Церковный призыв.

Если скажу, что дети оказались в наркопритоне и все попытки родителей вытащить их успеха не имеют, вы возмутитесь. Скажу, что детей затянули в секту, - разведете руками. А если речь идет о православном монастыре? То-то и оно: вот вы уже и задумались.

Родительское благословение.

Жила-была в приграничном городе Кизляре семья Мейтаровых: отец, мать и две дочери. Жили безбедно и Бога не забывали - ходили в православный храм. Все бы хорошо, да зашевелились супостаты. На окраине города, рядом с домом Мейтаровых, начали рыть окопы. Нападения чеченских боевиков ждали в любую минуту. Стали люди детей вывозить из города. Кто куда, а Мейтаровы - в Орел, к родственникам.

Здесь с благословения батюшки купили дочерям квартиру. Анжела с Олесей на договорной основе стали учиться в Орловском аграрном университете. С легкой душой родители вернулись в Кизляр.

В Орел звонили раз или два в месяц. Девчонки сообщали новости, делились впечатлениями о студенческой жизни. Как-то между прочим сказали, что стали посещать храм при женском монастыре, что находится в рабочем поселке. Мать взволновало одно: служба заканчивается поздно, а девчонкам в Советский район возвращаться. Как бы, помилуй Господи, чего не случилось? Так прошло месяцев шесть.

Весной прошлого года Олеся в телефонном разговоре обмолвилась, что в Анжелу вселился бес и настоятельница женского монастыря м. Олимпиада сказала, что им нужно поехать в Становой Колодезь на отчитки к о. Владимиру.

- Какие отчитки?! Вы что там, посдурели, девки? Олеся, ты же знаешь, у Анжелы проблемы со здоровьем, ей нельзя общаться с экстрасенсами. Не смейте туда ходить!

- Мама, бесы так просто не уйдут, их надо изгонять.

Мать сердцем почувствовала недоброе, и как только Мейтаровы управились с делами, поехали в Орел. Детей уже было трудно узнать. Юбки до пят. Старые футболки. На голове - темные платки.

Увидев разложенные на столе гостинцы, Анжела закричала не своим голосом:

- Мяса привезли! Хоть наемся. Совсем житья не стало.

Олеся пояснила, что волноваться не стоит. Это, мол, не Анжела - это в ней бес кричит. Не слушая дочь, Галина Викторовна заставила Анжелу принять лекарства, которые еще в школе ей выписывал психиатр. Скоро Анжела уснула. А младшая, сидя на кухне, еще долго рассказывала, что на их семье лежит родовое проклятие, и сталинские репрессии, выкосившие мужиков, есть не что иное, как наказание Господне, что им выпала доля быть христовыми невестами, что их уже благословили на это богоугодное дело, что...

Олесечка, ее любимая кровинушка, несла эту околесицу с такой уверенностью, что мать поняла: не достучаться ей ни до ума, ни до сердца дочери. Осознав свое бессилие, Галина Викторовна разрыдалась.

Проснулась Анжела. Она с детства тонко чувствовала настроение матери.

- Ни в какой монастырь мы не пойдем, - повторяла она, целуя мать. -Не слушай Олесю, она же еще ребенок.

Немного успокоившись, Галина Викторовна сказала, обращаясь к Олесе:

- Пойдешь к батюшке, и пусть он объяснит, кто должен вас благословить на уход в монастырь. И чтобы я вас больше ни в женском монастыре у матушки Олимпиады, ни в Становом Колодезе у отца Владимира не видела. Что же вы творите: священников выше Господа Бога превозносите. Идите учиться - вот вам мое родительское благословение.

С тем родители и уехали, уверенные в послушании детей и доброй воле священнослужителей.

Бесовство.

Года два-три назад прослышав, что в Становом Колодезе изгоняют бесов, решил посмотреть на это действо. Отметил, что в церкви почти не было местных. Позже из разговора с сельчанами выяснил, что они не очень-то жалуют знаменитого батюшку, которым, казалось бы, должны гордиться:

во всей Орловщине только этот бывший артист и справлялся со слугами Сатаны. Более того, на совершение православных обрядов большинство приглашало других священнослужителей. Но тогда значения этому не придал.

Процесс изгнания бесов в количестве, пожалуй, не менее десятка наблюдал не один час. Показалось, что я побывал в клинике, где тогда в роли “пациентов” выступали люди, по которым плачет лечебница. О. Владимир приводил в чувство корчащихся на полу людей святой водой из колонки, что стоит во дворе церкви. Несчастные взбадривались, снова засыпали, просыпались, снова впадали в неистовство, и их опять обильно кропили холодной водой.

Не могу судить, насколько эффективной была “божественная” помощь, впрочем, не это казалось главным. Идея изгнания бесов просчитывалась легко: если на белом свете существуют бесы, то сила, их изгоняющая, есть божественная сила. Иными словами, с помощью нечистой силы доказывалось существование Бога. “В конце концов, - успокоил я себя, наблюдая за действом, напоминающим средневековую ахинею, - необразованное сознание может прийти к Богу и таким путем. А не это ли самое главное?” Не смалодушничай я тогда, как знать, может быть, и не случилась бы эта некрасивая история...

Спасайся, кто может

...А Мейтаровым пришлось возвращаться в Орел - Олеся и Анжела ушли в монастырь. В какой? Было неизвестно. Родители отправили запросы в Орловско-Ливенскую, Калужскую, Воронежскую епархии, обратились к губернаторам этих областей, в Ген-прокуратуру, к министру внутренних дел. Всего было задействовано около пятидесяти инстанций.

Детей они нашли. Сами. Без помощи государственных и иных структур. Нашли на Калужской земле в Борятинском женском монастыре, настоятельница которого неделей раньше известила официальной бумагой родителей, что Олеси и Анжелы здесь нет. Церковь, что называется, прятала детей от родителей, хотя когда Олеся оказалась в монастыре, она была несовершеннолетней.

Проживание в миру оказалось недолгим. Во второй раз их обнаружили уже в Становом Колодезе, в церкви, где правил службу о.Владимир. Но они опять исчезли. Полагая, что дети попали под дурное влияние церковников, родители решили бить во все колокола и обратились за помощью в редакцию.

Выходила какая-то дикая история:

православные дети убегают от православных родителей, и камнем преткновения в их отношениях становится православная вера. Бред, да и только.

Тут многое было непонятно. И прежде всего - зачем девчонкам в монастырь? Почему нельзя совмещать веру в Бога с обучением в институте? Церковники, с которыми я встречался, отвечали невнятно или отделывались общими фразами: дескать, Бог призвал.

Получить вразумительный ответ помог случай. Поиски сестер Мейтаровых привели в Шамардинский женский монастырь. Здесь и удалось встретиться с бывшей послушницей Н. Девяткиной, пять лет прожившей за монастырскими стенами.

- А зачем учиться? - удивилась моей наивности Нина. - Скоро же начнется война с китайцами, а на монастырь вот-вот нападут чеченские террористы, и вообще близок день, когда Земля столкнется с гигантским астероидом - так внушают духовные отцы. Вот и бегут одурманенные и запуганные молодки в монастырь, под покров Божьей Матери, как в Ноев Ковчег, чтобы успеть место занять, грехи замолить и душу спасти.

Словно подтверждение ее словам - письмо Анжелы, в котором она призывает родителей: “Спасайтесь! Приблизилось Царство Божие!”

Поражает какой-то испепеляющий фанатизм, стремление согнуть родителей в бараний рог, используя их любовь.

Чем глубже разбирался в ситуации, тем больше удивлялся крайности поведения собеседников, представляющих русскую православную церковь. Зачем благословили девчонок? В старину уход в монастырь считался нормой лишь после тридцати лет, когда человек был в состоянии физически и духовно нести монастырские тяготы. Конечно, имелись исключения, но связано это было с потерей родителей и другими непредвиденными обстоятельствами. Кстати, у сановитых священников Орла и области собственные дети живут в миру. А беседы с церковниками привели меня к убеждению, что к монастырской жизни пригодны только чужие дети. Это им под силу вставать в пять утра и работать в монастырском подсобном хозяйстве до одиннадцати вечера, как, например, заведено в Шамордино. Короткий отдых, а в полночь

служба, и вновь -ранний подъем. Еда скудная. Картофель и капуста -по праздникам. Нет, родные чада на подобные подвиги не годятся. Чужие же -вполне.

Вот только подзабыли церковники, что нужно еще и родительское благословение. “Ну это - идеальный вариант”, - возразил мне благочинный г. Орла о. Георгий. Присутствующий при встрече архиепископ Орловско-Ливенской епархии Владыко Паисий ему не перечил. А вот духовный авторитет русской православной церкви архимандрит Псково-Печорского Свято-Успенского монастыря старец Иоанн Крестьянкин как лицо незаинтересованное и в этой неприглядной истории незамешанное ответил четко: “По канонам церковным дети ни замуж, ни в монастырь без родительского благословения идти не могут. Толку не будет, тем более что родители верующие”.

А это смотря в чем видеть толк. Может, церковникам квартирка Мейтаровых приглянулась? Если человек в монастырь идет, то и имущество его туда отходит. Кущ-то солидный. По рыночным ценам квартирка тысяч на двадцать баксов потянет. Об этой стороне интереса церкви м. Олимпиаду спросил прямо. “Нет, - ответила она. -Нет. И еще раз нет.” Я вполне бы поверил, но года четыре назад в споре за прихожанскую квартиру м. Олимпиада аж до суда дошла. Так что чем черт не шутит, когда Бог спит.

Сбудется ли пророчество?

Еще в 1976 году один старец из Киево-Печерской Лавры - за давностью лет Мейтарова не помнит его имени - предсказал страдающей от бесплодия Галине Викторовне, что у нее будут дети - две девочки. И предрек: когда младшей стукнет 18 лет, мать должна будет ее спасти, если не хочет потерять и старшую дочь.

Об этом пророчестве Мейтарова напрочь забыла и вспомнила недавно, когда угроза потери детей стала реальной. Сегодня мать не исключает наиболее мрачные варианты развития событий, вплоть до несчастного случая, если дочери не будут в скором времени найдены. В справке пятигорской клиники “Санос”, где оказывают медицинскую и психологическую помощь жертвам экстремальных ситуаций и где сестры Мейтаровы проходили курс лечения полгода назад, черным по белому написано: “Пациентка... попала в полную зависимость от руководства религиозной группы. Условия жизни, питания, содержания поставили под угрозу физическое здоровье и расстроили психику. Патопсихологические процессы, приведшие к нарушению психологической нормы, можно рассматривать как результат внешнего воздействия с элементами зомбирования...” Если верить специалистам, здоровье девушек - под серьезной угрозой, и неизвестно, смогут ли им помочь врачи в следующий раз.

По жизни сложилось так, что врачам я верю больше, чем попам, поэтому положение кажется мне действительно серьезным. Тем не менее девочек упорно прячут от родителей. А ведь Бог не запрещал жить семейно. Более того, первой ступенью послушания определил послушание родителям в любом возрасте. Если смысл ухода девчонок в монастырь -служение Богу, но при этом нет послушания родителям, то служение Богу теряет всякий смысл. Ведь на родительском горе душу не спасешь.

Эту простую мысль я пытался донести до настоятельницы женского монастыря, который посещали девчонки. Я взывал к состраданию м. Олимпиады, уповал на любовь к ближнему, просил не прятать дочерей от родителей. Но поиски христианских чувств, как я их понимаю, были в монастыре напрасны.

- Церковь что, отказывается помогать? - спросил напрямую.

- Я, настоятельница женского монастыря, отказываюсь помогать в поисках девочек.

Тогда я еще не знал главного. В отдел дознания Орловского УВД поступили заявления от дочерей Мейтаровых с требованием привлечь родителей... к уголовной ответственности за то, что они мешают идти к Богу. Самое примечательное - указывалось, что в случае необходимости заявителей можно найти... в женском монастыре, где настоятельницей -м. Олимпиада; Что к этому добавить?

Еще во времена схоластики была распространена байка.

Великий пост. Идет первая неделя. В келью заходит игумен и видит страшный грех: инок жарит яичницу на пламени церковной свечи. "Что же ты делаешь, ирод?.." - “Ой, прости, батюшка, бес попутал”. А бес вылез из-за печки, пожимает плечами: "Я и сам смотрю и не перестаю удивляться - ни за что бы до такого не додумался”.

Странную позицию заняла и милиция. Если это, конечно, можно назвать позицией. Судите сами. В поте лица долгими бессонными ночами сотрудники Советского РОВД занимались поисками сестер Мейтаровых. И вот наконец удача: в РОВД пожаловал о. Владимир и принес заявления от девочек с просьбой оградить их от преследования родителей.

Казалось бы, вот он, свидетель, который знает, где можно найти пропавших. Возьми с него показания, лично убедись, что девочки живы и здоровы. А если необходимо, обеспечь оказание медицинской помощи. Но, не получив исчерпывающих доказательств, розыскное дело закрывают: то ли лукавый сыграл злую шутку, то ли в образе о. Владимира милицейскому народу явился сам Христос. Поди теперь разберись. Дело закрыто. В общем-то, на основании “тетрадного” листка забыли, похоже, ребята, что о. Владимир - всего лишь гражданин В. Гусев со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями перед правоохранительными органами.

По версии же главного сыщика Орловской области полковника В. Стеблецова, розыскное дело было прекращено, так как дети были... найдены. Чтобы разобраться, попросил В. Стеблецова, показать мне документы, на основании которых был сделан этот сногсшибательный для меня вывод.

Оказалось, розыскное дело показывать нельзя. Дюже оно секретное. И сколько я ни убеждал полковника, мол, меня не интересуют фамилии агентов, а также формы и методы оперативной работы, а нужны лишь фрагменты документов, с которыми я могу ознакомиться, основываясь на Законе о СМИ, - все было тщетно. Мне просто предлагалось принимать на веру все, что говорил полковник. Как я успел заметить, общаясь с церковниками, это случается, когда сказать нечего. Так что не тушуйся, командир, главное - детей найти, а то мать уже по ночам не спит. Круг поисков замкнулся.

Ох, и дурят нас, православных.

Хотелось бы ошибиться, но, похоже, в русской православной церкви не только оперились, но и активно действуют представители ортодоксального направления. Если я что-то придумал, то скажите, как назвать тех, кто не только попирает нравственные устои общества, но и, мягко говоря, вольно трактует православные каноны. Если бы ортодоксы примеряли схемы поведения на себе или своих детях, и мы бы с вами были свидетелями поражающего воображение подвижничества, подобные примеры, без сомнения, укрепляли бы православную веру. Но поскольку свои взгляды ортодоксы распространяют на других, то мы сталкиваемся, по сути, со средневековым фанатизмом.

Сегодня прорастание идей православия можно видеть в возрождении орловских воскресных школ. То в одном, то в другом вузе города попеременно вот уже лет пять преподают ре-лигиоведение... Наши соседи из Курска и Белгорода пошли еще дальше:

православие здесь прививают в начальной школе. Но одно дело, когда вера цементирует общество, и совсем другое, когда в ущерб семье укрепляются монастыри.

За годы гонений, которые пережила церковь, мы привыкли относиться к ней как минимум с сочувствием. Однако сегодня это уже другая организация. Имея валютные счета, она безгранично торгует со всем крещеным миром. Пока я ожидал приема, настоятельница Шамординского женского монастыря м. Амбросия решала вопрос о застрявшей на таможне партии компьютеров. Увы, прогресс с культурой не взаимосвязаны. Сегодня, как и пять веков назад, церковь укрывает беглых, рекрутирует в свои ряды молодежь.

Дело ведь даже не в Мейтаровых. Сколько их раскидано по России? Счета нет. Из одного только орловского вуза с коммерческим уклоном за два года шесть человек подались в монастырь. И далеко не по доброй воле родителей.

Эх, вера православная и мать родная.

Игорь Крутой (Орловский меридиан 15 ноября 2000 г.)