3.(пост намбер 46147)
Нигилизд 03/12/2010
ИСРАЭЛЬ ШАМИР: УБИТЬ ЕВРЕЯ. В СЕБЕ
Исраэль Шамир - одиозная фигура в израильской политике. Но сам по себе радикализм - не повод.
Шамир - культовый литератор, уникальный переводчик между еврейской и русской культурами.
Мы с Шамиром сидим в кафе в Рамалле. С нами палестинский профессор Гасан Абдалла и его французская жена.
- Мы с Гасаном всегда спорим, - смеется Шамир. - Он не любит ХАМАС, а мне он нравится.
- ХАМАС?!!
- Да мне вообще нравятся верующие: хорошо, когда люди думают о душе. ХАМАС заботится о людях, делает много хорошего - школы, больницы. Они некоррумпированы...
Тут француженка вспоминает, что книги Шамира запрещены во Франции за антисемитизм.
- Вы правда ненавидите евреев?
- Да нет, конечно. Просто мне кажется важным убить еврея в себе...
Я много лет то тут, то там слышал про Исраэля Шамира, но в образ эти сведения не складывались. Советский диссидент, борец за право евреев на выезд в Израиль, израильский спецназовец, военный корреспондент во Вьетнаме, переводчик великого еврейского писателя Шмуэля Йосефа Агнона, тончайший знаток иудаизма, японист, колумнист русофильских газет «День» и «Завтра», лидер израильских ультралевых, выступающий за демонтаж еврейского государства, самый известный в мире израильский публицист, автор нового русского перевода «Одиссеи». Казалось, это какие-то разные Исраэли Шамиры - может, однофамильцы. Но по телефону отвечает конкретный Шамир - хриплый, веселый и расслабленный: «Потрепаться про Палестину? А я туда завтра еду, присоединяйтесь». Он подбирает нас на трассе Тель-Авив - Иерусалим и оказывается низеньким, коренастым, загорелым шестидесятилетним мужичком. Похож скорее на араба, чем на еврея. Глаза веселые, очень живой, дружелюбный - но себе на уме.
- Сначала заедем в Иерусалим, я вам кое-что покажу...
Мимо тянутся скучные типовые городки. За десять лет, что я тут не был, Израиль очень изменился. Раньше было ощущение, что ходишь по фанерным декорациям, наспех выстроенным на Луне. Шаг в сторону - и из театра людской жизни попадаешь в древнюю пустыню, где бродили со своими стадами пророки. Чувствовалось, что стране всего пятьдесят лет - мгновение в истории этой земли. Теперь это свежее чувство исчезло, все позастроили. Население сильно выросло, город поглощает равнину: весь Израиль-то - сорок километров в ширину. В городках - лес многоэтажек. Здесь стало как-то обычно и скучно. Но хайвей несется в гору, мимо начинают мелькать сизые каменистые холмы - и вдруг я их узнаю: в их форме словно звучат строки Библии. Удивительно, но в тексте каким-то образом запечатлелся этот рельеф. Обычные вроде горы, но глядишь - и совершенно ясно, что Библия была написана здесь.
- Вы, наверное, самый известный антисионист - а начинали сионистом.
- Да, по молодости был большим антисоветчиком. Ну, знаете, в 60-х был большой душевный подъем, надежды, что что-то изменится, жизнь пойдет дальше. Конечно, занимались всякой диссидентурой, я дружил с Сашей Даниэлем, Вадиком Делоне. Но все это закончилось с вводом войск в Чехословакию в 1968-м. Это был ужасный облом. Я жил в Новосибирске, помню, мы с другом, Степой Пачиковым (в будущем - одна из ключевых фигур российского софтверного бизнеса. - «РР»), ходили ночью по Академгородку и писали на стенах: «Руки прочь от Чехословакии!». Все надежды рухнули, но народ был энергичный, а я-то особенно, - мы все бросились искать другие дела. И тут как раз появился на горизонте сионизм. Тоже было интересно: подполье, кружки иврита. Были явки, приезжали евреи со всего Союза - из Грузии, с Украины, из Прибалтики, Бухары, все такие разные, узнавали друг о друге. В лесах собирались, на Рижском взморье, на одесском Лимане. Сидели у костра, пели еврейские песни, рассказывали басни про героическую борьбу. Было очень весело. Это было очень жизнерадостное движение - в отличие от диссидентов, которые пили «за успех нашего безнадежного дела». А там были ясные, осуществимые цели, и от этого был оптимизм.
Знаете, что я в этом нашел? Это же были 60-е, молодежь везде увлекалась национально-освободительной борьбой, грезила Вьетнамом, Кубой. Потому что там была простая, очевидная справедливость. Им тоже хотелось быть в джунглях, среди партизан - или хоть помитинговать в их поддержку. А тут тоже получалась такая борьба, только еще оказывалось, что ты сам вьетнамец.
- А как вы стали спецназовцем?
- Ну, я приехал, меня встретили замечательно. Все тут было сказочно: евреев из России были единицы, все носились со мной, как дурень с писаной торбой. Ну а когда к человеку хорошо относятся, хочется дать больше. Я тогда в армию пошел. Армия мне понравилась, получил очень много удовольствия. Служил в замечательных десантных частях, у нас были такие красные ботинки, я ими очень гордился. Да и физически очень полезно побегать по горам. Ну а потом война началась - война Судного дня, с Сирией и Египтом. Война - это тоже, знаете, красиво и интересно. Война - вещь увлекательная, мощь, стихия. Мальчишки любят такие вещи. Здорово это - бегать, стрелять. И задачи у нас интересные были - это достоинство десантных частей. Например, забросили глубоко в тыл, фиг знает куда, на дорогу Суэц - Каир, отрезать снабжение египтян. Сидим: с одной стороны прут танки, с другой - пехота. Интересно! Помню, когда в первый раз попал под артобстрел, подумал: «Это же ведь они, дураки, и попасть по нам могут! Что они, не видят, что ли, нас?» Конечно, грустно, что люди гибнут, но на войне как-то по-другому к этому относишься. В общем, очень мне понравилось. Потом я демобилизовался, но хотелось еще. Я тогда уехал во Вьетнам, Лаос, Камбоджу - военным корреспондентом. Хотя, конечно, другая война, и журналистом быть гораздо легче, чем солдатом. А с другой стороны, именно в армии я увидел Палестину. Помню, бегал на тренировке по лагерю, а за колючей проволокой крестьянин с сохой боронил землю вокруг масличных деревьев. И так я ему завидовал! Мне ужасно захотелось тоже родиться тут, на склоне холма, среди коз, у виноградника.
ЛИФТА
Машина карабкается в гору, на которой раскинулся Иерусалим. Но Шамир вдруг паркуется где-то на автостраде, среди бетонных развязок. По пыльной тропинке мы спускаемся в ущелье и видим заброшенную арабскую деревню.
- Вот причина того, что происходит в Газе. Это Лифта, жителей выгнали в сорок восьмом и не позволили вернуться. Таких деревень четыреста пятьдесят. Большинство их снесли бульдозерами и засадили лесом, чтобы и следа не осталось. Газа - это дети и внуки жителей, согнанных отсюда.
Деревня красивая, по склонам раскиданы роскошные каменные дома арабской архитектуры. Заходим - пусто, копоть и дыра в потолке.
- Военные проломили крыши, чтобы люди не вернулись. Сразу после войны жители стали просачиваться в родные места, их отлавливали и расстреливали или высылали. Даже тем, кто убежал в соседний город, вернуться не разрешили. Поля и сады объявляли военным районом, не разрешали обрабатывать, а потом конфисковывали как необрабатываемые.
Мы вылезаем на крышу красивого старинного дома. Отсюда видна вся мертвая деревня. На холмах вокруг уже торчат иерусалимские новостройки. А тут странный кусок вечного сорок восьмого года.
- Я слышал, что палестинцы ушли сами, надеясь вернуться, когда арабские армии скинут евреев в море.
- Да, израильтяне шестьдесят лет талдычат эту бессмысленную мантру. Убежали они, как все беженцы, от войны, жизнь спасали. Какая разница, на что они там надеялись? Евреи же не спросили их, когда основали тут свое государство. Это что, основание отнять у них дом? Сионисты считали Палестину пустой - то, что тут жили полтора миллиона человек, их не смущало. Когда палестинцы убежали, они очень обрадовались: это им и было надо. Главный израильский аргумент: война с арабами вечна, неизбежна, они нас мечтают сбросить в море, генетически ненавидят... На самом деле эта риторика нужна, чтобы не говорить о грабеже, не отдавать захваченное.
- Да, но зачем арабы держатся именно за эти места?
Израиль маленький, а арабский мир большой.
- Евреям, да и вообще горожанам, непонятно, что тут такого. Еврей думает: «Что бы я сделал на их месте? Ну, прогнали. Займусь чем-нибудь другим, пошлю детей в университет, открою магазин, сменю специальность». Что чувствует человек, прикипевший к земле, ему трудно понять. А здесь у людей вся жизнь связана с местом: я принадлежу к моей семье, к моей деревне. В другую деревню переехать - как семью сменить: абсурд. Он и воевать за Палестину не будет, только за свое село. Для людей это была катастрофа, уже три поколения прошло, а они все себя беженцами ощущают. Да и куда они поедут? Никто их не ждет. Люди сидят в секторе Газа, как в тюрьме, как сельди в бочке, без работы, без еды, и даже посмотреть на свои дома не могут - вот вам и терроризм. Ладно, поехали, на живых людей посмотрим - они сами все расскажут.
НАГОРЬЕ
Снова петляем по автострадам, плотно покрывающим Израиль. Он такой маленький, а народу так много, что постоянно испытываешь клаустрофобию. Куда ни поедешь - через два часа будет граница на замке, за которой враги. Городки становятся все тоскливее: безобразные бетонные коробки, никакой связи с пейзажем.
- Если муравей начнет строить, он построит муравейник. Если еврей начнет строить, он построит гетто.
- Похоже на брежневскую архитектуру.
- Конструктивизм тут популярен, как в СССР, люди подсознательно стремятся искоренить следы реального прошлого. Оно мешает официальной идеологии. По-своему Израиль - страна еще более наивная, чем Союз. Я сюда все-таки при?ехал из 60?х, хоть и советских. Приезжаю - такой молодой, либеральный, а тут искренне восхищаются выправкой солдат или маршем, поют патриотические песни типа «Широка страна моя родная». Будто на машине времени куда-то уехал. Конечно, потом тут происходили какие-то подвижки, но, с другой стороны, мир вокруг пятится назад. Дремучий израильский подход стал господствующей парадигмой на Западе. Раньше меня здесь ужасно тошнило от всех этих проверок - в магазине, в автобусе. А теперь они по всему миру, в Америке меня заставили штаны снять при посадке в автобус. Здесь создали эту идею терроризма, сам терроризм, идею борьбы с ним. Все это такой бред, что слов нет. Борьба с автоматами Калашникова. Терроризм - это же просто орудие...
На задворках очередного городка мы плутаем вдоль бесконечного забора с колючей проволокой - это один из бесчисленных заборов, отгораживающих арабов от евреев. Наконец посреди какой-то свалки находим ворота, за которыми израильский КПП.
- Это непопулярный выезд, только свои ездят, здесь не очень шмонают. Я тут собаку съел, - улыбается Шамир. - Я же сюда экскурсии вожу, на жизнь зарабатываю.
Молоденький суровый солдат притормаживает машину, глядит на водителя - и пропускает. Шоссе ведет в еврейское поселение на территориях. Мы проезжаем метров сто и резко сворачиваем на ведущий в горы проселок. На бетонной плите краской от руки написано: «Израильтянам въезд запрещен».
- Это арабы написали?
- Да нет, наши, конечно. Евреям запрещено ездить в Палестину. Официально - потому, что несколько человек тут убили. А на самом деле - чтобы люди не общались. Нормальный израильтянин в жизни сюда не поедет.
Проселок круто лезет в гору - закладывает уши и распахивается удивительный вид. Под нами весь Израиль, до утонувшего в дымке моря. Легче дышать, прохладно и нет клаустрофобии. Мы скользим по сухим палевым холмам, усеянным черными камнями и сизыми деревцами олив. Вот она, Иудея, древнее палестинское нагорье. Въезжаем в деревню. Подсознательно я ожидаю увидеть разруху и злобную дикость - а вижу обычную сельскую жизнь: женщина в ярком платке ведет ребенка, старики сидят в чайной. Удивительно, что тесная современность совсем рядом, всего в каких-нибудь трех километрах - из деревни отлично видны бетонные израильские городки внизу. На одной из развилок на стене вижу граффити: улыбающиеся Ясир Арафат и Саддам Хусейн с винтовками - это единственный признак сопротивления. Несколько раз мы останавливаемся, Шамир по-арабски спрашивает дорогу. Нам отвечают с дружелюбным любопытством.
- Да, конечно, очень симпатичный народ, крестьянский. Очень мирный на самом деле. Это вам не чеченцы, те правда умеют воевать. А палестинцы не умеют, не воевали сотни лет - порядок был в Османской империи. Поэтому, когда приехали евреи, они оказались совершенно неспособны дать отпор. Только последние лет тридцать чуть-чуть научились за себя стоять, структуры какие-то появились. Стойкие они - это да. На самом деле единственное, чего они добились, - что в мире о них говорят. Вот я сейчас был в Кашмире, там выгнали несколько сот тысяч индуистов, но никто об этом и не говорит, и не думает...
НАСТЯ
Въезжаем в красивое, добротное село Батир. Дома новые, и все равно чувствуется, что это старый мир.
- Да, Батир очень древнее село, когда-то здесь римские легионеры осадили повстанцев Бар-Кохбы - был у нас тут такой местный Басаев. На самом деле это тоже пригород Иерусалима, здесь до конечной остановки минут сорок ходьбы. Но волею судьбы получилось, что это уже - территории.
В центре деревни мы останавливаемся у большого арабского дома. В воротах нас встречает маленькая беленькая русская девушка.
- Вот Настя вам все расскажет, она местный житель, замужем тут. Только, пожалуйста, не называйте меня здесь Исраэлем, люди могут напрячься. Зовите Адамом, меня так крестили.
Настя ведет нас во внутренний дворик. Вокруг расстеленной на полу длинной скатерти сидят молодые женщины в платках, бегают дети, улыбающийся мужик с четками встает, чтобы обняться с гостями. Настя берет у одной из девушек своего восьмимесячного сына и ведет нас наверх.
- Тут четыре этажа: когда следующий сын женится, новый достраивают.
У Насти свой этаж с широкими панорамными окнами, из которых открывается вид на горы. Далеко внизу скользит нитка поезда.
- Это дорога Тель-Авив - Иерусалим. При англичанах здесь даже станция была, - объясняет Шамир.
- А где ваш муж?
- В тюрьме сидит, вам Адам не сказал разве? Уже четвертый раз.
- За что?
- Меня повидать хотел. Я в основном в Иерусалиме живу, я же медсестрой работаю в детской больнице. Ну, он приходит ко мне, а полиция его ловит. Палестинцам ведь нельзя в Израиль, но Джелал город хорошо знает - пробирается. В марте суд будет, год могут дать.
- Но вы ведь женаты?..
- Да, местный кади нас поженил, но Израиль этого не признает. Если бы я была мусульманкой - пожалуйста. А еврейка выйти замуж за мусульманина не может. Говорят: принимайте ислам. А шариат-то этого не требует: нас поженили, хоть я православная.
- Даже если бы она перешла в ислам, - говорит Шамир, - ничего бы не вышло. Закон о воссоединении семей на палестинцев не распространяется. Если палестинские и израильские арабы женятся, им не разрешается вместе жить. Этот закон был осужден ООН как расистский, но это никого не волнует. Вот я сам когда-то боролся за право советских евреев выехать в Израиль - для воссоединения с троюродной теткой. Тогда евреи всего мира требовали этого от СССР. А палестинец не то что воссоединиться - даже навестить детей в Израиле не может...
- Как же вас угораздило выйти замуж за палестинца?
- Да обычно: познакомились, влюбились. Он в Иерусалиме жил, раньше-то можно было. А предрассудков у меня никогда не было: я в больнице работаю, там арабов много - и врачей, и сестер, и детей.
- А как вас семья приняла?
- Хорошо, они очень простые люди, деревенские. У меня папа из-под Архангельска, помор - так они мне очень ту мою родню напоминают. Они меня любят, хотя я для них инопланетянка. Им неважно, кто я, Джелал женился - и хорошо. Отец Джелала меня каждый раз встречать и провожать ездит. И детей наших они очень любят. Они сейчас здесь живут, я же работаю все время.
- А Джелал что делает, когда не сидит?
- Он и столяр, и строитель, и грузовик водит, ну и крестьяне они все. И отец у него, и братья - все грамотные ребята, рукастые, что хочешь починят. Раньше в Иерусалиме работали и теперь пробираются, но ведь каждый день посадить могут.
- Они не думают, что из-за вас у них проблемы, сын в тюрьме сидит?
- Они-то не думают, да я сама переживаю. Жена-еврейка, судьба-злодейка.
Мы спускаемся вниз, Настин свекор нежно берет на руки маленького Адама, провожает нас до машины. Естественные человеческие отношения странно смотрятся в мире, поделенном на своих и врагов. Мы едем к местному источнику, который Шамир хочет нам продемонстрировать.
- Да, милые люди, - говорю я Насте в машине.
- Они вообще-то не совсем обычная семья. У них и свободы больше, и имена они странные дают - Аид, Инд, Лара, Яра. Не арабские, сами выдумывают. И еще они мяса не едят, даже на Курбан-байрам барана не режут. Женщины иногда едят, а мужчины - никогда. Сколько раз их спрашивала почему - только улыбаются.
- Может, они не мусульмане?
- Да нет, мусульмане. Это вообще уважаемая семья, дед Джелала старостой был.
- Вообще-то, если по-человечески посмотреть, - говорит Шамир, - Настя сделала прекрасный выбор: хороший парень, добрая семья, работящие люди, дом за городом. Если бы не «пятый пункт». Вот поэтому я и выступаю за создание единого государства, чтобы все были гражданами - и евреи, и палестинцы.
- Но тогда Израиль перестанет быть еврейским государством...
- Ну и что страшного? Не будет Израиль еврейским государством, а будет нормальным, обычным - и хорошо. Перестанет с соседями воевать наконец. Идея национального государства - это же старье, из девятнадцатого века, нигде почти уже нет такого.
- Но палестинцы, кажется, хотят свое государство?
- Да палестинцы требуют его от отчаяния, им не независимость нужна, а возможность жить на своей земле нормально. Да и нет ведь никакого палестинского государства, это все анекдот, словесность. Израиль не дает Палестине независимости, де-факто это все равно одна страна.
СВЯТЫЕ МЕСТА
Источник оказывается невзрачным ручейком, бегущим из каменного домика.
- Они тут им очень гордятся, ухаживают. Деревня состоит из семи семей, человек по пятьсот, - поливают по очереди, один день в неделю. Здесь у них баклажаны знаменитые...
Источник большого впечатления не производит, но Шамир весь расплывается в улыбке, демонстрирует его с гордостью, словно мы наконец увидели что-то поистине замечательное. В его «Сосне и оливе», лучшем путеводителе по Палестине, чуть не половина книги посвящена подробному описанию источников, как будто это какие-то чудеса света.
- Да это и правда чудо. Во-первых, их мало осталось, потому что израильтяне воду всю выкачали. Но вообще вам это трудно понять. В Европе каждая речка больше, чем тут все вместе взятые; вырыл ямку - вода. А у нас вся история, вера - все связано с источниками. К ним нельзя просто так вот подъехать на машине. Нужно долго брести, чтобы глаз утомился от всех этих гор, однообразия, солнца, прожариться надо как следует - тогда обрадуешься роднику, тени от оливы, смоковнице. Эстетика Палестины, как в Японии, - скупая земля, горы, изредка маленький источник в тени. Лаконичная природа, ничего рубенсовского, жиромясого не найдете. Дорога до источника, подготовка - важнее, чем сам источник.
- Говорят, вы объехали Палестину наослике?
- Да, поехал в Хеврон, на базар, купил серую ослицу Линду и делал вылазки по окрестным селам. Осел - гениальное животное, для лошадей тропинки тут слишком крутые. Ездил от источника к источнику, поил Линду, пил сам - везде разный вкус. Потом заезжал в села, толковал с людьми о погоде да урожае. Если человек на осле - сразу видно, что не бандит. С детьми тоже хорошо путешествовать. Посторонние тут в диковинку - обязательно позовут на чашку кофе, расскажут что-нибудь. Я расспрашивал про историю, про святые места. Сейчас поедем в Ясуф, покажу вам вали, святое место.
До Ясуфа четыре часа езды, но мы добираемся вечность: десяток блокпостов, на каждом проверка документов. Наконец в полумиле от деревни утыкаемся в насыпь, дальше ехать нельзя, только пешком.
- Официально - для обеспечения безопасности дорог, по которым ездят еврейские поселенцы, чтобы палестинцы по ним не ездили. А вообще-то просто жизнь портят.
По обе стороны дороги - горелые, вырванные с корнем оливы.
- Поселенцы вырубают рощи. Два года назад мы с друзьями-палестинцами собирали здесь оливки - на нас напали поселенцы с автоматами под прикрытием машины солдат. Пугали нас, орали, закидывали камнями, а солдаты наблюдали. Пришлось уйти, они много народу так перестреляли. Они стараются не пускать крестьян на поля: если пять лет не обрабатываешь, земля переходит государству, а оно отдает ее поселенцам. Теперь здесь у людей и работы нет, и землю почти всю отобрали.
На краю села крутой холм. Он расчесан лесенкой террас - тысячелетиями крестьянских усилий. Навстречу попадается молодой парень с хворостиной и ишаком, он поет. Весело с нами здоровается и бежит дальше вниз по склону.
- Когда стал ездить, я постепенно понял, что их жизнь притерта к этой земле. Жить по-другому здесь и нельзя, и не надо. Палестинцы разводят овец. Овцы животные благородные, их же нельзя загнать в клетки и кормить с конвейера - подохнут, надо в горах пасти. Палестинцы растят оливы - тоже много ручного труда, машиной не обработаешь. И люди заняты, живут себе, как библейские патриархи. С точки зрения капитализма это очень нерентабельно. Слава Богу, что им не дают кредитов, а то бы, наверное, тоже занялись курами и говядиной, построили бы промышленные фермы, где скотину пытают, машины бы поставили, поувольняли всех. Это ключевой израильский миф: Палестина лежала бездыханно, а мы пришли и воскресили. А палестинцы-то считают, что она и раньше была в полном порядке.
На плоской вершине гранатовая рощица, в ней маленькое квадратное здание с белым куполом. Это вали, святое место. Внутри домика пусто, в каменной нише лежат свечки.
- Старое оно?
- Лет пятьсот, но камни тут старые, тесаны четыре тысячи лет назад примерно. Местные жители считают, что это гробница святого, шейха Абу Зарада. Но они и сами не очень знают, кто такой был Абу Зарад. Потому что это неважно. Когда-то тут почитали Ваала и Астарту, потом они стали маскироваться под библейских патриархов, потом под христианских святых, теперь под мусульманских. Имена на гробнице меняются, но к ним не стоит серьезно относиться, не от могил же святость. Она изначальна, с древности. Объяснения меняются, но на самом деле источник святости - рельеф, место, где люди чувствуют близость к Господу.
Люди в этих деревнях живут тысячи лет и ходят на эту гору, молятся. Женщины просят суженого, чтобы муж любил, чтобы роды были легкие, дети здоровые. Мужчины - урожай. В общем - благодати. Официальные религии сменяют друг друга, а люди те же. Мне вот такие вали больше нравятся, чем всякие известные гробницы. Там ведь можно только отметиться, а чтобы понять духовный поиск пророков, нужно поставить себя на их место - оказаться вот тут, на такой безымянной высоте. Просто тут, как бы это сказать, хороший прием у души. Но скоро здесь, кстати, вышку для мобильников поставят. Уединению шейха придет конец, как и всей пасторальной Палестине.
ЕВРЕИ И АРАБЫ
- Вы первым высказали крамольную мысль, что палестинцы - потомки древних евреев?
- Да нет, конечно, не я первый. Доизраильские историки Палестины тоже это отлично знали. И сейчас на Западе это всем очевидно. Это чисто израильский миф: евреев прогнали римляне, а арабы-кочевники «завелись» здесь в седьмом веке. Но и здесь серьезные ученые все понимают: большинство населения никуда неуезжало. Есть же раскопки, они ясно свидетельствуют, что село не разрушалось три тысячи лет. Езжайте в Абуд, Эль-Джиб, посмотрите на древние дома, церкви - вы увидите, что жители не свалились с Луны. Люди мигрируют очень мало, мигрируют идеи, языки.
Вскоре после Христа большинство евреев стали христианами - это ведь не воспринималось как переход в какую-то другую религию. «Чистый» иудаизм сохранился только в среде ученых, священников, по большей части в диаспоре. В этих общинах, как и у христиан, было большое религиозное творчество, возникли Мишна и Талмуд, традиция углубленного изучения закона, гностической премудрости. С другой стороны, они отменили многие вещи - пасхальную жертву, храмовые обряды, священство, кстати, как и русские староверы. Так родился современный иудаизм. Наши грамотные прадеды в местечках так и считали. Для них иудейская вера начиналась не с Моисея, а именно с муд?рецов, с Мишны и Талмуда. Библия для них тоже была Ветхим Заветом, предысторией, материалом для толкований. Библейские персонажи вспоминались лишь постольку, поскольку о них говорил рабби Ханина или рабби Асси.
Короче, современный иудаизм - такое же продолжение библейской религии, как христианство. Никаких специальных прав на эту традицию у него нет. Названия обманчивы. Православие даже ближе к библейскому иудаизму, чем современный иудаизм. Православная церковь устроена, как Иерусалимский храм, там есть святая святых, куда входит только священник, да и по литургии тоже... Палестинские христиане-арабы - точно такие же наследники древних евреев, как и израильтяне, даже прямее, потому что никуда не уезжали.
- Но сейчас тут большинство мусульмане.
- Да ведь и ислам не был чем-то чужим. Почему после арабского завоевания большинство так легко приняло ислам? Это хорошо описал Тойнби: Ближний Восток был периферией греко-римского мира. Арабы вернули Палестину в семитскую стихию после столетий эллинизации. Ислам воспринимался как возврат к древней семитской религии, халифат - как преемник царства Соломона. Арабский родственен арамейскому, поэтому легко прошла арабизация.
В истории Святой Земли людям часто приходилось выбирать: земля или вера. Священники обычно выбирали веру, крестьяне - землю. Но они продолжали почитать тех же святых, от Адама до Иисуса, молились на тех же гробницах, возделывали те же оливы, ухаживали за родниками.
Евреи и палестинцы - две ветви одного народа, братья. А мы воюем, «своя своих не познаша». Если есть какой-то смысл в возвращении - так это как раз слияние в один народ, чтобы вылечить нашу шизофрению...
- Вы перевели на русский Агнона, главного идеолога исхода в Святую Землю. Он все время писал, как Палестина и евреи подходят друг другу...
- Для Агнона возвращение на Святую Землю было духовным процессом, постижением себя. Знаете рабби Нахмана из Браслава? Был такой хасидский святой, он долго собирался в Палестину, все продал, приплыл, пробыл одни сутки - и поплыл обратно. Ему хватило. Поэтому религиозные евреи и не любили сионистов. Потому что произошла подмена. Мой прапрадед приехал сюда и жил спокойно, никто его не обижал, с палестинцами он не ссорился. А сионисты любят эту землю, но любовью некрофилов. Они готовы убить ее, лишь бы обладать ею. На мой взгляд, смысл исхода, возвращения на Святую Землю - это возвращение к корням, гармонизация. Агнон-то воспевал настоящую Палестину, с пастухами и баранами.
- Вы еще перевели джойсовского «Улисса» и сделали новый русский перевод «Одиссеи». Чем вас Жуковский не устраивал?
- Да Василий Андреич прекрасен, но все переводы, в отличие от оригиналов, устаревают. Мы же не можем читать Гомера так же, как двести лет назад. Было другое сознание совсем - вы вспомните хотя бы, что они тогда носили. А тем более мы не можем читать его также после Джойса. Я переводил Гомера, опираясь на английский перевод Лоуренса Аравийского. У него совершенно другое видение «Одиссеи» - непосредственное, брутальное. Лоуренс был археологом, раскапывал города той эпохи, держал в руках их оружие, утварь, изучал дома, наносил на карту их города. Но, с другой стороны, он был авантюристом и воином - жил среди бедуинов, походной жизнью, охотился на вепря, ходил под парусом, гнул луки, ткал ткань, строил лодки, убивал людей в бою. Жизнь Одиссея была ему гораздо понятнее, он перевел ее на наш язык - без гекзаметра и постоянных эпитетов...
ГАЗА
Мы спускаемся в Израиль, подъезжаем к блокпосту.
- Если что - мы ездили в еврейское поселение, а то пять тысяч долларов штрафа.
- Почему снова началась война?
- Ну, Израиль торопился выпить свой стакан крови до закрытия заведения - пока Обама не пришел. Кто знает, когда в следующий раз придется. Но ничего особенного в этой войне нет: Израиль бомбит Газу уже не знаю сколько лет. Это уникальный эксперимент: до чего можно довести мирный крестьянский народ, если его посадить в концлагерь и десятилетиями мучить. Знаете, что такое Газа? Это ГУЛАГ. Плотность населения там в десять раз больше, чем в Израиле, полтора миллиона человек на крохотном пятачке. Воевать с ними - одно удовольствие: летаешь над лагерем да бомбишь.
- Но там террористы?
- Ну да, когда ХАМАС своими самодельными шутихами обстреливает Ашкелон и убивает четырех человек - это терроризм. А когда Израиль бомбит Газу и убивает тысячу, в том числе четыреста детей, - это борьба с терроризмом. Первым делом разбомбили школу местных гаишников, у которых был выпускной, сразу убили полтораста человек, объявили боевиками...
- ХАМАС обстреливал мирные города, сам нарушил перемирие.
- Да и Израиль точно так же нарушал, тоннель там разбомбил. Его все время нарушают, не в этом дело. Вы спросите лучше, почему они стреляют? Чего хотят-то? Евреев в море сбросить? Хотят, чтобы блокаду сняли. «Перестаньте душить - не будем стрелять», - сто раз это заявляли. Но блокаду держали, чтобы свергнуть ХАМАС, - считали, что палестинцы поголодают-поголодают и одумаются. Такое вот идиотское предположение. Конечно, популярность ХАМАС только выросла.
- Но если снять блокаду, ХАМАС закупит оружие.
- А почему вас не пугает, что Израиль закупает оружие? ХАМАС - законное правительство Палестины, больше вам скажу: единственное демократически избранное правительство в арабском мире.
- ХАМАС хочет уничтожить Израиль.
- А Израиль хочет уничтожить ХАМАС. Это вас смущает? Над Израилем - что, нависла угроза уничтожения? Знаете, все эти разговоры сводятся к тому, что евреи правы потому, что они евреи, а арабы неправы потому, что они арабы. Даже если их убито в сто раз больше. Жизнь еврея и палестинца равнять нельзя. Понимаете, в основе еврейского сознания лежит глубокое сомнение в равенстве еврея и нееврея. Хороший еврей хорошо относится к животным и гоям - но есть же граница. Крестьянин любит барашка, но к празднику зарежет. Вас же не мучит совесть, если вы кошку с дивана согнали. Вот и евреи спокойно относятся: понадобилось место - палестинцам пришлось уйти, что поделаешь.
Вообще причина в том, что евреи воспринимают себя как жертву. Это основа национального самосознания. И оказавшись с новыми соседями, они тут же воспро?извели привычные отношения - только в роли мучителей. Такая месть не по адресу. А жертве все можно, что ни сделаешь - все защита. Но, знаете, можно ведь победить это в себе, отказаться от мелкого племенного эгоизма. Я это называю: «убить в себе еврея». Мне кажется, каждый должен это сделать. Я знаю, что израильские левые не очень любят Шамира. Он хулиган, трикстер, провокатор, пишет в газету «Завтра». Он обожает ломать стереотипы, выворачивать наизнанку, смотреть на вещи с других ракурсов. Ему скучно стоять на месте. Недаром он перевел Лоуренса Аравийского - Шамир и сам авантюрист и гедонист, ему интересно жить, воевать, путешествовать, заниматься политикой. Он похож на еврея-революционера 20-х годов - из тех, что делали революции из интереса. Власти Израиля его очень не любят. Через день после нашей прогулки фотокор «РР» Юрий Козырев обратился в правительственное бюро по связям с прессой за аккредитацией в сектор Газа. Директор бюро Дани Симан ответил, что, по их сведениям, Козырев встречался с «врагом народа Исраэлем Шамиром» и никаких аккредитаций в Израиле никогда больше не получит. В Газе мы собирались поговорить с палестинскими правозащитниками, тоже имеющими критический взгляд на свое общество. Но израильские власти оставили Шамира без оппонентов.
А. БУРТИН
14.(пост намбер 47214)
Нигилизд 19/12/2010
Несколько цитат из Торы
ИСТОРИЧЕСКИ РЕАЛЬНЫЙ ИУДАИЗМ
Второзаконие:
« 4.1. Итак, Израиль, слушай постановления и законы, которые я [сегодня] научаю вас исполнять, дабы вы были живы [и размножились], и пошли и наследовали ту землю, которую Господь, Бог отцов ваших, даёт вам [в наследие];
23.19. Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост;
23.20. ИНОЗЕМЦУ ОТДАВАЙ В РОСТ, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всём, что делается руками твоими НА ЗЕМЛЕ, В КОТОРУЮ ТЫ ИДЁШЬ, ЧТОБЫ ОВЛАДЕТЬ ЕЮ;
28.12. и будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы [И БУДЕШЬ ГОСПОДСТВОВАТЬ НАД МНОГИМИ НАРОДАМИ, а они над тобою не будут господствовать]»
Книга Пророка Исаия:
«60.10. Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои, и цари их – служить тебе;…
60.11. И будут отверсты врата твои, не будут затворяться ни днём, ни ночью, ЧТОБЫ ПРИНОСИМО БЫЛО К ТЕБЕ ДОСТОЯНИЕ НАРОДОВ, и приводимы были цари их.
60.12. ИБО НАРОДЫ И ЦАРСТВА, КОТОРЫЕ НЕ ЗАХОТЯТ СЛУЖИТЬ ТЕБЕ, ПОГИБНУТ, И ТАКИЕ НАРОДЫ СОВЕРШЕННО ИСТРЕБЯТСЯ.»
Это – доктрина агрессивного паразитизма «расы господ» (еврейства) над всеми остальными народами.
3 кн. Ездры:
6:55 «… для нас создал Ты век сей. О прочих же народах, происшедших от Адама, Ты сказал, что они – ничто». И далее до конца главы в том же смысле.
Книга Ездры, гл.9:
<<
1. …По окончании сего, подошли ко мне начальствующие и сказали: народ Израилев и священники левиты не отделились от народов иноплеменных с мерзостями их, от Хананеев, Хеттеев, Ферезеев, Иевусеев, Аммонитян, Моавиттян, Египтян и Аморреев;
2. Потому что взяли дочерей их за себя и за сыновей своих, и смешалось семя святое с народами иноплеменными…
10. И ныне, что скажем мы, Боже наш, после этого? Ибо мы отступили от заповедей Твоих,
11. Которые заповедовал Ты через рабов Твоих пророков, говоря: «ЗЕМЛЯ, В КОТОРУЮ ИДЁТЕ ВЫ, ЧТОБ ОВЛАДЕТЬ ЕЮ, земля нечистая, она осквернена нечистотою иноплеменных народов, их мерзостями, которыми они наполнили её от края и до края в осквернениях своих.
12. Итак, дочерей ваших не выдавайте за сыновей их, и дочерей их не берите за сыновей ваших, и не ищите мира их и блага их во веки, ЧТОБЫ УКРЕПИТЬСЯ ВАМ И ПИТАТЬСЯ БЛАГАМИ ЗЕМЛИ ТОЙ И ПЕРЕДАТЬ ЕЁ В НАСЛЕДИЕ СЫНОВЬЯМ ВАШИМ НА ВЕКИ.»
14. Неужели мы опять будем нарушать заповеди Твои и вступать в родство с этими отвратительными народами? …
Здесь изложена доктрина «расового превосходства». 9 глава книги Ездры написана с позиции оккупантов. В ней подразумевается, что народы, в чьи земли пришли евреи (и которые, судя по предыдущим главам книги Ездры, приняли евреев очень гостеприимно, оказывали им содействие и большую материальную помощь) – со временем подлежат уничтожению или порабощению (иначе как можно их землю передать в наследие сыновьям пришельцев?).
Чем это лучше «Майн Кампфа» Гитлера?
Талмуд:
«Кто тщится оказывать добро акуму (не-иудею), тот по смерти не воскреснет!» – Зогар, 1, 25, б.
«Нельзя еврею учить акума чему-нибудь» – Иоре деа, 154, 2.
«Обмануть гоя дозволительно» – Баба кама, 113, в.
«Имущество гоя – это незаселённый уголок: кто первый им завладел, тот и хозяин» – Баба батра, 54, 16.
«Если будет доказано, что такой-то трижды изменил Израилю или был виновником того, что капитал из рук еврея перешёл в руки акума, ищи способа и случая стереть его с лица земли» – Гошен гаммишпат, 388, 15.
«Имущество гоя – всё равно, что пустыня свободная.» (Талмуд, Баба Батра, раздел 55).
«Иудей одного существа с Яхве, подобно тому, как сын одного существа с отцом.» (Санхедрин, 58, 2).
«Его (гоя) семя рассматривается как семя СКОТИНЫ» – дополнение к талмудическому трактату Кетубот. Дополнение к трактату Санхедрин (74, б) гласит: «Совокупление гоя – то же, что совокупление скота».
«Лучшего из гоев убей» (Талмуд, трактат Мельхита).
«Гой, делающий исследование в области Закона, подлежит смерти» (Трактат Санхедрин, 59,а)
«Иудей, выдающий тайны Закона гоям, подлежит смерти» (Гилькотакум, 2)
«Лучший из гоев достоин смерти» – Абода зара, 26, в, Тосафот. (И.Б. Пранайтис, ксендз, в прошлом профессор еврейского языка в Императорской Римско-Католической академии в СПб, комментирует: «Эта фраза очень часто повторяется в различных еврейских книгах, правда не одними и теми же словами».)
15.(пост намбер 47216)
Нигилизд 19/12/2010
ЕВРЕИ И ЖИДЫ
Приходится наблюдать очередную гримасу истории. Видные деятели партии, называющей себя «коммунистической» и когда-то считавшейся образцово интернационалистской, подхватывают грязное знамя своих идеологических врагов начала века - черносотенцев. Широко используются их лозунги о «еврейском засилье», о «продавшейся евреям прессе», в парламентский лексикон возвращается считавшееся уже в прошлом веке площадной бранью в России слово «жид», ведутся рассуждения о «коренных» и «некоренных» народах страны и т.д. Результаты политики, навеянной такими «идеями», уже оказались роковыми для судеб исторической России в уходящем столетии. Надеемся всё же, что здравомыслие российского народа позволит избежать новой беды в следующем веке, связанной с угрозой того, что в ответ может возникнуть вопрос: «А кто, собственно, «коренной» на Северном Кавказе (в Татарии, Башкирии, Якутии и т.д.)?». Положение в Чечне и во многих бывших советских республиках демонстрирует наглядные примеры ответа на него. Но раз уж зашла речь о «коренных», то нелишне указать, даже не вдаваясь в очень древнюю историю, что, согласно древнерусским летописям, еврейские (иудейские) общины существовали на территории Древней Руси еще задолго до принятия там христианства при князе Владимире.
Вместе с тем, в связи с обострением общественного интереса к соответствующей тематике, видимо, необходимо хотя бы кратко напомнить историко-филологическую историю эволюции понятий «еврей» и «жид» в российской общественно-политической традиции несмотря на то, что этот сюжет считался исчерпанным уже в XIX веке.
Наименование «еврей» происходит от еврейского глагола «авар» (пересекать, переходить) и, согласно библейской традиции, все спутники патриарха Авраама, перешедшие реку Евфрат, направляясь по призыву Всевышнего в Святую землю, считались «пересекшими, перешедшими (реку)», людьми «иври», в русском произношении «евреями». Отсюда пошло, что «евреи» - это все потомки родоначальника народа - патриарха Авраама. Такое название стало «родовым». Однако та же традиция определяет, что Б-жественный Завет передался не всем потомкам Авраама, а только соответственно через его сына - патриарха Исаака - внуку - патриарху Иакову (другое его имя Израиль). В связи с этим для избранного, согласно той же библейской традиции, Б-гом народа возникает новое название - «сыны Израиля», или израильтяне. Формально оно является видовым относительно более широкого наименования «евреи», однако впоследствии такое различие забылось и эти имена стали синонимами. Отметим попутно, что ситуация радикально изменилась после создания современного государства Израиль, поскольку его гражданами могут быть и не евреи, а с другой стороны, большинство евреев мира не являются гражданами этого государства, то есть они, в гражданском смысле, «не израильтяне».
У патриарха Иакова - Израиля - от четырёх жен, как повествует книга Брешит (Бытие русской Библии), было 12 сыновей, потомки которых составили особое колено (род). После исхода из Египта эти роды расселились в Святой Земле, расположенной между берегами Иордана и Средиземным морем. Удел, полученный коленом четвертого сына Иакова - Израиля Иудой, был расположен в южной части страны, и столицей его стал священный город Иерусалим. Имя Иуда является русской формой передачи древнееврейского имени «Иехуда», буквально: «Тот, кого хвалят, превозносят» (имеется в виду, разумеется, Б-г). В дальнейшем в этом уделе сформировалось государство Иудея, а после исчезновения в результате угона в ассирийский плен в 722 г. до н. э. остальных колен Израиля, только жители Иудеи оставались преемниками духовного наследия патриархов. Они пережили вавилонское пленение жителей Иудеи, восстановление и падение второго иудейского царства, разрушение римлянами в 70 г. н.э. Иерусалима и Иерусалимского храма. Поэтому еще в древности иудеями стали называть всех приверженцев религии Моисея, иначе говоря, «иудеи» стало как бы третьим именем народа наряду с именами «евреи» и «сыны Израиля». В начале новой эры на греческом языке еврейская религия именовалась «иудаисмос» (иудаизм в современном русском). По-латыни иудей произносится как «иудеус», а по-гречески «иудайос».
Кстати сказать, христианство, возникшее в недрах иудаизма, восприняло многие еврейские библейские имена, причем, наряду с широко распространенными Иваном, Захаром, Марией, Анной и другими, можно указать также и Абрама (Авраам), Исаака (Исаакий), Иуду. Последнее имя было весьма популярно в древности. Например, среди первых учеников основателя христианства были два Иуды; один предатель, а другой верный последователь Иисуса (Иисус - латинская форма передачи еврейского имени Иошуа). От имени Иуды произошла русская фамилия Юдины, а, к примеру, одного из приближенных генералов последнего русского императора звали Николай Иудович Иванов.
Поскольку в еврейской среде вплоть до эпохи Просвещения, начавшейся для нее только в конце XVIII в., безраздельно господствовало сознание неразделимости понятий религии и народа, то имя иудея стало самоназванием народа. Однако на разных языках оно, естественно, произносилось по-разному. В английском приняло форму «джу», во французском «жюиф», на итальянском «джудео», тюрки произносят его как «джигут», молдаване «жидан», немцы «юде» (отсюда «ид» на идише), финны «юталайнен», для курьеза укажем китайское произношение «ютериэнь». В славянских странах оно произносилось как «жид».
Среди славистов распространено мнение, что славяне, в частности Балканского полуострова, восприняли это наименование из Италии. В древнейших памятниках славянской письменности, в частности в первых переводах книг Библии и, например, в древнерусском летописном своде «Повести временных лет» в разных местах встречаются наименования «еврей» и «жид», явно не показывая пренебрежительности второго варианта названия. Например, в «Повести временных лет» проповедник христианства, излагая князю Владимиру священную историю, так говорит о рождении Моисея: «В си же времена родился Моисий въ жидехъ ...Ту абье повеле царь ражающая дети жидовьские въметати в реку», но несколькими строками ниже: «Моисий же, убив егюптянина, обидящего евреянина» («Повесть временных лет». Москва-Ленинград, 1950. т.1. стр.66). Далее, по словам этого миссионера, будущий «царь жидовескъ» Иисус родился «въ Вифлевоме жидовьстемь» (там же, стр. 70). Таким образом, наименование «жид», «жидовский» применяется к святым для христианина понятиям и именам Библии. В древнерусских былинах упоминается «Жидовин - могуч богатырь».
В собрании В.И. Даля имеется такая русская народная примета: «Девка с полными ведрами, жид, волк, медведь - добрая встреча; пустые ведра, поп, монах, лиса, заяц, белка - к худу» (В. Даль. «Месяцеслов. Суеверия. Приметы. Причуды. Стихи. Пословицы русского народа». СПб, 1992, с.48). Наименование евреянин (еврей) используется значительно реже, хотя также известно. Такое положение сохранялось в славянских странах и в последующие века. Более того, документы польско-литовского государства, включавшего тогда территории современных Украины, Белоруссии, Литвы и, частично, России, показывают, что имя «жид» использовалось самими евреями как самоназвание. Многие знатные шляхтичи называли их таким словом, сопровождая его самыми уважительными эпитетами. Характерный пример: польский воевода Ян Заберезиньский 4 января 1519 г. письменно заверяет, что должен «пану Айзаку Езофовичу, жиду берестейскому», определенную сумму денег, которую обязуется возвратить «его милости» в известный срок (курсив наш. - В.В.). В России положение начинает меняться в XVIII в. Если в Библии на славянском языке, напечатанной в г. Остроге (Украина) в 1581 г., апостол Павел говорит, что он жидовин из Тарса (Деяния Апостолов 21:39), то в славянской Библии, изданной в 1753 году (Елизаветинская Библия) в Петербурге, это слово заменено на иудеянин, хотя в остальных местах слово «жид» оставлено без изменения. Как писал в 1913 г. известный переводчик Талмуда на русский язык Переферкович, это является первым документальным свидетельством приобретения словом жид оскорбительного значения, или, говоря языком современной науки, отрицательной коннотации (И. Берлин. «Исторические судьбы еврейского народа на территории Русского государства». Петербург, 1919. С. 169, курсив наш. - В.В.).
Начиная с царствования Екатерины II наименование «жид» удаляется из всех официальных документов Российской Империи и заменяется понятиями «еврей» или лицо «иудейского вероисповедания». Уже в обращении императрицы о переходе Белоруссии в 1772 г. под власть Российской короны говорится, что «еврейские» (курсив наш. - В.В.) общества, жительствующие в присоединенных к Империи Российской городах и землях, будут оставлены и сохранены при всех свободах, коими они ныне в рассуждении закона и имуществах своих пользуются» (Ю. Гессен. «История еврейского народа в России». Москва-Иерусалим, 1993. С.47).
Первый еврейско-русский публицист Л. Невахович в своем сочинении «Вопль дщери иудейской», посвященном Александру I, восхвалял его мать «премудрую Екатерину» за то, что «прежнее название, учинившееся толико презрительным и поруганным, уже отменяется... и украшается почтенным нарицанием еврея» (Л. Невахович. «Вопль дщери иудейской». Санкт-Петербург, 1803. С. 62-63). В России тогда началась трансформация, аналогичная с переосмыслением в наше время наименования афроамериканцев в США. Сегодня там наименование «негр» приобрело резко оскорбительный характер и было заменено словом «блэк», хотя оба они означают «черный» (первое по-испански, а второе по-английски). Но, разумеется, вытеснение слова жид из официальной лексики не означало сразу же переход ее в ненормативную. В быту, да и в русской литературе неофициального характера оно употреблялось наравне со словом «еврей».
Сразу же следует отметить, что нашей целью является только желание проследить изменение эмоционального значения этнонимов «жид» и «еврей» в России, а не анализ взглядов русских писателей по национальному вопросу. Укажем только, что, хотя у Пушкина встречается и то, и другое имя, вряд ли стоит спешить зачислять его в антисемиты. В эпиграмме на Булгарина есть строка «будь жид, и это не беда», его же перу принадлежит чудесное начало поэмы «В еврейской хижине» и т.д. Но, безусловно, поэт не был свободен от предрассудков его эпохи и своей социальной среды. Другой гений русской поэзии, М.Ю. Лермонтов, в своей романтической драме в стихах «Испанцы», исполненной горячим сочувствием к гонимым испанской инквизиции евреям, уже гораздо чаще использует для обозначения своих героев слово «еврей», хотя, правда, встречается и «жид». Ему же принадлежит прекрасное стихотворение на библейские мотивы «Еврейская мелодия», на тему псалмов Давида. Ограничиваясь только этими примерами и не вдаваясь в подробное обсуждение вопроса, надо, однако, указать, что в пореформенное время российское прогрессивное общественное мнение начинает все резче реагировать на употребление этого имени «жид».
Уже Достоевскому приходилось оправдываться: «Уж не потому ли обвиняют меня в «ненависти», что я называю еврея «жидом»? Но... я не думаю, чтоб это было так обидно»... («Еврейский вопрос. Дневник писателя за 1877 г.» Собр. соч., т.25. с. 75. Л. 1983). Перед революцией слово «жид» рассматривалось российской публицистикой, кроме откровенно погромной, уже как элемент ненормативной лексики. Иным было положение у писателей малороссийских (украинских) или связанных с Украиной. Тут надо указать, что к началу XX столетия в Великороссии, то есть вне «черты оседлости евреев,» согласно тогдашнему законодательству было разрешено проживание 320 тыс. евреев, в достаточной степени усвоивших русский язык и культуру. Среди них были богатые купцы, банкиры, лица с высшим образованием, квалифицированные ремесленники, отставные солдаты, отслужившие при Николае I длительный срок солдатской службы, а в Сибири и других весьма отдаленных местах ссыльные революционеры. Основная масса традиционного еврейства (около 5 млн. чел.), говорящего на языке идиш, оставалась в пределах «черты оседлости» - на Украине, в Белоруссии, Литве, Польше, то есть территориях, входивших, как было указано выше, до конца XVIII в. в состав Польско-Литовского государства. Там языковая ситуация практически не менялась и повсеместно продолжалось использование слова «жид».
Характерны примеры из произведений Гоголя, написанных на украинском материале. В повести «Тарас Бульба» евреи сами именуют себя «жидами», а герой повести Тарас так обращается к варшавским евреям с мольбой о спасении своего любимого сына от казни: «Слушайте, жиды!» - сказал он, и в словах его было что-то восторженное: «Вы все на свете можете сделать, выкопаете хоть из дна морского... Освободите мне моего Остапа!» (Н.В. Гоголь. «Тарас Бульба». Собр. соч. 1949, т.2. стр. 130). Очевидно, что в таких положениях не употребляют оскорбительные прозвища тех, у кого просят содействия. Наверняка такой великолепный стилист, как Гоголь, независимо от своего отношения к евреям, не допустил бы такой оплошности, если бы существовало другое наименование.
Совершенно ясно, что в польско-украинской среде имя «жид» по-прежнему не носило сугубо оскорбительного характера. Разумеется, это относится и к творчеству тогдашних украинских писателей, в частности, Т. Шевченко. Характерен в связи с этим скандал, разразившийся в 1861 г., когда издававшийся в Петербурге малороссийский (украинский) журнал «Основа» употребил слово «жид». Это вызвало такую бурю возмущения и негодования со стороны русской публицистики, что редакции пришлось долго публично объяснять, что это слово на украинском языке не имеет бранного характера. Известный русско-украинский историк и публицист Костомаров, защищая позицию «Основы», обиженно писал: «За иудеев восстает на нас вся литературная Великороссия. Врагов у нас много, враги сильны!» (Н.И. Костомаров. «Иудеям». // Н. И. Костомаров. Русские инородцы. М., 1996, с. 282-300).
При Советской власти, особенно в период Гражданской войны, слова «жид» и «жидовская власть» стали расхожими в антисоветской пропаганде белогвардейцев. Естественно, советскими властями прозвище «жид» воспринималось тогда и после Гражданской войны как контрреволюция со всеми вытекающими отсюда, часто весьма тяжелыми, последствиями. Характерен анекдот того времени: человек на трамвайной остановке сообщает, что он подъевреивает трамвая, намекая на опасение употребить во избежание неприятностей слово «поджидает». Во время Великой Отечественной войны геббельсовская пропаганда и ее местные пособники пытались использовать слово «жид» уже в явно издевательских целях, характеризуя правительство СССР (как «жидовское», что ещё больше усилило отрицательное эмоциональное значение этого слова.
Такое положение постепенно привело за долгие годы Советской власти к устранению понятия «жид» также из украинского литературного языка и замене его на «еврей». Изменение настолько укоренилось, что вряд ли на возврат к прошлому сегодня решатся даже самые ярые борцы с «москальским» наследием. Правда, на территории западной Украины, находившейся до 1939 г. в составе Польши, процесс такого переосмысления начался только со включением этой территории в состав СССР. В своих мемуарах Н.С. Хрущёв вспоминает один эпизод из посещения им в качестве Первого секретаря Украины в 1940 г. Львова, главного города области: «Когда мы собрались на митинг во Львовском оперном театре, то пригласили туда и украинцев, и поляков, и евреев, в основном рабочих, хотя пришла и интеллигенция. Выступали там среди других и евреи, и нам странно было слышать, когда они говорили: «Мы жиды и от имени жидов заявляем и прочее...» Потом в кулуарах я спрашивал: «Отчего вы так говорите о евреях? Вы произносите «жиды», ведь это оскорбительно! Мне отвечали: «А у нас считается оскорбительным, когда нас называют евреями» (Мемуары Хрущева.// Вопросы истории. М. 1990, N 7, с. 91).
С подобной ситуацией столкнулся и уроженец Польши бывший премьер-министр Израиля Менахем Бегин, попавший в 1941 г. в лагерь под Воркутой. Там он встретился с репрессированным видным советским коммунистом, евреем по происхождению, по фамилии Гарин. Между ними часто происходили споры на идеологической почве. Бегин вспоминает: «Однажды Гарин отчитал меня за «постыдное унижение» перед антисемитами. Он слышал мои разговоры с поляками и обратил внимание, что мы пользуемся словом «жид». «Жид, - сказал Гарин, - это оскорбительное слово, которое употребляют только антисемиты, и в Советском Союзе оно запрещено. И вот я - сионист, гордящийся якобы своим еврейством, не только позволяю полякам говорить «жид», «жидовский», но и сам в разговоре с ними без зазрения совести произношу это антисемитское ругательство.» Я как мог объяснил Гарину, что если в России слово «жид» звучит оскорбительно, то в Польше оно является обычным словом и польские антисемиты, желая выказать свое презрение, говорят «еврей». Гарин выслушал меня, но не согласился. «Это талмудизм, - сказал он. «Слово жид является антисемитским во всех языках...» (М. Бегин. «В белые ночи». Иерусалим-Москва, 1991, с. 220-221).
Подобное значение в отношении слова «жид» сохраняется и сегодня в Польше, Чехии и Словакии. Еврейская боевая организация, поднявшая восстание в Варшаве в 1942 г., называла себя по-польски «жидовска организация бойова», на памятнике павшим бойцам варшавского гетто написаны по польски слова «народ жидовский», а в Праге имеется старое еврейское кладбище, называемое по чешски «жидовским».
Возвращаясь к российско-советской действительности, следует указать, что такое отношение к слову «жид», как относящегося к ненормативной оскорбительной лексике, сохранялось в течение советского периода, несмотря на все зигзаги реальной политики. Иногда его эмоциональную функцию выполняло словесное клеймо «безродный космополит», а позднее уже чисто политическое понятие - «сионист». В бытовой лексике сегодня слово «жид» иногда искренне, а чаще всего лукаво применяется для обозначения еврея «жадного, плохого, наглого, вороватого плута и обманщика», противопоставляемого еврею «хорошему и умному».
В заключение хотелось бы еще раз подчеркнуть, что предметом этой заметки является только краткое изложение эволюции значения понятий «жид» и «еврей» в российском обществе, а не проблемы пресловутого еврейского вопроса.
Всеволод ВИХНОВИЧ, Санкт-Петербург
Об авторе. Получил инженерное образование в Горном институте, впоследствии окончил Ленинградский университет и получил диплом психолога. Психолог и историк, научный сотрудник Петербургского Еврейского университета. Участник всемирных Еврейских конгрессов в Иерусалиме.
КОНСТИТУЦИЯ
ЧТО ТАКОЕ АТЕИЗМ?
ПРАВОСЛАВНЫЕ ПРАЗДНИКИ
ИМПЕРИЯ