Проф. Дулуман Е.К. -
доктор философских наук,
кандидат богословия

1. Сделай себя сам!

Великие люди – это люди, которые сделали себя сами, своими собственными усилиями. При этом врожденный талант имеет какое-то значение или же не имеет никакого. Ведь каждый нормальный человек приходит в мир с задатками целого букета талантов. Часть этих талантов (способность говорить, мыслить, осознавать себя личностью, выполнять ту или иную работу и так далее) произрастается в человеке обществом (в семье, благодаря окружению, системой общего образования и так далее). Часть же этих талантов прямо таки “выпирает” из человека, что проявляется еще в детском возрасте (вундеркинды: Моцарт, Пушкин, Паганини, Фонвизин, Софья Ковалевская и другие). Некоторые из усредненных людей взращивают свой талант сами. Но и в одаренных и в самодельных плоды талантов всегда, без единого исключения, выращиваются огромным личным трудом и самопожертвованием. Гений и талант – это огромный труд, это готовность и умение подчинить всего себя проявлению своей гениальности, своего таланта, да проявления своей уникальной неповторимости. И этой уникальной неповторимости научится нельзя поскольку она уникальна, - постольку она и неповторима. Можно только, смотря и видя труд гениев, талантов и великих людей, попробовать в своей сфере учится у них трудолюбию, вдохновляться результатами их достижений. “Вот каким образом они достигли своего! Но такой труд и мне может оказаться по плечу, А раз по плечу труд таланта, то по плечу будет мне и достижение уровня результатов его труда,” В таланте великих людей не повторишь, но в трудолюбии подражать им, великим людям, не только никому не запрещено, а решительно рекомендуется.

Все великие атеисты прошлого: Федор Атеист, Демокрит, Эпикур, Лукреций Кар, Лукиан Самосатский, Лоренцо Валла, Жан Мелье, Вольтер, Давид Юм, Кант, Давид Штраус, Фейербах, Энгельс, Ингерсолл, Дрэпер, Уайт, Ницше, Зигмунд Фрейд, Луначарский, Бертран Рассел, Карнап, Витгенштейн, Уайтхед и все, все известным вам атеисты были прежде всего великими тружениками. Как правило, все они трудились “себе в удовольствие”. Но это “себе в удовольствие” выработалось у них после длительного насилия над собой. Насилие над собой со временем превратилось у них в привычку, а привычка – во вторую натуру, а проявление второй натуры – в естественную потребность и, наконец, – в наслаждение, “себе в удовольствие”.

Мартин ГАРДНЕР – пример человека, который всю жизнь делал самого себя себе в удовольствие, в угоду научной истине и в борьбе с разного рода антинаучными взглядами и мистикой. Если, вспомним Маяковского, молодой и начинающий атеист задумывается: “делать жизнь с кого?” – делайте ее с…Мартина ГАРДИНЕРА. Он не только – урок нам для подражания. Он оставил нам такое наследство, на котором будет воспитываться в духе непримиримости к мракобесию все здравомыслящее поколение 21 столетия.

Ниже предлагается краткая характеристика творчества Мартина ГАРДНЕРА - одного из старейших и плодовитейших атеистов современности - и интервью с ним Кендрика Фрейзиэра (Kendrick Frazier) – редактора журнала “Исследование скептика” (Sceptical Inquirer). Перевод, дополнения в скобках и примечания – мои.

Все произведения Мартина ГАРДНЕРА на английском языке широко рекламируются по Интернету, в памяти которого содержатся рецензии на его произведения и часть самих произведений. Упоминаемые в нижеследующем тексте названия этих произведения после русского названия в скобках даются и на английском. “Кликнув” мышкой по выделенных синим цветом и подчеркнутых названий произведений Мартина Гарднера, вы можете сразу же приступать к чтению оригинала.

(Мартин ГАРДИНЕР родился в американском городке Тулса штата Северная Каролина в 1914 году. Был скромным и застенчивым мальчиком. В школьные годы он повредил себе глаза; ему сделали операцию. Он сначала носил очки, из-за чего его прозвали “Очкариком”, что привело к еще большей самозамкнутости и отчужденности от компании однолеток. Позже ему в глаза вставили линзы. После завершения обучения в средней школе он поступил в колледж Чикагского университета, а затем – на курс магистратуры при нем. Обучение в магистратуре прервал и ученой степени магистра не получил. С начала вступления США во Вторую Мировую войну добровольно поступил на службу в военно-морской флот и несколько лет прослужил там писарем. После освобождения из армии поступил на работу клерка в одну из фирм и занялся самообразованием. Е.Д.)

У Мартина Гарднера утонченный философский склад ума. Попав в сферу абстрактных категорий, он чувствует себя то как в своей буйной стихии, то как в уютной квартире у себя дома. Но все его письменные размышления, – это, если выразится образно, вкусно поджаренные корочки: хрустящие, четкие, яркие. Он достиг мировой известности и уважения за то, что на протяжении тридцати лет сочинял и публиковал в журнале “Ученый американец” (Scientific American) различного рода математические игры и упражнения. Но он не был математиком. В своей разнообразной деятельности он явил миру эталон интеллектуала. Но он не был доктором философии и не занимал академической должности. Он был влюблен в науку, написал векопамятные научные книги, среди которых следует отметить “Двуличная Вселенная” (The Ambidextrous Universe) и “Взрыв Относительности” (The Relativity Explosion ). Но большую часть своей жизни и большую часть своих научных усилий посвятил разоблачению псевдонауки и подделок под науку, в чем он не имеет себе равных не только в ХХ столетии, но и во всей истории человечества.

Он может показаться дерзким, беспощадно и публично избивающим жестким кнутом паранормалистов, то есть всех тех, кто в отношении научной истины или заблуждается сам, или вольно и невольно, сознательно и бессознательно под видом науки вводит в заблуждение других. При всем при этом трудно себе представить, что Мартин Гарднер на самом деле – очень деликатный человек, с мягкой и подкупающей речью, даже несколько стесняющийся посторонних; которому ничего в мире не нравится больше, чем оставаться дома, в Северной Каролине, со своей любимой женой Шарлоткой и писать, писать, писать на электрической машинке.

Критики смотрят на Мартина Гарднера, как на очень серьезного и строгого учёного. Но у него богатое воображение и несколько игривый подход к изложению своей критики пранорамалистов. При чтении произведений писателя кажется, что он не столько занимается паранормальной ерундистикой, сколько развлекается за ее счет, руководствуясь при этом принципом: “Одно лошадиное ржание над паранормальным явлением стоит больше десяти тысяч силлогизмов”.

Он хорошо осведомлен о колдовстве и его восхищают трюки новоявленных магов и “экстрасенсов”. Из журнала “Ученый американец” он ушел более тридцати лет тому назад, но выход его книг, статей и обзоров, как ни в чем не бывало, ежегодно возрастает. Он уже издал более шестидесяти книг, но еще больше их находятся в работе и доработке. Его знания и интересы касаются естественных наук, философии, математики и религии, но он, подобно творцам эпохи Возрождения, не считает себя замкнутым в определенной отрасли знаний.

Большинство своих наград он получил от научных обществ, большинство похвал в его адрес идут из уст ведущих ученых страны и мира. Дуглас Хофстадтер (Douglas Hofstadter) сказал о нём: “Мартин ГАРДНЕР – величайший интеллектуал, которого родила наша страна в двадцатом столетии”. Некоторые провозглашают Гардинга интеллектуальным героем 20-го столетия. Но он очень скромного мнения о своём творчестве.

И в свои 84 года (Интервью писалось в 1998 году. – Е.Д) Мартин ГАРДНЕР пользуется непререкаемым авторитетом и славой прожектора современного движения скептиков. Около 40 лет тому назад он написал свою первую книгу о псевдонауке: “Причуды и ошибки во имя науки” (Fads and Fallacies in the Name of Science). Эта книга, с изображение голуба на обложке до сих пор издается, переиздается в твердых и мягких переплетах и находит благосклонных читателей. Книга воодушевила на написание подобных книг целое поколение ученых, публицистов и, следует признать, свору заблуждающихся и антинаучных пройдох. В 1981 году была издана его книга “Наука: Хорошо, Плохо и Сомнительно” (Science: Good, Bad, and Bogus). В книжном обзоре газета “Нью-Йорк Ревью” (New York Review) под названием “Детектор шарлатана” (Quack Detector) журналист Стефан Джей Гоулд (Stephen Jay Gould) приветствовал появление книги, а о самом Мартине Гарднере написал: “Он стал неоценимым национальным сокровищем… Его творчество сочетает в себе остроумие, глубокий анализ, владение четкой прозой. Чтение его книги рождает чувство интеллектуального блаженства от избавление памяти от всякой ерунды, подсовываемой нами в виде новшества. Уверен, что все это самым благоприятным образом скажется на дальнейшем развитии науки и очищении ее от всего грязного и наносного в ней”.

После этого в том же жанре последовали книги: в 1988 - “Новые времена: Заметки наблюдателя со стороны” (The New Age: Notes of a Fringe-Watcher), в 1992 - “На дикой стороне (On the Wild Side), в 1996 – “Роковая вода и путанная логика: Дополнительные заметки наблюдателя со стороны” (Weird Water and Fuzzy Logic: More Notes of a Fringe-Watcher).

Последняя книга о роковой воде представляет собой сборник расширенных статей, которые с лета 1983 года под рубрикой “Заметки Пси-надблюдателя” печатались в каждом номере в журнале “Исследование скептиков” (Skeptical Inquirer). Первая из серии этих статей называлась “Вехи уроков Пси-обмана” (Lessons of a Landmark PK Hoax) и были своеобразным откликом на программу Джеймса Рэнди (James Randy)¹ “Проект Альфа эксперимент”. (Рэнди поместил было двух молодых магов-экстрасенсов в парапсихологическую лабораторию, чтобы обнаружить мошенничество каждого из них. Экстрасенсы работали “на пару” - Е.Д..)

В 1976 году “Комитет научных исследований паранормальных претензий” (Committee for the Scientific Investigation of Claims of the Paranormal. Сокращенно – CSICOP- Е.Д.) начал издавать журнал “Исследования скептиков”. Мартин Гарднер стал одним из его соучредителей и до сих пор остается членом Исполнительного Комитета и членом попечительного Совета журнала. В 1991 году Мартину Гарднеру предложили вести постоянную рубрику (колонку) в журнале. Он сразу же согласился и стал ведущим колумнистом² в журнале “Исследования скептиков”. Свою колонку “Новые времена” (The New Age) от посвятил организатору CSICOP и ее председателю: “Полю Куртцу - другу, чье видение, мужество и организаторские способности положили начало CSICOP и этому журналу”.

Хотя Мартин Гарднер редко посещает заседание Комитета научных исследований паранормальных претензий, он остается его деятельным членом благодаря постоянным личным контактам, необходимым согласованиям, публикациям, личной переписке. Он продолжает оставаться очень влиятельным членом Комитета CSICOP, выдающимся представителем этой научной организации и самым популярным пропагандистом ее идей.

3.
Мартин Гарднер отвечает на вопросы издателя журнала “Scrptical Inquirer” Кендрика Фрейзиера

SI (Sceptical Inquirer): В своей книге под названием: “Ночь долгая: Сборник очерков 1938-1995 годов” (The Night Is Large: Collected Essays 1938-1995) Вы излагаете содержание своих материалов по семи разделам, посвященным проблемам физики, социологии, псевдонаукам, математике, искусству, философии и религии. Все эти проблемы в равной мере интересуют Вас? Как бы вы распределили их по рангу значимости или в соотношении друг с другом? Рассматриваете ли Вы их как различные стороны Ваших взглядов в целом или каждую отрасль ваших интересов отдельно друг от друга?

Гарднер: Мои основные интересы – это философия и религия в их особом отношении к естествознанию. Магистерский курс по философии я изучал в Чикагском Университете (набор 1936 года), вступив туда как протестантский фундаменталист из города Тулса (Tulsa). Здесь я быстро избавился от христианской веры. Это было болезненное расставание с религиозными убеждениями, о чем я подробно рассказываю в своей полу биографической новелле “Полет Питера Фромма” (The Flight of Peter Fromm), которая сейчас опубликована в твердом переплете издательством “Прометей” (Prometheus Books). В университете под влиянием адвентистского креациониста Джорджа МакКреди Прайса (George McCready Price) я сначала испытывал сомнения в истинности эволюционного учения. Но основательное знакомство с курсом геологии убедило меня в том, что Прайс – это уже разбитый горшок. Но все же теория Прайса об ископаемых животных, которые погибли во Всемирном потопе, довольно изобретательна, и для того, чтобы увидеть, в чем ошибочность этой теории, нужно иметь солидные и достоверные знания по геологии.³ Впрочем, крушение в моих глазах теории потопного происхождения останков ископаемых животных послужило причиной того, что я заинтересовался разоблачением лженаучных концепций.

Затем я четыре года служил писарем в военно-морском флоте. После окончания службы я возвратился в университет на прежнюю работу клерка в издательском отделе. Здесь я написал и продал журналу “Эсквайр” свой первый юмористический рассказ. Это была первая плата за все то, что я написал. Когда я увидел, что могу побыть свободным журналистом, то оставил работу в университете и года два жил на доходы от сочинения юмористических рассказов для журнала “Эсквайр”.

Несколько позже я написал рассказ “Профессор не в своем котелке” ( The No-Sided Professor). Это был мой первый опыт в написании фантастики.

Будучи человеком свободной профессии, я, воспользовавшись фондом Джи-Ай (GI), поступил на слушание семинара, который вел Рудольф Карнап - известный австрийский философ. Это был один из самых восхитительный семинаров, которые я когда-либо слушал. Несколько лет позже я убедил жену Карнапа разрешить мне оформить в книгу курс его семинарских лекций, которые были записаны мною на магнитофонную ленту. Из этого получилась солидная книга, которая вышла под названием “Философские основы физики” (Philosophical Foundations of Physics). Позже название книги было изменено на “Введение в философию науки” (Introduction to the Philosophy of Science). В ней все идеи - Карнапа, но все слова – мои. Издательство “Голуб” (Dover) недавно выпустило эту книгу с изложением истории ее написание и моим посвящением памяти Карнапа. В процессе подготовки этой книги к печати я обменялся несколькими любезными письмами с госпожой Карнап, но перед самим выходом книги в свет, она, госпожа Карнап, по неизвестным мне причинам покончила жизнь самоубийством, повесившись.

Карнап оказал большое влияние на меня. Он убедил меня, что все метафизические вопросы бессмысленны, поскольку не могут быть доказаны эмпирически или выведены путем исследования причинно-следственных связей. Их можно отстаивать только на эмоциональном уровне. Сам Карнап был убежденным и последовательным атеистом, но прослушав его лекции я еще смог сохранить нечто от моего юношеского теизма и остатки своей религиозной веры я тогда еще мог назвать фидеизмом. Свои верования я любил называть тогда “теологическим позитивизмом”, обыгрывая название карнаповской философии “логическом позитивизмом”.

Незадолго до своей смерти Карл Саган (Carl Sagan) писал, что когда он вторично перечитал мою книгу “Почемучки философского писаки” (Whys of a Philosophical Scrivener), то пришел к заключению, что моя тогдашняя вера позволяла мне испытывать “чувства уюта”. Я вполне согласился с его оценкой остатков моей детской религиозности, но при этом добавил, что мои чувства веры несколько глубже тех чувств, которые испытывает человек после тройного перепоя. Вера является одним из возможных путей спасения от чувств отчаяния. Уильям Джеймс (William James)⁴ в своей книге “Воля к вере” (The Will to Believe) дал классическую защиту права каждому по своему выбору совершать мужественный эмоциональный “прыжок в веру”. Мой теизм был свободен от любой религии или вероисповедания и протекал в русле пантеистических и деистических размышлений Платона, в том числе критики религиозных верований Кантом вплоть до поздних философов, включая Чарльза Пирса (Charles Peirce)⁵., Уильяма Джеймса и Мигель де Унамуно (Miguel de Unamuno)⁶. Все это я многообразно излагаю и защищаю в своих “Почемучках”.

SI: Каким образом Вам при таком широком и разбросанном аспекте своих интересов удалось накопить феноменальную широту и глубину научных знаний?

Гарднер: Единственно философия дает оправдание тому, чтобы интересоваться всем, изучать все и быть в курсе всего. Хотя мои интересы, действительно, широки, но в каждом отдельном случае моя осведомленность в интересующих меня областях не выходит за пределы азбучных университетских знаний.

Мои публикации производят гораздо большее впечатление, чем те знания, которые используются мною при написании произведений. Все это потому, что я упорно тружусь над усвоением темы, излагаю все обстоятельно и доступно. Я тщательно собираю и сохраняю выписки, вырезки и файлы по отраслям всех тех знаний, которые меня интересуют, а затем используются мною в своих публикациях.

Но в моих знаниях есть большие пробелы, самой прискорбной из них это – отсутствие каких-либо знаний классической музыки. Мне, как говорится, медведь на ухо наступил. Мои музыкальные вкусы и познания ограничиваются диснейлендовским джазом и мелодиями, которые я могу промурлыкать себе под нос или сыграть на музыкальной пиле. (Игра на музыкальной пиле – это одно из моих маленьких и невинных музыкальных развлечений.) Из области спорта я знаю кое-что только о бейсболе. Я никогда не играл в гольф, не был на ипподроме, не наблюдал скачек. Я никогда не видел игры в футбол или баскетбол. Что же касается бокса, то я считаю его примитивным и грубым беззаконием. То же самое скажу об испанских боях быков. Во время обучения в средней школе я был включен в команду гимнастов, мне преложили заниматься горизонтальными брусьями. Тогда же я некоторое время увлекался игрой в теннис. Я и сейчас люблю побыть на теннисной площадке, подержать в руках ракетку, несколько раз ударить по мячу. Все это напоминает мне мою юность. Но играть по-настоящему уже не могу. Еще в школьные годы мне была сделана операция глаза. У меня сейчас вставные линзы, которые мешают четко следить за полетом мяча.

SI: Вы не сожалеете о том, что, занимаясь одной отраслью знаний, Вы исключали из поля зрения другие отрасли.

Гарднер: Я рад, что основное внимание уделял философии, которая, как я уже говорил, открывает доступ ко всем наукам, ко всем знаниям. Хотя я смог бы написать несколько больше статей по математике, поскольку специально изучил курс математики. Но сталось так, что я не ограничил себя курсом математики. Если вы обратите внимание на мои колонки в журнале “Ученый американец”, то увидите, что они раз за разом становятся более изощренными и глубокими, поскольку я начал читать много книг и таким образом все глубже и глубже изучать тот предмет, на темы которого писал статьи. Нет лучшего способа изучать что-либо, чем начать писать об этом!

SI: Вы, возможно, стали бы крупным ученым в области философии или математики, - во всяком случае большинство поклонников ваших статей в “Ученый американец” были именно такого мнения о Вас. Думали ли Вы когда-нибудь о том, чтобы стать членом Национальной Академии Наук США?

Гарднер: Во время учебы в колледже я решил , что буду писателем, а не учителем. И я никогда в жизни не сожалел о принятом решении. По этой причине я проучился в магистратуре только один год и никогда и не помышлял о получении ученой степени.

SI: Учитывая широту и разнообразие Ваших интересов, как Вы сами можете определить себя. Кто вы по профессии?

Гарднер: Я думаю, что я журналист, который пишет, главным образом, на темы по математике и естественным наукам. … А также по некоторым другим интересующим меня темам.

SI: Я высоко ценю Вашу скромность, но в данном случае, я думаю, Вы уж излишне скромничаете. Дуглас Хофстадтер (Douglas Hofstadter) сказал: “Мартин ГАРДНЕР – величайший интеллектуал, которого родила наша страна в двадцатом столетии”. Стефан Джей Гоулд (Stephen Jay Gould) говорил что Вы является “единственным ярким маяком, защищающим и пропагандирующим здравомыслие, рационализм и науку против мистики и антиинтеллектуализма, которые со всех сторон наседают на нас”. Вы должны гордится такими высокими оценками весьма уважаемых и известных людей.

Гарднер: Не скрою, мне приятны такие оценки. Хотя Хофстадтер – это мой хороший друг. Тоже следует сказать о Гоулде, великолепном писателе, с которым я хотел бы как-нибудь встретится.

SI: Каким образом повязаны ваши интересы в пропаганде научных знаний с интересами разоблачения псевдонауки? Что в этих интересах превалирует?

Гарднер: Между прочим, я сожалею, что слишком много времени потратил на разоблачение псевдонауки. Много этого времени потрачено за зря. Я испытывал больше удовольствия при написании книги о Карнапе, книги “Двойственная Вселенная”, сочинений по математике и о проблемах естественных наук.

SI: А что все же побуждало Вас писать о лженауке? Как мне известно, Вы с 1950 года начали и неустанно продолжали разоблачать псевдонауку и околонаучные сплетни. Газета “Вашингтон Пост” в рецензии на Вашу книгу “Ночь долгая” (The Night Is Large) писала – по моему, очень точно – о Вас, как о “наиболее мощном на протяжении всей второй половины 20-го столетия разоблачителя псевдонауки”. Не находите ли Вы псевдонаучные и паранормальные публикации одновременно и удивительными, и интересными лично для Вас? Или вы считаете критику всего этого той великой задачей, выполнить которую вы обязаны по призванию? Если справедливо последнее предположение, то что поддерживает Вас в продвижении по избранному пути.

Гарднер: Мне трудно судить о том, откуда у меня склонность к разоблачению псевдонауки. Часть этого порождается, конечно, желанием поиздеваться над глупостью доверчивых простофиль, а частично осознанием того, что критика враждебных науке представлений – это наиболее безболезненный путь к усвоению подлинных научных знаний. Для того, например, чтобы знать порочность критики Эйнштейна, надо хотя бы что-нибудь знать о его Теории относительности. Для того, чтобы сразу увидеть нелепость утверждений Майкла Дрошнина⁷ в его сенсационной книге “Коды Библии” (The Bible Code by Michael Drosnin), вы должны знать кое-что о теории вероятности и статистике. Вы также должны знать, что такое плацебо и что такое психологический настрой на доверие, чтобы увидеть в Мэри Бэйкер Эдди (Mary Baker Eddy)⁸ тип законченного шарлатана.

Есть еще одна причина для разоблачения. Псевдонаучные выдумки и шумная, бездумная трескотня вокруг них серьезно угрожают нашей национальной науке застоем, деградацией. Лженаучные верования прививаются нашим политическим лидерам, и, в результате, представляют собой огромную опасность для общества. У нас на глазах быстро растет общественный вес правых религиозных сил, которых захватывают в ведущие места в рядах Республиканской партии. Я убежден, что деятельность фундаменталиста и пятидесятника Пата Робертсона (Pat Robertson)⁹ является для Америке гораздо большим злом, нежели, скажем, политическая деятельность сенатора и воинствующего “ястреба” Джесси Хелмса (Jesse Helms).

Я, буквально, счастлив видеть, что сейчас за дело критики лженауки взялись другие, особенно ученые такого высочайшего уровня, как недавно умерший Карл Саган, который пришел к необходимости заговорит об этом публично. Я восхищен первоклассными работами Филиппа Класса (Philip Klass) по разоблачению всего того, что привязывается к несуществующим в природе НЛО. Это избавило меня самого от необходимости подымать эту уже надоевшую всем тему. У меня было искушение на научном уровне разоблачить и высмеять книгу Дрошнина “Коды Библии”. Но у меня отпала необходимость в этом после ознакомления с сокрушительным разгромом стряпни Дрошнина в статье Дейва Томаса, помещенной в шестом номере “Исследования скептиков) за 1997 год (Dave Thomas's definitive blast in the Skeptical Inquirer [November/December 1997].

SI: Вас считают одним из наиболее резких критиков паранормальных явлений и их проповедников. Как бы Вы сами оценили свой стиль критики оппонентов?

Гарднер: А Вы знаете, когда я пишу о псевдонауке, которая никоим образом не является, как думают некоторые, эдаким себе мостиком от серьезной и хорошей науки к постижению такой же “хорошей и серьёзной мистики”, мне нравится чувствовать себя тем, кто неоправданно резок и твердый в отстаивании научных позиций. Пропаганда иррационализма, мистики, слепой веры в то, не знаю во что, не бывает и не может быть хорошей, не может быть терпимой в цивилизованном обществе. При этом я знаю, что я выражаю не только свое личное мнение, но выводы ученых и высококлассных экспертов в той или иной области знаний. В тех же случаях, когда мне приходится забираться в еще неисследованные наукой или дискуссионные в науке области, я предпочитаю становится на позицию агностика и как бы говорю: “А здесь мы подождем до окончательного научного выяснения проблемы”. Я, например считаю, что астрология и гомеопатия не научны и практически бесполезны. Но я сейчас ничего не могу сказать о распространяемых адептами этих “наук” концепций о “сверхнитях”, якобы связывающих жизнь человека с расположением звезд или, там, лечения той или иной болезнь растениями с особыми формами их листьев. Существование таких действующих “сверхнитей” абсолютно никак не подтверждены экспериментами, но они предлагаются людям в элегантных упаковках теорий, для развенчивания которых надо заняться их изучением. Я сожалею о том, что в своем 50-летнем возрасте не занялся серьёзным исследованием “Теории супернитей”. Иначе я сейчас уже точно знал бы, отражает ли теория супернитей истинное положение вещей или это все та же “Теория обо всем и ни о чем”.

Существует добрая дюжина кардинальных вопросов, на которые у меня единственный ответ: “Лично я этого не знаю”. Я не знаю: если ли еще где-то во Вселенной разумные, подобно людям на Земле, существа? Или жизнь и разум на столько маловероятны, что мы единственные во всей Вселенной? Я не знаю: существует ли только одна Вселенная или есть еще некая Мультивселенная, в которой взрывается и начинает существовать неисчислимое множество Вселенных, которые живут и умирают, каждая в соответствии со своими собственными физическими законами и константами? Я не знаю: проложит ли квантовая механика путь к более высокого уровня теории? Является ли конечным набор основных законов физики или, подобно русской Матрёшке, имеется бесконечный набор вложенных друг в друга структур материи и ее законов? Имеет ли электрон внутреннюю структуру? К сожалению, всего этого я не знаю, но хотел бы знать!

Я могу сказать вот что. Я убежден, что разум человека, или даже предполагаемый “разум” кошки, являются более интересным и более сложным образованием, чем вся наша Галактика, если она лишена жизни. Я принадлежу к той категории ученых, которых принято называть “непостижимцами” ("mysterians"), то есть к тем, кто считает, что знать все ни каждый ученый отдельности, ни все ученые вместе и во всем обозримом будущем не могут. Мир неисчерпаем для познания. В нем всегда были, есть и будут вещи еще не познанные и вечно непознанные. К таким ученым принадлежит Роджер Ренроуз, Тромас Нагель, Джон Сирл, Ноам Хомский, Коллин МакГлин (Roger Penrose, Thomas Nagel, John Searle, Noam Chomsky, Colin McGinn) и много других, которые убеждены, что никакой компьютер, с какими бы знаниями и ухищрениями его не сооружали, никогда не будет обладать самосознанием и, соответственно, - обладать творческим потенциалом человеческого разума. Я убежден, что существует глубокая тайна в отношении того, как заработало сознание в связи с усложнением человеческого мозга. Мне кажется, что сами специалисты по человеческому мозгу очень и очень далеки от понимания того, как работает этот орган и как в результате деятельности мозга начинает пульсировать сознание, начинает работать мысль.

SI: С какими распространенными псевдонаучными верованиями вам пришлось иметь дело во всей второй половине 20-го столетия? С течением времени эти верования становились более ближе к науки или удалялись от нее? они становились лучше или хуже? Каким из них Вы уделили наибольше внимания?

Гарднер: Я думаю, что псевдонаучные верования на протяжении последних 50-ти лет постоянно и неуклонно увеличивались. Когда я был юношей, тогда было известно об одном или двух астрологах, которые имели свои колонки в газетах. Сейчас же все газеты, возможно – за исключением “Нью-Йорк Таймс”, уже не говоря о десятке солидных журналов, украшены постоянными рубриками гороскопов. Сейчас количество профессиональных астрологов в стране превысило количество астрономов. Боже мой! Даже Президент США и первая леди ударились в астрологию. Это было немыслимо в конце 19-го – начале 20-го столетия! Взгляды “альтернативной медицины” поголовно охватили колледжи и молодежные кампусы. Студенты и учащиеся полагаются на гомеопатию больше, чем это наблюдалось в любой другой исторический период времени. Особенно прискорбно, что некоторые лица в трагических для них ситуациях избегают настоящей медицины и полагаются на дикие заклинания и колдовские обряды.

SI: Какое же будущее ожидает нас в этом отношении?

Гарднер: В ближайшем будущем я предвижу рост увлечений предрассудками. Фундаментализм, особенно в варианте вероучения и культа христианской секты пятидесятников, быстро распространяется не только среди других наций, в частности - в Южной Африке. И не только среди протестантов, но и среди католиков и иудеев. Католическая церковь сейчас впервые со времен осуждения ею Галилео Галилея подошла к краю новой мрачной опасности. Она уже готова объявить, что Дева Мария вместе с Иисусом Христов является соучастницей, “со-спасителем” ("co-redeemer") рода человеческого. Большой поклонницей этого новоявленного догмата была недавно умершая Мать Тереза. Конечно, если папа провозгласит этот догмат непогрешимым, это уничтожит начавшее всеобщее движение за установление добрых отношений между различными христианскими деноминациями.

А знаете ли вы, что знаменитый доктор Раймонд Дамадиан (Raymond Damadian), открывший явление магнитного резонанса (MRI test), недавно объявил себя креационистом и сторонником Молодого возраста Земли (a young-Earther)¹⁰? – Это один из ряда вон выходящих примеров деградации ученого под влиянием лженаучных учений.

SI: Если отложить в сторону веру простых людей в псевдонаучные представления, то что бы Вы могли сказать о экспериментальной парапсихологии, - об исследованиях, которые были проведены докторами философских наук в лаборатории и как будто бы доказавших существование феноменов ЕСП или ПК? Опыты Дж.Б. Райна в 1930-х и в 1940-х годах были повторены уже в наше время и якобы еще раз полностью подтверждены, что, опять якобы, заставляет противников парапсихологии пересмотреть свои взгляды. Говорят о том, что надо еще раз вернуться к проблеме “генератора случайных чисел” Райна. Какое место в своей критике лженауки Вы отводите вот этим и им подобным взглядам?

Гарднер: Я за то, чтобы парапсихологи искали это свое злополучное Пси (Psi)¹¹ и чтобы их эксперименты были более определенными и поддавались более тщательному контролю чем то было во времена Райна. Раньше уже отмечалось, что поскольку Райн мало обращал внимание на то, чтобы сузить разброс показателей своего контроля, его свидетельства о Пси становились все более и более уязвимыми. Но если эксперименты еще не проведены, то пустыми разговорами никак нельзя убедить физиологов и психологов в существовании феномена Пси. А для скептиков отсутствие экспериментальных подтверждений служит прекрасным предлогом для того, чтобы повторять свои возражения против феномена Пси. Джан (Jahn) недавно представил слишком разбросанные по шкале статистические показатели, зафиксированные опытами по выявлению Пси. Значит, нет твердых связей между предполагаемо существующим Пси и мерой воздействия его на то или иное физическое тело. А что касается приведенных статистических показателей, которые якобы показывает наличие Пси, то они могут быть сфабрикованными самим исследователем или подсознательно смещаться им… Но поскольку мне известно, никому из экспериментаторов не удалось хотя бы приблизительно приблизится к тем показателям, которые написаны в статистическом отчете Джана.

SI: А как сказывается на ваших научных интересах та распространенная в академических кругах философия постмодернизма, которая вся пропитана ненависть к разуму и науке? Ваше, написанное с большим юмором, произведение “Мистификация Соукала” ( The Sokal hoax) убедительно показало научную пустоту (vacuuousness вакуумность) самого постмодернизма.

Гарднер: Да, я обеспокоен усиливающимися попытками пост модернистов рассматривать науки как чисто культурологическое явление, а не как в высшей степени эффективный поиск объективной правды обо всей окружающей нас действительности. Никто не отрицает того, что наука изменяется, постоянно вносит коррективы в свои концепции и представления, но это все – очень полезный процесс самоусовершенствования научных знаний, который все ближе и ближе приводит нас к познанию объективной истины. В последнее время постмодернизм со своим безумием начал вторгаться даже в область математических знаний, что видно из недавно опубликованной книги Рубена Херша “Чем в действительности является математика?”. (What Is Mathematics, Really? by Reuben Hersh). В лос-анжелесском “Книжном обозрении” от 12.Х.1997 я опубликовал обстоятельную критическую статью об этой книге, доказывая, что математика с древнейших времен и до наших дней показывает нам ту объективную правду о действительности, которая никак не зависит от человеческого разума. В некотором смысле Вселенная устроена математически. Она состоит из корпускулярных частиц и полей, которые наиболее достоверно отражаются математическими показателями и формулами. А если частицы и поля имеют математические структуры, то можете ли Вы, не обращаясь к математике, сказать мне: каким образом они устроены и взаимодействуют?! (См.: http://www.csicop.org/cgi-bin/q/book/0486203948)

SI: Когда Вы писали книгу “Причуды и ошибки от имени науки (Fads and Fallacies in the Name of Science) думали ли Вы о том, что она будет причислена к числу классических произведений?

Гарднер: Нет, конечно. Я никогда не ожидал, что “Причуды и ошибки” будет так долго печататься и читаться. Ее первое издание вышло под названием: “Во имя науки” (In the Name of Science) продавалось так плохо, что издательство “Путман” (Putnam) отказалось от дальнейшей публикации его. Только издательство “Дувр” (Dover) переиздало ее и начало быстро распродавать в больших тиражах. Популярности книги в значительной степени способствовала серия полуночных выступлений известного в то время радиокомментатора Логн Джона Небеля, который всячески поносил меня. Однажды я встал ночью, чтобы поменять ребенку пеленки, машинально включил радиоприемник и услышал голос издателя и популяризатора научных фикций Джона Кампбелла: “Мистер Гарднер! Вы – лжец!” Позже я прочитал в какой-то книге хвалебную главу о роли Джона Кампбелла в распространении так называемой дианетики – лженаучного “творения” Л. Рона Хаббарда (L. Ron Hubbard)¹². Кампбелл здесь утверждал, что при помощи дианетики он избавился от свищей и прыщей.

Сначала я думал, что сайентология/дианетика, в виду ее очевидной нелепости, просуществует не больше одного-трех лет. Я никогда не мог представить себе, что настанет время, когда в народе будет широко пропагандироваться и благосклонно восприниматься “учение” о том, что после зачатия утробный ребенок слышит и понимает все, что говорит мать, и все, что говорят его матери. А доказывается это тем, что у утробного плода слишком большие уши! Я никогда не допускал, что НЛО, о котором я написал несколько статей и глав, будет маниакально преследовать воображение людей всю вторую половину 20-го столетия. Я думал, что теории органотерапии Вильгельма Рейха суждена мимолетная жизнь, а она до сих пор живет, здравствует и усиливает свое влияние, бессердечно калеча свои жертвы. Об будущей судьбе всех новых лженаучных представлениях я некогда судил по примеру френологии, которая в годы моей юности процветала во всех уголках земного шара, но сейчас о ней никто и не вспоминает. О френологии я тоже когда-то написал одну или две статьи.

SI: Какие из созданных Вами произведений – Ваши любимцы? Какие наиболее популярны? Какие наиболее важны?

Гарднер: Из всех написанных мною книг я больше всего доволен своей исповедью, изложенной в “Почемучки философского писаки”. На второе место я поставил бы полу биографическую новеллу о Питере Фромме.

SI: А какие из Ваших книг наиболее популярны, лучше других продавались? И какие из них оказали самое большее влияние на читателей?

Гарднер: Значительно и значительно больше всех книг продано мою “Алиса с примечаниями” (Annotated Alice). С 1960 года ее беспрерывно в твердых и мягких переплетах издают, издают и издают. Только в США и Англии уже разошлось свыше миллиона экземпляров. Что касается моих книг по разоблачению лженаучных представлений, то на первое место по своему влиянию на читателей я поставил бы “Причуды и ошибки во имя науки”.

SI: О чем бы Вы ни писали, Вы всегда используете горы специальной информации, которые почерпнуты из книг, журнальных статей, газетных сообщений последних десятилетий. Я слышал, что Рэнди (Randi) с восторгом относится к вашей системе сбора информации. Можете ли Вы рассказать нам об этом?

Гарднер: Да, мой сбор информации является моим собственным, если можно так выразится, изобретением. Я начал его со сбора в виде вырезок и записей интересной и нужной мне информации, наклеивал по 3-5 штук на картонные картки и складывал в коробки для дамской обуви. Тогда еще не было копировальных машин, что вынуждало меня вырезать целые параграфы из книг, а статьи – из журналов и газет. Когда мои друзья увидели мои картки по американской литературе, они пришли в ужас от того, что ради них я изрезал несколько раритетных книг Фицжеральда Скотта.

Когда я начал зарабатывать деньги, то перенес карточки с информацией в металлические ящики и начал помещать в них по темам статьи и вырезки. Сейчас у меня есть двадцать больших шкафов, каждый из которых делится на 4-5 секций, в которых содержатся информационные материалы по той или иной конкретной теме. К тому же у меня дома есть большая библиотека всех нужных мне книг, что избавляет меня от необходимости посещать публичные библиотеки. Но я еще не набрался мужества, чтобы для сбора информации войти в Интернет. Боюсь, что это будет забирать у меня очень много драгоценного времени.

SI: Как Вам удается не отставать от всего того нового, что происходит в области Ваших научных интересов?

Гарднер: Нужную мне современную информацию я получаю из журналов, в которых регулярно публикуются статьи по моим интересам, особенно - по естественным науками и математике. На протяжении многих лет я являюсь подписчиком на журнал “Новости науки” (Science News), редактором которого Вы когда-то были. Без математических журналов, на страницах которых постоянно обсуждаются проблемы математического воссоздания природы, я ни за что не мог бы написать даже одной из многих моих колонковых статей в журнале “Ученый американец”.

SI: Будучи всемирно известным и почитаемым человеком, – ваши публикации воодушевляли на творчество два поколения виднейший ученых и профессоров, – вы обыкновенно работаете в одиночестве. Вы почти никогда не бываете на конференциях или на собраниях. Только единицам поклонникам Вашего таланта или читателей посчастливилось видеть и слышать Вас лично. Почему? Не считаете ли Вы предпочтительным, - чтобы не отвлекаться на постороннее, - все свое время тратить только на подготовку и написание статей и книг? Нет ли в таком стиле Вашего творческого поведения и, как говорится, другой стороны?

Гарднер: Меня часто называют человеком застенчивым. И это справедливо. Я предпочитаю иметь дело с толпой сам на сам через свои публикации. Я не люблю ходить на собрания каких-то единомышленников и произносит там речи. Я люблю уединение и монотонность. Для мене нет ничего приятнее, как быть одному в комнате, читать книгу или стучать по клавишам пишущей машинки. Своим большим счастьем я считаю то, что я способен зарабатывать себе на жизнь работой, которая приносит мне удовольствие. Как уже давно поняла моя жена, я ничего делать не умею. Я только все время развлекаюсь и очень рад, что мне за мои развлечения еще и платят деньги.

SI: Вы серьезно интересуетесь очень многими вещами. Что больше всего восхищает Вас: с научной точки зрения? профессионально? лично?

Гарднер: Больше всего я восхищаюсь, когда учусь чему-то новому и значительному. (Я оставляю в стороне восхищения, которые вызывает у меня общение с женой, родственниками или друзьями.) В этом году я с огромным удовольствием прочитал и обогатил свои знания чтением изданной в 1910 году книги Сильвана Томпсона под названием “Легко сделанный расчет” (Calculus Made Easy by Sylvanus Thompson). С большим удовольствием читались в книге, прежде всего, некоторые базовые расчёты, в которых виделась великолепную элегантность и неотразимая мощь.

После чтения произведений по естественным наукам и математике мне наибольшее удовольствие доставляет изучение новых магических трюков, предназначенных для развлечения или одурачивания присутствующих. Колдовство еще с детства стало моим хобби. Наиболее изящные волшебные трюки строятся на основе естественнонаучных или математических знаний. Одна из моих ранних книг называлась: “Математика, Магия и Таинственное” (Mathematics, Magic and Mystery) и была посвящена анализу соотношения магии и математики. Она до сих пор печатается и предлагается покупателям издательством “Дувр”.

SI: Много известных скептиков тоже хорошо осведомлены о магии. А как эти знания способствуют понимаю не поддающихся объяснению паранормальных явлений?

Гарднер: Я не думаю, что знание подоплеки “магических” действий важно для вычисления сущности паранормальных явлений. Эти знания помогают при развенчиванию самозванных кудесников, которые претендуют на обладание сверхъестественными способностями. Такие ловкачи используют методы, которые применяются в демонстрации фокусов.

Человек может быть крупным ученым или великим писателем, но его легко можно одурачить и в таком случае письменные и устные свидетельства одураченных клиентов не имеют никакого научного или хотя бы авторитетного значения. Конан Дойль, например, никогда не поверил бы в подлинность спиритических сеансов, которые заставляют постукивать и летать столы, показывают душу умершего, источают “эктоплазму” из своего носа и так далее, если бы его кто-нибудь хотя бы поверхностно познакомил с методами такого фокусничанья. Если бы всерьёз относящиеся к парапсихологии хотя бы раз отнеслись к серьезно Тэду Сериосу, о котором я написал книгу, и другим подобным ему, они бы значительно сэкономили свое время и легко преодолели все затруднения в постижении подлинной сущности того или иного парапсихологического явления. Средней руки фокусник, посмотрев этих парапсихологов в деле, сразу разгадывает приемы, которыми мошенник демонстрирует свои “сверхъестественные” способности.

Ученые скептики через прессу оповестили весь мир, что ряд популярных экстрасенсов прежде, чем показывать свои необычные способности, изучали теорию и практику фокусов. Но это и сейчас не уняло нездоровый ажиотаж вокруг, например, “экстрасенсорики”. Показательным примером этого может быть упорное нежелание известного исследователя парапсихологических явлений Ивана Белова (John Beloff) познакомится с сущностью карточных фокусов. Несколько лет тому назад этот ученый на полном серьезе писал, что фокусы на картах являются сильнейшим свидетельством в пользу существования паранормальных явлений. При удобном случае Перси Диаконис (Persi Diaconis) публично уличил в жульничество очаровавшего Белова карточного фокусника и продемонстрировал другим сущность его “чудес”, - большинство одураченных этого, просто, не хотят видеть, не любят об этом слышать и не желают этого читать.

SI: Вы были одним из основателей CSICOP и членом его исполнительного совета. Каково, по вашему мнению, значение этого организации? Какой совет вы дали бы нам на будущее?

Гарднер: Комитет по Научному Исследованию предложений о паранормальных явлениях (Committee for the Scientific Investigation of Claims of the Paranormal. Сокращенно – CSICOP) выполняет очень важную и нужную работу. Он борется против всего того, что тянет Америку в прошлое. Своими яркими публикациями в газетах и журналах, красочными теле репортажами члены CSICOP снабжают граждан страны научной информацией о сущности лженаучных концепций, предостерегают их от мошенников. Значение деятельности Комитета и спрос на его продукцию будет увеличиваться с каждым годом.

SI: Трудно поверить, что Вы 15 лет беспрерывно, из номера в номер, заполняли колонки журнала “Sceptical Inquirer” написанием своих “Замечаний наблюдателя со стороны” (Notes of a Fringe-Watcher) и в тоже время продолжали вести колонки в журнале “Ученый Американец” (Scientific American). Каким образом Вы успеваете выполнять все это?

Гарднер: Но сейчас я уже уклоняюсь от написания статей для “Scientific American”. Сейчас я достиг того предела, что уже не могу больше на должном уровне писать материалы для журнальных колонок и одновременно с этим книги, которые я надеюсь закончить, пока у меня для этого хватает здравомыслия. Я считаю, что настало время для того, чтобы мое место колумниста заняли более молодые авторы. Какое это огромное удовольствие создавать всеми узнаваемые журнальные колонки. Новые колонки будут созданы уже моими друзьями, математиками, настоящими математиками, у которых гораздо больше знаний, чем у меня, и о содержании работ которых я могу сейчас только смутно догадываться. Мне до сих пор приятно получать письма от математиков, которые пишут, что когда они учились в высшей школе, то именно мои журнальные колонки пробудили у них интерес к математике и обусловили выбор ими профессии математика.

SI: Но мы надеемся, что Вы будете еще много и много лет продолжать писать свои колонки “Заметки наблюдателя со стороны” для нашего журнала “Sceptical Inquirer”. Мы будем продолжать наше сотрудничество. Считайте это не только моим пожеланием, но и официальным предложением.

Гарднер: Благодарю.

SI: Читатели всего мира на протяжении длительного периода испытывали на себе благотворное влияние ваших мыслей и ваших произведений. Люди вашего возраста уже давно отошли от своей профессиональной работы. Мы надеемся, что Вы будет продолжать трудится в избранных вами отраслях знаний еще долгое время. А как ваше здоровье и самочувствие?

Гарднер: В свои 84 года я на подобный вопрос отвечаю спрашивающим: “В свои восемьдесят четыре я чувствую себе совсем молодым, - не старше семидесяти пяти лет”.

Если говорить серьезно, то сейчас меня начали обседать болячки, особенно донимает увеличение простаты. Со своим умеренно повышенным давлением я запросто справляюсь при помощи таблеток “Хитрин” (Hytrin). Могу пожаловаться и на ослабевшую память. Я и моя жена вместе со мной за обедом долго и мучительно не можем вспомнить имя того, кого мы знаем очень и очень хорошо. Только минут через 20 один из нас с радостью выкрикивает забытое имя.

Меня генами долгожительства одарили родители, каждый из которых прожил более 90 лет. Я надеюсь, что моя дорогая и любимая жена Шарлотка переживет меня, хотя мы оба готовимся встретить 2000-ый год, а отсюда и – 21 столетие; постараемся дожить до того, когда наши внуки станут взрослыми и самостоятельными.