Крестом и огнем, или что же дальше?

Павел Морозов

Собор действительно красив и величественен. Несомненно, он станет одной из достопримечательностей Тольятти и будет пользоваться покровительством городских властей и бизнесменов, представительство которых на открытии было весьма солидным. Как культовое сооружение, собор меня не интересует, и, пожалуй, я просто отложил бы газету. Но мой взгляд задержался на фразе архиепископа Самарского и Сызранского Сергия - про искру добра, которая может разгореться в огонь веры "среди суеты, грехов и падений". Не берусь судить, о каком именно огне говорил архиепископ, а мне вдруг вспомнился другой "огонь веры", который уже не раз загорался на Руси. Огонь сей тоже нес очищение от грехов, только смердел он паленым человеческим мясом:

В конце XIV века на Руси стали распространяться различные ереси. Этому способствовали отчасти и яростные споры по церковным вопросам, в частности, по отношению к церковной собственности и благочестивом образе жизни священнослужителей, что не способствовало росту авторитета церкви. Игумен Волоцкого монастыря Иосиф, о котором мы в дальнейшем еще поведем речь, с неудовольствием отмечал: "ныне и в домах и на путях и на торжищах иноки и мирские и все сомнятся, вси в вере пытают".

По своему духу русские ереси были похожи на еретические движения в Европе, их последователи отрицали иконопочитание, не признавали троичность бога, считали недопустимым церковное землевладение недопустимым, а церковную организацию не соответствующую евангельским принципам равенства и т.п. Еретики, "люди начитанные и книжные", изучали науки, в частности, астрономию, что им также ставилось в вину как занятие кабалистикой и чернокнижием.

Таковой была и так называемая ересь "жидовствующих", зародившаяся в Новгороде и перекинувшаяся в Москву (правда, ничего похожего на иудаизм в учении еретиков не было). Учение "жидовствующих", видимо, было так убедительно, что к нему склонялся даже Великий князь Иоанн III, возможно, отчасти от желания подвергнуть секуляризации (отчуждению) церковные земли.

Первым, кто подвизался в борьбе с "жидовствующими", был новгородский архиепископ Геннадий Гонозов. "Вон фряги какую крепость держат по своей вере; сказывал мне цезарский посол про шпанского короля, как он свою землю-то очистил!", - писал Геннадий тогдашнему митрополиту Зосиме, упрекая его в недостаточном преследовании еретиков и ставя в пример не кого иного, как испанского инквизитора Томаса Торквемаду, уничтожившего именем божьим более 8 тысяч человек!

Но новгородскому владыке не довелось стать русским Великим Инквизитором. Созванный по его требованию собор ("Люди у нас просты, не умеют по обычным книгам говорить, так лучше о вере никаких речей не плодить, только для того и собор учинить, чтобы еретиков казнить, жечь и вешать", - взывал Геннадий к русским архиереям) всего лишь предал еретиков проклятию, но не осудил на казнь. Митрополитом на то время был Зосима, сочувствовавший "жидовствующим", а потому Геннадия на собор не пригласили. Были сильны голоса и заволжских старцев-нестяжателей Нила Сорского и Паисия, которые, по своему духовному направлению, не могли проявить сочувствия к кострам и казням. А главное, Великий князь Иоанн III тоже не хотел кровопролития.

"Жидовинов" осудили и отправили в Новгород, к Геннадию. Еретиков встретили за 40 верст от города и применили к ним типично инквизиторскую процедуру: посадили задом наперед на лошадей (в Испании сажали на ослов, но в Новгороде ослов не нашлось), надели на головы берестяные "бесовские" колпаки с рогами, а на грудь каждому повесили надпись: "се есть сатанино воинство". В таком виде еретиков ввезли в город, где подвергли публичному позору. Затем берестяные шлемы были сожжены прямо на головах осужденных (новгородский архиепископ оказался изобретательным человеком). Двое из них - чернец Захар и священник Денис - вскоре оттого лишились рассудка и умерли.

Однако, "позором ересь не была ослаблена". Более того, вскоре "еретические" представления еще раз возобладали над официально-церковными. Прошел 1492 год, которым заканчивалась седьмая тысяча лет "от сотворения мира". Ожидали конца света и второго пришествия Христа - ведь даже пасхалия была рассчитана лишь до сего времени. Но конец света не наступил. Авторитет церкви сильно пошатнулся, среди части мыслящих людей стали возникать сомнения в страшном суде, загробной жизни, конце света. Даже митрополиту Зосиме приписывается следующее суждение: "А что то царство небесное? Что то второе пришествие? А что то воскресение мертвым? Ничего того несть! Умерл кто ин, то умер, по та места и был!"

Геннадий, продолжая борьбу с ересью и с Зосимой, которого самого обвинял в еретических взглядах, нашел себе в сподвижники Иосифа, игумена Волоцкого (впоследствии причисленного к лику православных святых). Иосиф Волоцкий, страстный проповедник, убеждал Иоанна осудить еретиков и резко выступал против Зосимы: "злобесный волк в пастырской одежде, Иуда Предатель, бесам причастник, злодей, какого не было между древними еретиками и отступниками:"

Зосиму удалось заставить отказаться от кафедры, но через несколько лет лишился места и сам Геннадий. Иосиф один продолжал их общее дело. В конце 1504 года он убедил стареющего Иоанна III созвать собор и осудить еретиков. "Нет ли греха еретиков казнить?" - спросил Великий князь. "Кто отвергнется Моисеева закона, тот при двух свидетелях умрет. Кольми паче тот, кто попирает Сына Божия и укоряет благодать Святого Духа!" - цитатой из апостола Павла ответил Иосиф.

Собор во главе с митрополитом Симоном, сподвижником Иосифа Волоцкого, осудил "жидовствующих". Иоанн III предлагал отправить еретиков в вечное заточение. Но Иосиф Волоцкий обличал и требовал сожжения: ":подобает не только осуждать, но и предавать лютым казням, и притом не только еретиков и отступников: и сами православные, узнавшие о еретиках или отступниках, но не предавшие их судьям, подлежат смертной казни". Старцы-нестяжатели противились такой жестокости (потом это им припомнится): "Ты говоришь: Петр Апостол Симона волхва поразил молитвою: сотвори же сам, господин Иосиф, молитву, чтобы земля пожрала недостойных еретиков или грешников!". "Это одно и то же - предать смерти с помощью молитвы или убить виновных с помощью оружия", - ответствовал в своем "Просветителе" Волоцкий (однако сам будущий "святой" явно предпочитал разить оружием). - "Совершенно ясно и понятно воистину всем людям, что и святителям, и священникам, и инокам, и простым людям - всем христианам подобает осуждать и проклинать еретиков и отступников, а царям, князьям и мирским судьям подобает посылать их в заточение и предавать лютым казням".

Осужденные раскаивались, но Иосиф призывал не обращать внимания на их раскаяние и требовал смерти. Прекрасный оратор ("Бе же у Иосифа в языце чистота и в очех быстрость, и в гласе сладость и в чтении умиление: никто бо в те времена нигде таков явися"), Иосиф убедил собор вынести нужное ему решение.

Троих еретиков сожгли в деревянной клетке 28 декабря в Москве. Многих отправили в Новгород, где также сожгли. Сжигали, конечно, заживо. Некоторым перед казнью отрезали языки. Менее виновных ссылали в тюрьмы или монастыри. Иосиф яростно тому противился: "Этим ты, государь, творишь мирянам пользу, а инокам погибель", роптал и требовал казни всем.

Даже последователи Иосифа Волоцкого назвали эти казни ужасными. А богобоязненный Карамзин, видимо, смущенный сим фактом, счел нужным сделать оговорку: "Сия жестокость скорее может быть оправдана политикою, нежели верою христианскою, столь небесно-человеколюбивою, что она ни в каком случае не прибегает к мечу:". Известный российский историк просто не читал "Просветителя" Иосифа Волоцкого, где тот цитатами из боговдохновенных книг, опираясь на авторитеты православной веры, доказывает необходимость убийства во имя божье: "Если кто-нибудь убьет по воле Божией - убийство это лучше всякого человеколюбия. Если же кто-нибудь и окажет милость, из человеколюбия, но вопреки воле Божией, - милость эта недостойнее всякого убийства".

Но и после страшной казни вольнодумные мысли в народе продолжали возникать, и не прекращались споры между Иосифом со братией и заволжскими старцами-нестяжателями. Возникшие между ними разногласия о владениях землей монастырями уже давно переросли в конфронтацию. После смерти Нила Сорского его ученик Вассиан Патрикеев отстаивал взгляды учителя, остро полемизируя с Иосифом Волоцким и последователями как по вопросу стяжательства монастырей ("инокам не подобает богатствовать и земель держати, понеже отреклись от всего"), так и по отношению к еретикам, особенно, покаявшимся. Нестяжатели не имели никакого желания производить духовный суд и принимали всех, приходивших в их скиты. Конечно, "осифляне" им это припомнили.

Уже после смерти Иосифа Волоцкого, во времена правления Василия III, Вассиану пришлось поплатиться за все свои спорные писания, за все смелые речи, произнесенные десять или даже двадцать лет тому назад. Обвинителем и судьей Вассиана был митрополит Даниил, ученик и преемник Иосифа по игуменству, во всем угождавший мирскому властелину. Вассиан был осужден и заточен не куда-нибудь, а в Иосифов Волоколамский монастырь, и скоро умер в заточении.

До Вассиана был осужден известный Максим Грек, вызванный Иоанном III для исправления священных книг. Максим также укорял монастыри в любостяжании, и, правя "Кормчую книгу" (собрание церковных законов), указывал, например, что фраза "пашни и виноградники" ранее ошибочно была переведена на русский как "села с крестьянами". И хотя Максим, как и Иосиф, считал, что еретиков необходимо казнить, его самого обвинили в ереси, в "порче" божественных книг, в "хуле на Св. Богородицу" и сослали в заточение, где он провел более 20 лет.

Вскоре духовное направление нестяжателей было разгромлено окончательно в связи с делом по ереси Матвея Башкина и Феодосия Косого. Тогда вместе с ними были осуждены на заточение люди, совершенно неповинные. Дело Иосифа Волоцкого победило. "Суетные иноки Иосифова монастыря", как раздраженно писал о них Карамзин, могли торжествовать.

"Богоугодное" дело, начатое Иосифом Волоцким, было подхвачено церковью и даже возведено в ранг закона. В Соборном Уложении 1649 года прямо указывалось: "Будет кто иноверцы, какия ни буди веры, или и русской человек, возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на честный крест, или на Святых Его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохулника обличив, казнити, зжечь". Для устрашения изобретались изощренные муки - так москвич Фома Иванов, исповедовавший лютеранство, был сожжен в ноябре 1714 года в срубе на Красной площади на МЕДЛЕННОМ ОГНЕ!

Еретиков продолжали жечь до 1743 года - в том году некто новокрещеный мордвин Несмеянко-Кривой отрекся от православной веры, снял с себя крест и расколол икону, за что был осужден и сожжен заживо:

В последнее время я часто читаю, как представители властей, бизнесмены и пр. (даже журналисты и работники образования) высказывают мысли, что "без Церкви нельзя возродить Россию", "воспитание подрастающего поколения невозможно без участия Церкви", "нужно ввести обязательное обучение Закона Божьего в школе", "возродить древние традиции Православной Церкви" и т.п. Честно говоря, я думаю, что за этими фразами ничего нет - ни сильной веры, ни знаний истории, ни понимания того религиозного учения, которое они так стараются всем навязать.

Как сказано в "Законе Божьем", святые - это такие люди, которые, "живя на земле, угодили Богу своею праведною жизнью. А теперь, пребывая на небе с Богом, они молятся о нас Богу, помогая нам, живущим на земле". Иосиф Волоцкий был канонизирован и к местному, и к общему почитанию. Чем он угодил богу? Смрадом горелой человечины? Интриганством? О чем будут рассказывать духовные учителя школьникам в дни памяти "святого"? Какой морали учить?

Может быть, той, которой придерживался в 1748 году епископ Велико-Устюжский и Тотемский, повелев: "Буде же кто леностью и нерадением во святую церковь ходить не будет, такого побуждать и увещевать непременно. А ежели во втором и третьем увещевании и понуждении кто непреклонен и упрям окажется, такового священником с причетником каждому своего прихожанина для наказания, и чтобы таковых исхождения лености не имел, садить в цепь и колодки и держать летним временем на площади при колокольне".

Какое милосердие будет "возрождать" церковь? Не то, которым руководствовался Православный Синод в 1754 году, когда выступил с протестом против предложения Сената об освобождении от пыток преступников моложе 17 лет? Тогда Синодом было заявлено, что, по учению святых отцов, совершеннолетие считается с 12 лет, с этого возраста и следует начинать пытать преступников:

Мне скажут, что все это было два с половиной столетия назад, времена меняются, меняется и церковь. Но вот любопытный факт: как-то я разговаривал с людьми, считающими себя глубоко верующими себя православными христианами. И встал вопрос - так что же, лучше убивать и насиловать, но верить в бога, и молиться, и соблюдать обряды; или не убивать и не насиловать, но не верить в бога, а "губить душу" ? Мои собеседники ненадолго задумались и сказали: видимо, лучше убивать:

Я уверен, что они никогда не читали произведений Иосифа Волоцкого, а по всем проблемам обращались к батюшке, который вряд ли стал бы с ними обсуждать подобное. Но их вывод в точности совпал с тем, что проповедовал преподобный Иосиф. Выходит, не во времени дело, а в чем-то другом. И в более поздние времена церковные деятели призывали предать смерти "безбожников". Феофан Затворник, чьи "необходимые для каждого человека духовные уроки и глубокие назидания" были переизданы в 1994 году, наставлял неверие объявить государственным преступлением, а материалистические воззрения запретить под смертною казнью.

Как-то прочитал в одной из местных газет высказывание, что образование не может быть светским, потому что это оскорбляет религиозные чувства верующих! И говорил это не простой верующий, а один из ответственных церковных чинов.

Чувствую, что если так пойдет и дальше, то, скажем, и само мое существование может быть вскоре расценено как оскорбление религиозных чувств верующих:

Что же дальше?..

Павел Морозов

Литература, использованная при написании статьи

1. Тихомиров М., Епифанов П.. Соборное уложение 1649 года. М., Изд-во Моск. ун-та, 1961.
2. Муравьев А., Сахаров А. Очерки истории русской культуры IX-XVII вв. М.: Просвещение, 1984 г.
3. Карамзин Н. Предания веков. М.: Правда, 1988.
4. Федотов Г. Святые Древней Руси. М.: Московский рабочий, 1990.
5. Костомаров Н. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М.: Мысль, 1991.
6. Иосиф Волоцкий. Просветитель. Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1994.
7. Знаменский П. История Русской церкви. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996.
8. Митрополит Макарий. История Русской Церкви. Взято с сервера "Материалы русской истории", http://magister.msk.ru/library/history/history1.htm
9. Шацкий Е. Террор русской православной церкви. Взято с сервера "Научный атеизм", http://www.atheism.ru.
10. Шацкий Е. Не спешите в церковь. Взято с сервера "Научный атеизм", http://www.atheism.ru.