях.

То же самое, замечу, часто проделывают со словом "любовь". Чувство высокой душевной привязанности, приводящей к самопожертвованию - "любовь": например, любовь к Родине героя, жертвующего жизнью. И половой акт - "любовь", отсюда распространенное выражение "заняться любовью". Я не берусь судить, какое значение выше, повидимому, все-таки второе, ибо без половых актов не было бы и самой Родины, но, тем не менее, два этих понятия (и занятия!) абсолютно различны и взаимо не заменяемы.

Такова же судьба термина "Бог". Экстравагантное рассуждение доктора - на этот раз уже физики - В. Летохова, сочувственно цитируемое Г. Югаем, в котором физик называет Божественным промыслом "законы самоорганизации сложных систем", в конце концов восходит к спинозовскому "Бог или Природа". Законы физики, по которым одноименные заряды отталкиваются, а разноименные - притягиваются, установились непонятным для нас образом, и эту область непонятного при большом желании можно называть Богом. А можно - Природой. Оба слова ничего не объясняют, но сказать "Природа установила" Летохову с Югаем не хочется, а сказать "Бог установил" - приятно. Как установил? Каковы механизмы приложения Божественной воли? Неизвестно, да подобных публицистов это и не волнует.

Но статья Г. Югая не об установлении законов природы, а о полезности "конвергенции науки и религии". Однако не существует на Земле ни одной религии, которая констатировала бы, что Бог установил законы природы, пусть даже создал жизнь - и на этом самоустранился. Бог, поклонению которому учат все разнообразные религии, - совсем другой Бог, и никак не является синонимом Природы. "Законы самоорганизации сложных систем" интересуют Его в последнюю очередь. Зато Он, по вере Его поклонников, постоянно вмешиваются в людские дела, Ему можно молиться и просить о милостях, ибо "ни один волос без Его воли", а самое главное - Он является гарантом бессмертия душ верующих. Бог, который способствовал "самоорганизации сложных систем", вовсе не обещает бессмертия души: самоорганизовались сложные системы, рождаются, размножаются, умирают - и никаких бессмертных душ. Но такой спинозовский Бог ни одной религии не нужен! Ни один верующий такому Богу молиться не станет! И говоря о "конвергенции науки и религии", Югай и прочие, стесняясь высказаться прямо, в действительности приглашают науку признать Бога-деятеля, отвечающего на людские молитвы, признать бессмертие души, провозглашаемое жрецами всех религий. Такая вот элементарная подмена: вы признаете, что сложные системы не могли самоорганизоваться сами собой? Значит, вы же должны признать и бессмертие души, Страшный суд и весь прочий джентльменский религиозный набор.

Почему же автор приглашает науку к слиянию с религией?! ("Конвергенция" - взаимопроникновение, взаимное обогащение; вот и академик Сахаров, атеист, между прочим, призывал к взаимообогащению двух систем - конвергенции социализма с капитализмом). Потому что доктор философии тоже слаб, ему тоже хочется дать своей душе шанс продлиться после телесной смерти. С близкими встретиться. И эти заветные желания перевешивают научный скептицизм. Простые люди и веруют просто, без затей, а философу приходится убеждать себя с помощью паралогических построений, призывать на помощь "законы самоорганизации". По мне, простая вера чище, честнее, чем подобные интеллектуальные извращения.

Есть, правда, и иная, совсем уж земная причина, почему так срочно понадобилась религии конвергенция с наукой. Потому что религия - дряхлеет и перерождается. Эпидемия нововерия, поразившая ныне Россию, не должна обманывать: в просвещенных странах, определяющих прогресс человечества, религия слабеет, влияние ее падает, что для служителей всех конфессий означает катастрофу. Религии становятся маргинальными, питают изуверов-фанатиков в бедных странах, да и наш нынешний религиозный бум - всего лишь неизбежное следствие пережитого исторического потрясения. Это - пройдет. Потому-то и приходится навязчиво доказывать свою нужность, утверждать миф, будто религия тоже способствует познанию мира. Хотя весь тысячелетний опыт свидетельствует об обратном: ни один закон природы не был познан с помощью религии, а все разговоры об интуитивном методе познания, об откровении как двигателе прогресса, способствовали лишь собственной славе Сведенборга, Бергсона, Бердяева и tutti quanti, но не оставили после себя ни малейшего реального остатка в науке. Что славе этих отважных резонеров ничуть не помешало, даже, пожалуй, наоборот: нет реальных достижений, нечего и критиковать. А массы (в особенности - интеллигентские массы) вообще робеют перед красноречивыми сумасбродами.

Иное дело, что на заре истории вполне реальная наука находила прибежище в храмах, которые одновременно часто являлись обсерваториями и лабораториями. Египетские жрецы, так тщательно наблюдавшие небесные светила, были лишь совместителями: поклонение Озирису и прочим национальным Богам - отдельно, астрономические наблюдения - отдельно. И теперешние члены Папской академии в Ватикане работают в ультрасовременных научных лабораториях, используют новейшие научные методы и ничуть не уповают на откровения и интуицию, поэтому даже Папская академия - отнюдь не пример вожделеемой автором статьи конвергенции.

Философы же, подобные Г. Югаю, так охотно бросаются в объятия жрецов потому, что их собственная полезность положительной науке давно уже сделалась весьма сомнительной. Когда-то чисто спекулятивные рассуждения о происхождении и строении Вселенной были неизбежны: фактов еще почти не накопилось, а думать человеку необходимо, поскольку он назвался разумным. И потому прозрение Демокритом существования атомов, или вдохновенное описание Гераклитом вечной изменчивости мира вызывают уважение и восхищение. Хотя реальные атомы впоследствии были бы обнаружены и без всякого влияния Демокрита. Гераклитовское же учение о некоем огне, из которого рождаются миры, поэтично, но бесплодно. Суждения о "стихиях", образующих мир, - такая же праздная игра ума, как рассуждения коллег-теологов о природе ангелов. Все эти построения представляют интерес чисто исторический; в наш же век общие рассуждения, оторванные от экспериментов и наблюдений, никому не помогают. Величавое резонерство "об одушевленности материи" и тому подобных предметах никак не пересекается с исследованием природы.

И что характерно: содержание подобных резонерствований практически не изменилось с античных времен. Полная аналогия может быть проведена с астрологией: эта почтеннейшая из лженаук не изменилась за пару тысяч лет, методы ее и выводы сохранились в первозданной прелести, в то время как астрономия выросла и развилась колоссально, развивается и поныне каждый год и буквально - каждый день! (Впрочем, Г. Югай или кто-то из его единомышленников, не сомневаюсь, вскоре порадует нас призывом к конвергенции астрологии с астрономией, благо рассуждения об "одушевленной материи" - прямой шаг к признанию того, что сгустки такой материи, рассыпанные по своду небесному, определяют судьбы людей и народов!) Теология и философия в равной степени испытывают глубокий застой, и потому стремятся в объятия друг другу, надеясь, что вместе врастать в XXI век окажется легче. Все равно как слепому с хромым легче шагать по жизни, если держаться за руки.

Конечно, кому-то из вполне приличных ученых небесная поддержка нужна как своего рода психотерапия. Область неизвестного слишком велика до сих пор, и некоторых это пугает. Тайна происхождения самой Вселенной, невозможность вместить и охватить рассудком вечность и бесконечность заставляют искать прибежище в тихой иллюзии. Скажешь, что Бог это всё создал, придал электронам правильный спин - и как-то легче. Каким образом создал? Вроде уже и не наше дело. Судя по всему, именно таким стихийным теистом как раз и был Эйнштейн, также упомянутый всуе доктором Югаем. Но нет никаких свидетельств того, что Эйнштейн веровал в примитивные мифы об умирающем и воскрешающем Боге, о непорочном зачатии и тому подобным милым сказкам. И хотя Г. Югай, толкуя о конвергенции, прямо стесняется признать Святую Троицу, а заодно принять посильное участие в дискуссии о филиокве, он оставляет мифологию в весьма прозрачном подтексте. Для начала он просто приглашает ученых в храм. А уж в храме жрецы доскажут остальное.

Мода - великая сила, а ныне подобные взгляды в моде и в фаворе. Следовательно, многие доктора и даже, вероятно, академики, напишут сотни сходных статей, пророча грядущее единение науки с религиями, и призывая на помощь безответные тени великих предков. Но, во имя элементарной добросовестности, очень прошу Вас давать редакционную сноску о том, что академик Павлов был все-таки атеистом. Сам-то он, как я уже писал Вам, признавал существование верующих ученых как странный, но объективный факт, а вот верующие коллеги, увы, отказывают ему во взаимной любезности. Конечно же, их можно понять и посочувствовать: совместить веру в Бога с повседневными фактами действительно очень трудно. И - тем хуже для фактов!

P.S. Кстати, заходите ко мне на http://www.art.spb.ru/chulaki . У меня и целый роман есть "Большой футбол Господень", из которого между прочим явствует, что быть Господствующим Божеством не так просто и завидно, как, повидимому, представляется Герасиму Югаю.