В одну телегу впрячь не можно?..

Княжества для прихожан или империя для горожан

Дмитрий Скворцов

Введение прямого президентского правления в Чечне делает актуальным вопрос о стратегии государства в национальном вопросе, не последнюю роль в построении которой играют и отношение государства к различным религиям, и взаимоотношения представителей различных конфессий между собой. Без четкой национальной политики поиски "чеченского следа" и борьба с исламским экстремизмом параллельно с возрождением лозунга "Православие, самодержавие, народность" могут перерасти в отчуждение между русским и другими народами России.

Национализм против интернационализма

Михаил Горбачев проспал возрождение национализма. Его прекраснодушная уверенность в правильности социалистических идей и необходимости их "очищения" от искажений, не позволяли ему усомниться в силе интернационализма и понять опасность сохранения национально-территориального принципа административного устройства Советского Союза. Если бы он попытался реализовать одно из многочисленных предложений и вместо союзных и автономных республик создал бы губернии, вспышек национализма все равно не удалось бы избежать. Но они ограничивались бы районами, в которых большинство составляло нерусское население.

В целом сегодня в государствах СНГ прослеживается тенденция постепенного стихания национальных страстей. Это понятно: их вспышка была порождена советской политикой подавления национальных традиций, доходившей порой до насильственной ассимиляции или рассуждений об умозрительной "новой исторической общности людей -- советском народе". Нынешние события во Львове -- один из последних отголосков национального экстремизма советских времен. Эти события во многом объясняются противоречиями современного этапа становления украинского многонационального государства. В России же проблема лежит не столько в плоскости национальных различий, сколько в плоскости столкновения различных культур.


Лица исламской национальности

Термин "лица кавказкой национальности" можно рассматривать как характеристику, порожденную общими настроениями ксенофобии. Но можно увидеть в нем и неприятие европеизированными москвичами и петербуржцами рыночной культуры восточных базаров. Эти "черные" портят наше представление о самих себе как о европейцах, а о нашей стране -- как о европейской и поэтому заслуживают ненависти. С точки зрения исступленных ревнителей исторических традиций и православной веры, они тоже "не наши". В результате разные, противоположные по своим убеждениям слои населения русского происхождения смыкаются в ненависти к "инородцам". Лучшего подарка чеченским, а особенно мусульманским боевикам иностранного происхождения нельзя и придумать. Чем более чужими будут "лица кавказской национальности" для российского государства, тем более чужим будет оно для них и тем больше сторонников смогут навербовать себе Басаев и Хаттаб.

Религия во многом пронизывает культуру народов, поэтому естественным стало придание культурному антагонизму религиозной подоплеки. Лидеры чеченских боевиков пытаются представить свою войну с федеральным правительством джихадом против неверных. Порой это имеет определенный успех как внутри страны (например, в Татарии при медресе готовили волонтеров для чеченских вооруженных формирований), так и за границей, откуда боевикам поступает огромная финансовая помощь, ведутся поставки оружия и пополнение армии наемников.

Русская православная церковь формально не занимает агрессивной позиции в этом вопросе. Но ее претензии на исключительное положение в России автоматически делает мусульман конфессией второго сорта, несмотря на все уважение, которое оказывается им на государственном уровне.


Третий Рим

После принятия в X веке христианства православного толка Русь оказалась в орбите религиозного и культурного влияния Византии. А так как православная версия христианства постулировала государственническое служение церкви, а фактически ее подчинение византийской императорской власти, высшей ступенью в государственной иерархии на Руси стал царь (искаженное "цезарь", один из титулов византийских василевсов).

Нашествие Батыя 1238 года произошло вскоре после падения Константинополя, взятого штурмом крестоносцами в 1204 году. Русь попала в вассальную зависимость от Золотой Орды, и на ханов перенесли уже устоявшийся в сознании царский титул, символизирующий высшую ступень государственной власть. Лев Гумилев, обращая на это внимание, приводит пример упоминаний в русских летописях: "добрый царь Джанибек", "суровый царь Узбек". Позднее, избавившись от номинальных остатков зависимости от Орды, Иван III сам принял царский титул. Его женитьба на Софье Палеолог, наследнице византийских императоров, и принятие в качестве герба византийского двуглавого орла послужили дополнительным обоснованием этого. Взятие Казани Иваном Грозным лишь поставило окончательную точку в этом вопросе. Русская, российская государственность перестала опираться на внешние источники своей легитимизации. Москва стала Третьим Римом...


Вера и веротерпимость

Что касается церковного строительства, то Русь на протяжении своей истории неоднократно колебалась от веротерпимости к неприятию иноверцев и обратно. Киевские князья, приняв христианство, крестили Русь где убеждением, где приказом, а где и принуждением. Батый, напротив, следовал традиционной монгольской политике веротерпимости. Позднее, когда в Золотой Орде победил ислам, Московская Русь стала сплачиваться под знаменем православия. Существует сильное искушение объявить позднейшее величие России сделанным тогда выбором. Но точнее будет связать упадок Золотой Орды со все более проявлявшей нетерпимостью к другим вероисповеданиям. Литва, являвшаяся тогда сильнейшим противником Московской Руси, включившая в свой состав больше русских земель, чем входило в сферу влияния московских князей, и успешно противостоявшая Золотой Орде на поле брани, была в то время в большей степени веротерпимой страной, чем Русь или Орда. А закат Литвы совпал по времени с однозначным выбором литовской верхушки в пользу католичества.

Усиление православного характера московской внутренней политики в последующие века вступало в противоречие с расширением пределов державы и включением в ее состав различных народов разных верований. Петр I разрешил эту проблему, упразднив патриаршество, поставив во главе православной церкви бюрократическое ведомство и тем самым полностью подчинив ее интересам государства.

Большевики, провозгласив отделение церкви от государства, не придали государству более светский характер, потому что руководствовались своей идеологией, которая в силу своей воинственной антицерковной направленности стала своеобразной антирелигией.


Цена величия державы или стоимость ярлыка на княжение

Нынешняя власть, отрекшись от большевистского воинствующего атеизма, не ставила своей задачей реформировать православную церковь -- в результате церковь пытается теперь занять в обществе положение, прежде принадлежавшее идеологическому отделу ЦК КПСС и отделу пропаганды. Ультиматум, поставленный патриархом президенту перед визитом Путина в Италию, или протесты церкви против демонстрации фильма Скорцезе "Последнее искушение Христа" очень хорошо демонстрируют это.

Но это означает, что представители иных конфессий неизбежно будут пытаться создать свои территориальные анклавы, где аналогичное положение будет занимать их церковь. И в этом смысле первые кандидаты на возрождение сепаратизма под религиозными знаменами -- российские мусульмане. Если не устранить причину, нам постоянно придется либо бороться с этой опасностью угрозой применения силы, либо откупаться предоставлением очередных льгот и преференций. Доведение этой политики до логического абсурда означает восстановление уплаты дани за ярлык на великое княжение, за право возглавлять нераспавшееся российское государство.

Если мы хотим сохранить сильное российское государство, оно должно быть общим отечеством для своих граждан, к каким бы конфессиям они ни принадлежали. Мы должны создать центр притяжения для мусульман внутри самой России. Без этого все попытки профинансировать, например, восстановление Чечни не приведут к нужному результату: направляемые туда деньги будут восприниматься самими чеченцами либо как дань, либо как репарация с побежденной России, либо как компенсация за нанесенный русскими ущерб. Чеченцы будут считать, что так и надо, что Россия может заплатить и больше. Если же эти деньги будут приходить от единоверцев, перед которыми они ответственны, то они будут чувствовать себя совсем по-другому.

А ничего не делать для восстановления экономики Чечни нельзя. В противном случае, если в Чечне не будет нормальной жизни, не будет возможности работать и зарабатывать, чеченцам останутся только два вида получения дохода: либо "крышевый" бизнес в России, либо иностранные субсидии, которые надо отрабатывать. Если эти субсидии будут идти от структур бен Ладена или иных исламских фундаменталистов, понятно, какой будет отработка.


Властная вертикаль для верхов и для низов

Мусульмане живут в разных регионах России. Но если выражение их интересов на государственном уровне не будет никак структурировано, то неизбежно появится некий территориальный центр, который будет претендовать на осуществление этой функции. С точки зрения российских интересов не важно, будет ли это Казань, Уфа, Махачкала или Грозный.

Владимир Путин, представляя Сергея Кириенко главам регионов, заявил, что этот пост он предлагал и Минтимеру Шаймиеву. Знаковое предложение, призванное показать главам мусульманских регионов, что высший пост в национальной республике не обязательно предел для карьерного роста. Но это должен быть не единичный пример, а последовательная кадровая политика. А в ее основе должна лежать продуманная стратегия культурного и государственного строительства.

Если мы не готовы к этому, давайте скажем честно, что государство, которое мы сейчас создаем, -- государство только для православных, если уж не только для русских, а представители иных конфессий и культур могут претендовать в нем лишь на подчиненное положение. Если же мы настаиваем, что Россия -- это действительно не только многонациональная, но и мультикультурная и поликонфессиональная страна, то мы должны быть готовы избрать на любой высший пост представителя любой конфессии или любой национальности.

Какой выбор будет сделан, зависит от результатов эксперимента, поставленного Путиным в двух соседних округах -- Северо-Кавказском, где война еще не закончилась, и Приволжском, относительно мирном, но политически еще более сложным из-за закрепившихся тенденций ко все большей автономии Татарстана и Башкортостана.

Проблема восстановления единства России заключается не только в том, чтобы Татарстан не жил по законам, отличным от российских, и не являлся территорией, закрытой для российского бизнеса и российских средств массовой информации. Если русские хотят чувствовать себя как дома и в Татарстане, и в Башкортостане, необходимо, чтобы российские граждане из этих республик чувствовали себя как дома на территории всей России.

Проблема восстановления властной вертикали, безусловно, актуальна. Но вот обратная сторона медали: и карьерная лестница должна быть доступна для любого российского гражданина -- вся, до самого верха. В противном случае появится множество боковых лесенок.

Споры о целесообразности концентрации властных полномочий на уровне федерального округа ведутся сегодня в основном исходя из общих принципов представительной демократии, баланса центральной власти и самоуправления, принципов разделения властей или усиления тенденций авторитаризма. Но это еще и шанс раздвинуть рамки национальных республик для тех, кто готов служить России, хотя бы до границ федерального округа.

Приволжский округ должен стать полигоном, на котором будет обкатываться этот подход. А филигранность политической задачи в том, что надо попытаться сделать Россию более своей для мусульман, не породив отчуждения с цивилизованным миром.

Copyright © 1998 Еженедельник Монитор
Все вопросы и пожелания принимаются по адресу monitr@kis.ru