ДВЕ КОНЦЕПЦИИ И СЕМЬ ПРИНЦИПОВ

Российские баптисты об альтернативных проектах церковно-государственных отношений

Юрий Сипко

Об авторе: Юрий Сипко - заместитель председателя Российского союза евангельских христиан-баптистов.

РЕЛИГИОЗНАЯ жизнь не имеет каникул. Даже тогда, когда активная политика на отдыхе. Иногда такое затишье используют для принятия серьезных решений. Так было в процессе обсуждения и принятия пресловутого Закона "О свободе совести". Похожий процесс развивается вокруг принятия концепции государственно-церковных отношений.

Еще недавно мне представлялось ненужным или по крайней мере спорным принятие такой концепции. Сегодня я считаю это важным и необходимым шагом в развитии демократии. К этому подвигло то обстоятельство, что дискуссия в обществе не смолкает, и мнения заинтересованных сторон часто бывают полярными. Само же развитие государственно-церковных отношений вызывает серьезное беспокойство. Не имея четких ориентиров в этой области, администрация всех уровней руководствуется тем, что видит на экранах телевизоров и на страницах газет.

Как церковь, евангельские христиане-баптисты строят свою жизненную позицию на принципах Евангелия. Поэтому мы евангельские. Мы исходим из слов нашего Спасителя Иисуса Христа: "отдавайте кесарево - кесарю, а Божие Богу". В этом разделении нет унижения кесаря, а есть ясное понимание человеческого и Божьего, земного и небесного, временного и вечного. Такое понимание необходимо Церкви в своих претензиях влиять на политическую и административную жизнь государства. Безусловно, такое понимание необходимо и государству.

Нам, евангельским христианам-баптистам, предстоит сформулировать наше отношение к государству, его политике и процессам, происходящим в государстве. Как гражданам и религиозным деятелям нам же принадлежит право и ответственность оценить и позицию государства по отношению к религиозным организациям в стране. Тем более, сегодня есть что оценивать.

Два проекта концептуальных основ вероисповедной политики уже опубликовано. Это предложение президенту и его администрации. Президент нуждается в таких разработках и какую-то из них, видимо, примет. Первый проект предложен кафедрой религиоведения Российской академии государственной службы при президенте РФ.

Второй разработан совместно Институтом государственно- конфессиональных отношений и права и Главным управлением юстиции по городу Москве. И тот и другой проект разрабатывают одну и ту же тему, опираясь на одну законодательную базу и Конституцию, но они предлагают взаимоисключающие пути развития отношений между религиозными организациями и государством. Это обстоятельство тем более заставляет включиться в дискуссию. Работа Академии госслужбы вызывает уважение глубиной проработки материала и широтой охвата темы. Прекрасно сформулированы цели концепции.

Расшифровка основных терминов и понятий помогает правильно оценивать те или иные положения концепции. Попутно замечу, что такой расшифровки недостает в законодательном творчестве и правоприменительной практике, в отношениях государства и религиозных организаций.

Беспристрастно описан исторический опыт вероисповедной политики российского государства. Не стану критиковать и раздел, где описаны современные процессы религиозной жизни России. Может быть, он великоват по объему, но и Россия велика. Мне кажется, что кафедра религиоведения наиболее объективна в оценках этих процессов. По крайней мере ее позиция по-настоящему взвешенна и соответствует конституционному положению о светском характере российского государства. При этом отношение к религиозным организациям и их представителям достойно подражания.

Теперь несколько штрихов о проекте института. Отсутствие расшифровки понятий нам привычна. Но на фоне расшифровки, данной кафедрой, это воспринимается как существенный пробел. Терминология вызывает много сложностей в самом проекте института. В одном предложении присутствуют разные термины, хотя они относятся к одному и тому же объекту. Например, "принцип равенства религиозных объединений перед законом: не исключает приоритетного сотрудничества с традиционными религиозными организациями".

Думаю, что отсутствие оценки исторического опыта отношений государства и религиозных организаций обедняет работу и во многом лишает авторов свои предложения аргументировать. Но не исключаю, что это сознательный шаг. Тогда государственная поддержка традиционной конфессии привела к трагической развязке, и сегодня, ратуя, в общем-то, за "традиционную" схему, авторы проекта должны прикрыть глаза на многие исторические события. Но это лукавая позиция. Предлагая государству поддерживать традиционные конфессии, авторы убеждают, что именно в этом залог успеха в развитии государства. В октябрьской смуте кто-то тоже нажился. Но государство потерпело крах. Церковь - крах еще больший.

Раздел "Состояние отношений между государством и религиозными объединениями Российской Федерации" состоит из общих фраз, которые не раскрывают реальной дислокации государственных институтов и религиозных организаций.

Вместо серьезного анализа положения вещей в данном вопросе, предложен набор штампов, причем штампов среднего пошиба. Они в газетках сельских агитаторов уже не принимаются.

Где представлено многообразие конфессий, что представляет собой буддизм, ислам, иудаизм и католицизм, православие в современной России или протестантизм как особо многоликая ветвь христианства?

Где интересы тех и других конфессий? Каковы причины напряжения, есть ли у государства пути и способы умиротворения страстей? В какой области сегодня отношения государства и религиозных организаций складываются успешно и где они тревожат общество?

На эти и другие вопросы нет ответов ни в этом разделе, ни во всей концепции.

Принципы политики государства в области государственно-церковных отношений, по моему представлению, являются фундаментом для всех последующих конкретных предложений и действий.

Каковы же они? Оба проекта имеют по семь принципов. Кафедра первым предлагает принцип светского характера государства. Институт предлагает принцип отделения религиозных объединений от государства и в скобках раскрывает, что имеется в виду именно светский характер государства.

Второй принцип в концепции кафедры - равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от их отношения к религии. В институте - принцип свободы вероисповедания.

Третий принцип кафедры - правовое равенство религиозных объединений.

Что касается института, то "принцип равенства религиозных объединений перед законом, предполагающий в религиозном законодательстве единые правовые основы и гарантии свободы вероисповедания и религиозной деятельности для всех религиозных объединений, не исключает приоритетного сотрудничества с традиционными религиозными организациями и не нарушается установлением их правового статуса".

Авторы проекта в данном случае не вводят принцип равенства, но, оспаривая этот принцип, заложенный в Конституции, пытаются доказать, что равенство это не значит, что все равны. Практически институт предлагает государству выступить экспертом по сортировке религиозных убеждений.

Возможно, для авторов работы незаметно, что государство отступает от своего принципа светскости и уже берет на себя ответственность за религиозные стандарты. Покровительствуя одним, оно неизбежно будет игнорировать, а то и запрещать других.

Четвертым принципом кафедры является уважение культурно-национальных традиций.

Такой принцип учета национально-культурных особенностей народов Российской Федерации в отношениях государства с религиозными объединениями в представлении института значится под номером семь. Может быть, это и тождественно, но не всегда. Сталин, учитывая особенности национально-культурные, целые народы депортировал и, как видно из истории, учитывая их, не только не уважал, но презирал.

Пятый принцип кафедры - допустимость ограничений в сфере свободы совести и вероисповеданий, диктуемых лишь необходимостью защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов человека и гражданина, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Такого принципа институт не предлагает. Пятый принцип у них записан так: "Принцип государственного контроля за соблюдением религиозными объединениями российского законодательства и прав человека".

Я даже слово "контроль" расцениваю как вмешательство. Ведь институт предлагает принцип неравенства, и вот тут-то контроль выльется в запреты для одних и государственную поддержку для других. Но то, что предлагает кафедра как принцип государственной политики, не могу ни понять, ни принять.

Понятие слов "свобода совести", данное во втором разделе концепции, не предполагает никаких ограничений. Все перечисленные опасности для государства возникают не из свободы совести.

Это нравственная категория должна остаться в неприкосновенности. Деятельность, материализация прав должна иметь ограничения, и именно это и делает закон.

Шестой принцип в концепции кафедры - "Открытость в реализации политики в сфере свободы совести и вероисповеданий на всех уровнях государственной власти и управления". В представлении института - "Принцип сотрудничества государства с религиозными объединениями".

Открытость как принцип государственной политики я приветствую и молюсь, чтобы он из проекта перекочевал в жизнь. При этом этот принцип еще не реализован в политике государства ни в одной сфере. Открытость - вот чего нет в нашем обществе.

Седьмой принцип в концепции кафедры - "Научно-обоснованный выбор приоритетов в политике государства в данной сфере".

В проекте института, поскольку седьмой мы уже рассматривали, остался четвертый принцип невмешательства государства во внутреннюю деятельность религиозных объединений. Он фактически повторяет принцип отделения религиозных объединений от государства. Это выдает слабую проработку столь серьезного раздела концепции.

Давайте рассмотрим некоторые положения из пятого раздела, который рассматривает основные области взаимоотношений государства и религиозных объединений.

Это большая и важная работа. Кафедра обозначила пять таких областей.

Все важны. Правда, в первом пункте речь идет об общих гражданско- правовых отношениях, но я в этом разделе отмечаю серьезнейшую проблему реституции. Стыдливое замалчивание ведет к безудержной коррупции. Общество должно иметь открытую дискуссию по этому вопросу, и решение должно быть понятным и принятым.

Кафедра не дает всех и полных ответов на вопросы реституции, но верно акцентирует тупиковые пути. Много места уделено отношениям государства и религиозных объединений в области благотворительной деятельности. Кафедре удалось избежать искушения сортировать религиозные объединения по уровням их приближения к "императору". Надо сказать, что такая позиция прослеживается во всех разделах проекта, но вот выдержать позицию оказывается трудновато. Что касается раздела о взаимоотношениях армии и религиозных объединениях, то это озвучено таким образом: "Так в условиях светского государства, секулярного в значительной степени общества, конфессионального разнообразия его религиозной части, проблематичным является возрождение института капелланства, возведение на территории воинских частей культовых сооружений, освящение боевых знамен, военной техники и т.д., тем более с предоставлением преимуществ одной религиозной организации".

Считаю очень важным и освящение отношений в области образования и культуры, и особенно средств массовой информации. Позиция кафедры взвешенна, хотя не может претендовать на законченность. Но важно, что названа проблема, и дискуссия в обществе могла бы привести к верной позиции государства.

Тем более что на практике пресса проповедует одну конфессию, влияя таким образом на умонастроения граждан. А сколько агрессивности на страницах изданий. В некоторых невооруженным глазом видно нарушение статьи закона, запрещающей разжигание антирелигиозной розни и ненависти.

В концепции должны быть подтверждены конституционные принципы о светском характере государства. Институт в четвертом разделе "Основные задачи государственной политики в сфере отношений с религиозными объединениями", по сути, раскрывает эти же вопросы. Но, во-первых, слабее, во-вторых, очень тенденциозно.

В первом параграфе при достаточно верных задачах вдруг возникает настораживающее внимание заявление о создании эффективных правовых и организационных механизмов запрещения и пресечения. Да, их надо защищать, только вот где критерии? Мы ведь декларировали светский характер российского государства. Мы отказали в доверии любой идеологии, мы человека хотим сделать мерилом всех вещей. В области верований, я хочу особенно подчеркнуть это, в этой области человек не подсуден никому, кроме Бога.

Не зову к вседозволенности, защищать народ и человека государство обязано. Но у меня больше уважения вызывает принцип превосходства права и свободы личности. Запрещение и пресечение нарушают принцип свободы исповедания и свободу на получение информации. Советский опыт запрещения и пресечения показал, как бесполезен такой подход к народам России.

Еще одно неприемлемое положение в этом разделе: "Правовое закрепление критериев определения традиционных религиозных организаций в Российской Федерации и правового статуса таких организаций".

О каком равенстве перед законом можно говорить после наделения особым статусом? Я понимаю претензии на такой статус, когда они исходят от религиозных организаций. Это право должно быть в равной мере для всех.

Как ни грубо звучит слово президента, что он признает только "диктатуру закона", это верно по сути. Я наивно полагал, что государственные служащие и должны всеми силами обеспечивать эту диктатуру, начиная уважать свою Конституцию.

Государство не может позволить себе такой политики, когда его подданные сортируются по религиозным убеждениям. Это аморально и нарушает принцип презумпции невиновности. В таком случае государство должно исключить положение о равенстве всех перед законом.

Это только кажется, что положение о традиционных конфессиях само собой разумеющееся и безобидное. Но вглядитесь в следующее положение: "Содействие государства традиционным религиозным организациям в осуществлении образовательной деятельности, в том числе в создании образовательных учреждений и в подготовке для них преподавательских кадров".

Что же это такое на самом деле? Это уже не признак клерикального государства, это уже состоявшийся факт! Как можно быть светским государством и готовить кадры для религиозных организаций?

Заложенный принцип заставляет авторов все время оправдываться и пояснять, упреждая критику, мол, мы не это хотели сказать. Для дискуссии это допустимо, но для проекта, предложенного в качестве стратегии развития российского государства, очень мелко.

Немного о механизмах. Кафедра недвусмысленно дает понять, что считает необходимым возрождение Совета по делам религий. Страшно даже думать о таком возврате в прошлое. Доводы авторов достаточно убедительны, а действительность такова, что в обществе считается нормальным презирать слабых, гнать чужих, забывать бедных и глумиться над инакомыслием.

Когда это делает средний советский партработник, тогда это понятно. Когда это делают религиозные деятели и благословляемые ими административные чиновники, тогда становится и странно и страшно. Но куда податься бедному крестьянину или, как в нашем случае, христианину? Только я представляю, что тогда такой совет будет состоять не из атеистов-коммунистов, которые своей стратегией объявили борьбу с религией, а из православных братьев наших. Будет ли место нам на "канонической" территории нашей родины?

Я лично сторонник такого развития государственно-религиозных отношений, когда господствует ПРАВО, а не чиновник. К сожалению, наше государство все еще живет по известному принципу: "вот приедет барин, барин нас рассудит". Считаю, что было бы лучше в проекте все-таки показать, что государство следует курсом, заявленным президентом и принятым обществом. Мы ведь строим правовое государство.

Вот где требуется уже упоминавшаяся открытость. Строим, значит, еще не имеем, строим, значит, следуем заявленному проекту, не поддаемся соблазнам угодить сильным мира сего.

Итак, очевидно, что обе работы имеют положения, которые в моем представлении требуют доработки. Обе работы имеют достоинства, которые важно сохранить. Я не эксперт, я высказывал свою точку зрения. Мне кажется, что проект, предложенный кафедрой, соответствует тому, что называется государственная концепция.

Я желаю успехов на этом поприще всем участникам творческого процесса, способности слышать друг друга и помнить, что государство создано для защиты слабых, помощи бедным и торжества справедливости для всех.