ПРАВДА О РАЕ

Встреча старых одноклассников – всегда очень счастливое и волнующее событие. Тем более, если с момента последнего звонка прошло уже семнадцать лет, и благословенные школьные времена давно подернулись дымкой сладостной ностальгии, а в памяти от них осталось только самое лучшее.

Вячеслав встретил бывшего одноклассника Ивана в тот же день, когда прибыл погостить в родной городок из Москвы, куда уехал учиться почти сразу после школы, да так и осел там. Это был его первый визит домой за, наверное, десяток лет – раньше все было как-то недосуг. И тут сразу такая удача – прямо на улице встретить старого школьного приятеля.

После взаимных восторгов и похлопываний по спине, однокашники закатили в ближайшее кафе, где Вячеслав заказал для "разгона" пятьдесят грамм коньяка, а Иван – только кофе с пирожным, чем немало удивил Вячеслава, который помнил, что в школьные времена его товарищ был никогда не прочь пропустить стаканчик-другой.

"Наверное, закодировался" – подумал Вячеслав.

-Ну ты чем живешь-то сейчас? – спросил Иван, размешивая сахар в чашке.

-Да так, не сказать, чтобы совсем блестяще, но не жалуюсь. После того, как защитил кандидатскую по социологии, устроился работать в пи-ар агентство, предвыборные кампании организовывать. Много приходится колесить по всей стране, утомляет временами, но дело того стоит, на выборы у нас денег не жалеют. Так что семью содержать хватает, смотаться там в Анталию в отпуске, и на коньячок с девочками остается. А еще в партии Свободы подвизаюсь, но это больше, так сказать, для души. Для своей страны, извини за пафос, хочу что-то хорошее сделать. Так что, если русские когда-нибудь станут снова свободным, гордым, сильным народом, то в этом будет и часть моей заслуги… Ну что я все о себе, да о себе. Ты-то как?

Иван вздохнул.

-О пустом ты заботишься, Слава – сказал он, не ответив на вопрос. – Работа денежная, бабы, коньячок… И о земном Отечестве печешься, когда следует об Отечестве небесном радеть. О душе надо больше думать.

-Это как? – не понял Вячеслав.

-Как ты думаешь, для чего Бог дал жизнь тебе, мне, нам всем?

-Сложно сказать, разные версии есть…

-Для того, чтобы мы приходили к нему. И заповеди, и Закон Божий дал нам, чтобы дорогу эту знали, не перепутали. Если будем следовать по ней, то в конце ждет нас награда, получим жизнь вечную. Вот о чем надо думать, а не о земном преходящем, потому, что это все – миг перед вечностью, которая ждет нас впереди.

-Подожди, а откуда ты все это знаешь? – прервал приятеля опешивший Вячеслав. – В смысле, откуда знаешь, что другая жизнь есть? Ведь оттуда, насколько мне известно, никто еще не вернулся, чтобы рассказать. Да что там не вернулся, даже не написал и не позвонил.

-Как откуда? Библия нас этому учит, которая есть Слово Божье. Ты Библию читал?

-Читал. Но для меня она не авторитет. Во всяком случае, не больший, чем мифология других народов мира – древних греков там, шумеров, или, к примеру, "Тысяча и одна ночь". Так что вопрос о потустороннем существовании остается открытым. – Вячеслава за последнее время так достали разношерстные проповедники разных религий, имевшие дурную манеру приставать к людям со своими проповедями в самых неожиданных местах, что слова Ивана явились для него той самой каплей, которая переполняет чашу, и Вячеслава прорвало на целый монолог.

-И к тому же – продолжал он, - если даже оно есть, это загробное существование, что я вполне готов допустить, то откуда мы можем знать его правила - что нам следует делать здесь, чтобы улучшить свое положение в том мире, и что делать не следует, чтобы его не ухудшить? За что там начисляют очки, и за что – списывают? Сколько религий, столько рецептов, как попасть в рай: одни советуют погибнуть в бою, обязательно с оружием в руке, убив перед этим как можно больше врагов, другие – наоборот, отрешиться от всего, третьи – еще что-нибудь, и кто может судить, какая из них ближе к истине, и есть ли она вообще – эта истина?

-На это Бог и дал нам свое Слово – перебил Иван.

-Так я же только что сказал, что не верю не одному слову этих возомнивших о себе древних пастухов. Мне доказательства подавай, такая уж у меня психология зловредная. А доказательств-то и нет, иначе все человечество до последнего неграмотного китайца давно бы уже исповедовало христианство. Откуда мы знаем, что Библия – это Слово Божье? Да из самой же Библии. Очень ценное свидетельство. А главное – какое объективное!

-Что ж, специально для таких, как ты, слишком прагматичных, существует, как говорил Воланд у Булгакова, последнее, крайнее доказательство. Если ты признаешь, что Бог есть, то ничего не потеряешь, даже если после твоей смерти окажется, что его нет, и ты просто уйдешь в небытие, и выиграешь все, если окажется, что он действительно существует…

-Знаю, знаю – нетерпеливо прервал Вячеслав. – А если в него не веришь, то в первом случае все равно не выигрываешь ничего, а во втором – последуют санкции. Доказательство Паскаля. Да только он не учел, что если мы проигрываем, "ставя" на Бога, то тоже теряем все. Теряем свою земную жизнь, которая в этом случае, выходит, у нас единственная и неповторимая, а мы проведем ее в воздержании, постах и молитвах, хотя можно было бы прожить ее более приятно и интересно. И опять же назревает вопрос – в какого именно Бога надо верить, чтобы не прогадать, и какой именно рай нас ждет? Единодушия тут опять же нет. У одних это – вечные пиры с мордобитиями, у других – слияние с Абсолютом, у третьих – "смотреть, как кум парад принимает". Ты-то сам как рай видишь?

-Рай – это в первую очередь постоянное общение с Господом. А также вечное познание и вечное творчество, когда для тебя открыты все уголки Вселенной в пространстве и времени, и ты становишься для Бога как бы сотворцом, воплощающим его замыслы и планы. Только этому можно посвятить вечность, ведь все остальное быстро надоест.

-В общем, как в "Чайке по имени Джонатан Ливингстон"?

-Не совсем. У Ричарда Баха нет Бога, а именно Божественная любовь – самое важное и самое лучшее, что ждет душу в том мире.

-Ну а тем, кто по результатам испытаний будут признаны недостойными помогать Господу Богу – сковородки и серу? – спросил Вячеслав с плохо скрытой иронией, которую Иван, впрочем, в пылу спора и не заметил.

-Ну зачем так примитивно? Просто они лишатся его благословения и сопричастности. Отсутствие общения с Создателем, возможности чувствовать все время его любовь само по себе самое страшное наказание для человеческой души.

Вячеславу стал надоедать этот затянувшийся спор. Не такого он ожидал от встречи со старым приятелем. Озабоченно посмотрев на часы и сославшись на неотложные дела, он попрощался, сказав напоследок:

-Давай лучше продолжим этот разговор там, в ином мире, если конечно он существует, и если мы там встретимся.

Через два дня Вячеслав уехал обратно, в Москву. Неотложные дела заставили его прервать свой отпуск. Больше в этой жизни они с Иваном не встречались.

Вячеслав вспомнил этот разговор спустя много лет, после того, как погиб в автомобильной катастрофе. К его величайшему удивлению оказалось, что загробная жизнь действительно существует, пусть и не такая, какой ее представляли в том мире. Внешне она мало чем отличалась от земной, разве только тем, что здесь не было автомобилей, компьютеров и прочих благ цивилизации, даже самых элементарных электрических лампочек. Впрочем, последние здесь и не требовались, потому что стояло одно время суток – вечный пасмурный день, хотя не было и ничего, подобного Солнцу – свет равномерно распределялся по низкому, всегда пасмурному небу, как бывает на Земле очень хмурым декабрьским днем.

А в остальном все было почти как там. И тела, в которых возрождались души, являлись в точности такими же, какие имели их носители в прежней жизни – толстые, худые, высокие, низкие, а главное - со всеми половыми признаками и причиндалами, так что вполне могли совокупляться, в точности так же, как в той жизни, что было очень кстати, потому как никаких других занятий здесь не знали. Теоретически можно было даже что-нибудь съесть, но необходимости такой не возникало – новые тела не испытывали чувства голода. Да и пищи как таковой здесь не существовало. И напитков тоже. Так что самыми бесполезными атавизмами в новых условиях оказались зубы и желудочно-кишечный тракт.

Жили здесь городами, которые ничем не отличались один от другого. Их обитатели слонялись с вечным выражением беспросветной скуки на лицах по улицам между однообразный серых строений, похожих на бараки, которые неизвестно кто и когда построил, а главное – неизвестно зачем, потому что в них никто никогда не жил, и занимались любовью прямо на этих улицах. По всякому – в одиночку, попарно, группами... Не от развращенности, а оттого, что никакого другого развлечения, искусства, цели бытия здесь не было. Путешествия смысла не имели, так как везде было одно и то же, темы для общения были исчерпаны, все мыслимые философские построения уже кем-то изложены, новости из мира живых приходили редко, там уже изобрели способы продления жизни чуть ли не до бессмертия, так что новенькие стали большой редкостью. И даже сны посмотреть было невозможно, потому что в этом мире не спали - новые тела не ощущали такой необходимости. Поэтому чувственная любовь заменяла все.

Поначалу, когда Вячеслав только попал сюда, он даже обрадовался такому раскладу, ведь в первые минуты после роковой аварии, выйдя из своего земного тела и поняв, что существование продолжается, он где-то подспудно ожидал чертей и сковородок, хотя разумом и понимал, как это глупо. Так что реальность, если это слово вообще здесь применимо, оказалась лучше, чем он ожидал. Но только на первый взгляд. Прошли годы, десятилетия, века – никто, конечно, не мог точно сказать, сколько именно, потому что время здесь измерялось исключительно по ощущениям, и Вячеслав понял, что черти с баграми и реки с кипящей смолой – пошлый примитив, придуманный недоразвитыми средневековыми христианами, а настоящий ад – вот он. Это вечное однообразие, вечный покой и вечная скука, которые окружали его, а самое главное – осознание того, что ничего другого впереди не предвиделось, и предстоят не века, не тысячелетия, не даже миллионы или миллиарды лет подобного прозябания, а Вечность. Сказать, что это внушало уныние – значит ничего не сказать. С таким унынием и тоской не был знаком никто на Земле, потому, что там всегда оставалось, на что надеяться, в самом крайнем случае – хотя бы на близкий конец, а здесь надеяться было совершенно не на что.

А единственное развлечение и утешение, оставленное им то ли по чьей-то милости, то ли по недосмотру – эротические упражнения уже успели надоесть хуже горькой редьки, и даже опротиветь, но альтернативы не было.

Вячеслав заметил, что все, кто его окружали в этом мире, при жизни принадлежали к народам христианской культуры, и все либо были на Земле неверующими, либо грешили по-крупному. Ни разу ему не повстречался, к примеру, древний египтянин, шумер, или даже современный араб или японец. Значит, по всей логике, для них были отведены другие слои этого загробного мира.

И слухи о таких слоях, конечно, ходили. Говорили, что где-то есть места, где не прекращая пируют суровые викинги, где-то на залитых солнцем лугах без устали пляшут, пьют вино и веселятся с вакханками и фавнами эллины во главе с веселым Богом Паном, где-то застыли в вечной, непрекращающейся медитации индусы… В общем, все получили здесь то, к чему стремились там, в прошлом. И только тем, кто был атеистами и безбожниками, достались это вечно беспросветное небо, серые бараки и бесконечная скука.

Вот в связи с этим Вячеслав и вспоминал тот давний маленький эпизод из своего земного существования, когда он встретил бывшего одноклассника Ивана, и тот предложил ему путь к другой посмертной жизни – полной познания и радости, и как он так неосмотрительно отверг предложение Ивана, и посмеялся над ним. Однажды посетив Вячеслава, это воспоминание стало приходить все чаще и чаще, все больнее и больнее терзая его запоздалым раскаянием. Так продолжалось долго, по ощущениям Вячеслава – много десятков лет. Пока он совершенно неожиданно не встретил вдруг Ивана здесь, в своем "городе".

Сначала Вячеслав решил, что просто обознался, ведь он знал, что Ивана здесь никак не могло быть, он заслужил своей земной жизнью другое посмертие… Потом, когда убедился, что это действительно Иван, точнее, его душа в новом теле, решил, что его приятель там, на Земле просто не выдержал испытания, в какой-то момент отошел от своего пути, и был как отступник помещен сюда.

Но оказалось, что все совсем не так…

-Ну ты какими судьбами оказался вместе с нами, грешными? – спросил Вячеслав. – Провинился что ли чем перед своим Богом, что он тебя в рай не взял?

-Почему ты считаешь, что не взял? – как-то туманно спросил Иван.

-Так потому, что вижу тебя здесь – блеснул логикой Вячеслав.

-Взял, Слава, взял… - тоскливо усмехнулся Иван.

-Да ты что! А как же тогда… Расскажи подробнее, где это и как там у них? Все, как ты тогда говорил – безграничное познание и бесконечное творчество?

-Нет там никакого познания, Слава, и творчества тоже нет. Увы! Первые подозрения у меня появились почти сразу, как только я оказался там. Очень уж все оказалось пышно и архаично, как в сочинениях святых отцов. Представь себе – вверху сияние, ярче, чем на Земле от солнца в летний день, в этом сиянии Сам на троне висит без всякого постороннего усилия, как Дэвид Копперфильд, вокруг силуэты светящиеся с крыльями парят, на полу под троном – старички непонятные в хламидах, с блаженными лицами, и постоянно ниц падают, и об пол этот, или что у них там, лбами стучат. А вокруг – бесконечная равнина, этим светом залитая, не экономят там совсем электричество, и сколько хватает зрения – головы, головы, головы… И все поют гимн какой-то, мотив такой величественный, там, на Земле таких не бывает, куда там Баху с Вагнером. Вот тогда меня первый раз и кольнуло предчувствие какое-то нехорошее, но я сразу не придал ему значения. Тут ко мне существо это крылатое подлетело, вроде на первый взгляд на человека похоже, только полупрозрачное какое-то, и молча показало мое место, я сел на скамью такую длинную рядом с другими праведниками, там все на таких скамьях сидят, и тоже запел, откуда только голос взялся. Да, забыл сказать, вручили мне книжку такую со словами гимнов, и хотя я языка не знал, на котором она была написана, а все понимал - подобное у меня во снах в той жизни бывало.

Я по простоте душевной сначала думал, что это у них обряд такой, ну типа инициации, что ли. Думаю – когда же все это кончится, и начнется то главное, зачем я здесь. Сколько же можно пустым славословием заниматься – неделя прошла, месяц, год, по моим внутренним часам, конечно, дней и ночей-то там тоже нет. Все поем и поем, без перерыва. Есть-то не надо, спать – тоже. И начал я понимать с ужасом, что ничего другого уже не будет, что это – и есть их рай.

Стал я к соседям присматриваться, разговаривать ведь там нельзя, да и некогда – только один гимн заканчивается, тут же следующий начинается, и так без конца. Думал – им еще скучнее, чем мне, ведь не первый год уже здесь, дольше меня. А у них такое блаженство непередаваемое по лицам разлито, такой энтузиазм, восторг неописуемый, глаза горят. Я сначала сам себе не поверил, а потом понял – ведь эти люди в своих многочисленных христианских и иудейских церквях и сектах готовились и стремились именно к этому, и ни к чему другому. Только этого они хотели, здесь для них настоящий рай, иного они и не мыслят. Там они славили своего Господа, и здесь продолжают славить, и ничего другого для них нет и не нужно. Но я то представлял все по другому. И дошло до меня, что неправильно я в свое время выбрал на Земле свой путь, не по себе. Ведь здесь есть и Вальгалла, и Ирий, и даже своя Нирвана для тех, кто совсем уж покой ищет, и много чего еще. И любой из этих вариантов был бы для меня предпочтительнее этого вечного хорала. Правильно сказал когда-то Вергилий - "выбирая Богов, мы выбираем судьбу". Он сам не знал, насколько правильно.

Иван замолчал, нахмурившись.

-Ну а дальше что было? – поторопил его Вячеслав.

-А дальше я скучать начал. Все больше и больше. Потом однажды совсем невмоготу стало, встал я посреди самого торжественного гимна, и обложил всех по матушке, сказал все, что думаю. Не то, чтобы кому-то персонально сказал, а так, никого конкретно в виду не имея, в пустоту. Вижу – эти, крылатые налетели. Схватили меня, выдернули, ну думаю, все – пиздец, даже как-то с перепугу забыл, что умирать-то тут больше уже некуда. Куда-то они меня швырнули, в глазах потемнело, а очнулся я через секунду уже здесь. Вот и вся история.

-Могу сказать только одно – видимо, права поговорка, что по себе других не судят, даже если эти другие – Боги – отозвался Вячеслав. – Но не переживай так. Знаешь, я хочу тебе предложить – а давай вместе пойдем искать Ирий? У меня давно уже такая мысль появилась, да все напарника не было нормального, с фантазией, вроде тебя, а одному скучно. Авось найдем? Ведь у нас впереди Вечность.