Касьянов Григорий Александрович
аспирант кафедры философии и социологии Ленинградского государственного
университета им. А.С.Пушкина

СПЕЦИФИКА АТЕИСТИЧЕСКОЙ ПОЗИЦИИ ФРИДРИХА НИЦШЕ

Впервые с достаточной полнотой и последовательностью атеистическая позиция Фридриха Ницше была изложена им в разделе "О религиозной жизни" из книги "Menschliches, Allzumenschlihes".1Критика религиозных представлений здесь вовсе не выдвигается на первый план и не преобладает, как того можно было бы ожидать, но только искусно вплетена в общую ткань философского повествования. Не критика, не опровержение религиозного взгляда на мир составляют ядро и пафос мысли Ницше, но выдвигаемое им новое толкование тех явлений и фактов, суждение о которых признавалось доселе строгой монополией богословов и мистиков. А новое толкование неизбежно несёт в себе и новую оценку.

Существование бога может быть предметом дискуссии, но существование веры в него абсолютно очевидно. Избегнув (уловками агностицизма) решительных ответов "за" или "против", философия тут же столкнулась с вопросом о существовании веры как таковой, веры как психологического феномена. Как возможна вера? Какова её природа и роль в человеческом обществе? Кто такой верующий, священник? Каково содержание их психической жизни? И нельзя ли более просто, нежели сами верующие, без мистики, объяснить причины и смысл переживаемых ими состояний? Именно в этом направлении, согласно Ницше, должен продвигаться наш философский анализ.

Психологический гений Ницше не знает жалости. "Потребность в спасении", "чувство греховности", "стремление к аскетизму" - одно за другим эти атрибуты религиозной души выводятся на свет рационального познания.

Какой же вывод делает мыслитель, подводя итог своим исследованиям? Никогда, ни в древности, ни в наши дни, рядовой верующий ни отрешённый святой, не испытывали таких чувств и не переживали таких состояний, которые были бы недоступны и непостижимы для любого другого человека, в том числе и для убеждённого атеиста. Не существует специфически религиозных чувств или эмоций, но имеет место ложное толкование естественных и многим по опыту знакомых явлений психического мира.

Ницше делает окончательный вывод: "Известная ложная психология, известного рода фантастика в истолковании мотивов и переживаний есть необходимая предпосылка того, чтобы человек стал христианином и испытал потребность в спасении".2

Но если заблуждения разоблачены, если теперь при более высоком уровне самосознания мы научились самостоятельно, не взирая на положения религиозных светил, ориентироваться в явлениях нашей духовной жизни, ориентироваться порой даже более уверенно, нежели это предполагалось христианским сценарием, то чем же мы рискуем, отказывая разделять убеждения христианской веры? "Христианство возникло, чтобы облегчить сердца"3, но над лёгким сердцем оно уже не властно.

Атеизм Ницше. Значимость этого аспекта его философии нельзя осмыслить должным образом, оставляя в стороне целый ряд идейных тенденций, глубоко связанных с ним по духу. Атеизм и антиклерикализм Ницше - это лишь два направления его идейной войны, ведущейся широким фронтом и захватывающей десятки серьёзнейших философских проблем.

Ницше выступает не только как бескомпромиссный критик. Его интересует целостная картина эволюции духа. В результате своих изысканий, Ницше приходит к новому осмыслению, как истории религий, так и развития религиозного сознания в целом. Положение, отстаиваемое философом, заключается в том, что не существует универсального закона развития, который осуществлялся бы сам по себе, делая род человеческий всё более совершенным, вне зависимости от наших представлений о совершенстве. Природа знает как возвышение, прогресс, так и разложение, деградацию. Все наши сознательные влечения, склонности, интересы, привычки, пристрастия, словом все вещи, которые составляют стиль нашей жизни, служат верным показателем направленности и качества эволюционного процесса. Наша судьба зависит от правильности наших оценок.

В истории религий Ницше видит прекрасную иллюстрацию зависимости между жизнью и мыслью, между поведением и идеологией. Как всякого рода мистические умонастроения порождаются истощенной, идущей к упадку жизнью, так и жизнь, деградируя, находит поддержку в религиозном мировоззрении.

Однако неверно было бы думать, что речь здесь идёт о банальном вырождении. Мысль Ницше заключается в том, что, даже переживая стадии упадка, сворачивая на тупиковые пути, общество не теряет ещё полностью своих творческих сил. "Даже деградация, упадок в случае отдельных людей и всего человечества, должны порождать свои идеалы: и всегда будут верить, что идут вперёд ! ".4

Оценивая и соизмеряя творческие силы различных религиозно-этических систем, Ницше создаёт описание отдельной культурно-исторической традиции, более глубинной, более объемлющей, восходящей к самым истокам человеческого общества, всюду обманчиво распада-ющейся на сотни не схожих вер, враждующих культов и в то же время неизменно выступающей в сложном единстве отрицающей мысли и инертной жизни. Это единство носит имя - славное и зловещее - нигилизм.

Значение радикально-атеистической позиции Фридриха Ницше можно понять, лишь осознав стремление преодолеть нигилизм в качестве одной из основополагающих тенденций его философии. Слово "нигилизм" используется Ницше как раз в противоположном смысле, нежели привыкли понимать его мы, знакомые с нигилистами по персонажам русской классической литературы. (Заметим, что характеры и Базарова, и Ставрогина должны считаться полной противоположностью нигилис-тического духа в том смысле, какой придаёт ему Ницше). Нигилизм - не просто отрицающее мировоззрение. Нигилизм как традиция, имеет древнюю историю. Переходя от поколения к поколению, развиваясь в лоне той или иной культуры, нигилизм выступает во многих модификациях и, проявляя творческую силу, налагает свой отпечаток на философию, науку, искусство, на все сферы духовной активности человека. "Согласно Ницше, к нигилизму привело стремление любой ценой приписать миру категории смысла и целостности. Нигилизм возникает, когда после предложения о том, что любому событию присущи целостность и организация, и что, таким образом, благо целого требует самоотречения индивида, обнаруживается, в конце концов, что целого вовсе нет".5 Нигилизм можно назвать философией обманутой надежды. Недовольство, тоска, снедающая жизнь тревога, словом, неясное чувство виновности, становятся под гнётом нигилизма движущими силами философии. Всюду, где говорят о "тщете сущего", порицают жизнь, считая своим долгом ограничивать и осуждать её, где слышны жалобы на неправильное устройство мира, его греховность и падшесть, там находит своё пристанище нигилизм. Завышение ценности негативных чувств или безнадёжных страстей - вот мистификация, на которой нигилизм основывает своё господство.

Но это завышение не случайность, не прихоть скучающего интеллектуала. Оно всякий раз воспроизводится как естественная, единственно возможная, часто даже спасительная реакция на определённые жизненные коллизии.

Человек, со всех сторон окружённый дикой, враждебной природой, ежеминутно подвергающийся смертельным опасностям, гонимый голодом, недремлющим инстинктом самосохранения и уже совершенно измождённый этой непрерывной гонкой на выживание - таким предстаёт перед нами человек на первой стадии нигилизма. Боль, почти непрерывная, лишь иногда изменяющая свой характер и интенсивность, тоска, страх в предчувствии новых мучений, и, наконец, смерть, очевидная и неотвратимая, словом, весь этот ад на земле и под землёй - вот истинное место происхождения нигилизма. Но не страдание само по себе, а бессмысленность страдания представлялась человеку его главной проблемой. И религиозная вера придавала ей определённый смысл. Жизнь мыслилась теперь по аналогии со всяким трудом: "Я страдаю, несу свой крест, должно быть в этом моё призвание, мой жизненный труд, а значит, однажды я вкушу плоды своего труда! Страдание моё имеет смысл!". Так была произнесена первая ложь нигилизма - ложь об осмысленности страдания. Сам акт смыслополагания явился тогда для человека средством избавления от нигилистического паралича. Вместе со смыслом обреталась удобная диспозиция духа, позволяющая более стойко переносить удары судьбы, не тратя при этом силы на противодействие или борьбу. А страдание отныне перестало восприниматься, как нечто чуждое естеству, как нечто, нарушающее её течение. Оно превратилось в неизбежность, в фатум и получило своё законное место в системе бытия.

Итак, именно в нигилизме Ницше видит основополагающую тенденцию в развитии человеческого духа, частным проявлением которого и выступает тот или иной религиозный тип. Нигилистическое отношение к миру и ценностям собственной жизни закономерно приводят человека к религии. Оно же обнаруживается после того, как наука отсекает напластования мифологии.

Все, существовавшие доселе и существующие сейчас религии, были ничем иным, как попытками преодоления нигилизма. Стоит ли говорить, что это были неудачные попытки, достигавшие успеха только в рамках определённого исторического типа. Успехи религии в борьбе с нигилизмом сводились к его искусной маскировке, к временному его отступлению до тех только пор, пока заблуждения, ценой которых достигался её обезболивающий эффект, не оказывались разоблачёнными.

После того, как "человек распознаёт, что идеальный мир создан им только из психологических потребностей и что он на это не имел решительно никакого права, возникает последняя форма нигилизма, заключающая в себе неверие в метафизический мир, запрет на веру в истинный мир". "С этой точки зрения реальность становления признаётся единственной реальностью, и воспрещаются всякого рода окольные пути к скрытым мирам и ложным божествам. Но с другой стороны, [:] этот мир становится невыносимым:"6. Страх, подсознательное чувство виновности, как и в самом начале, всё более овладевает душой человека. Нигилист этой фазы, в сущности, несуразное существо, наделённое самым неблагоприятным сочетанием влечений и мировоззренческих установок. Психологическая ситуация такова, что человек уже не верит в целостность и смысл мира, сознательно лишает себя анестезирующего действия этой веры, но по-прежнему, в силу привычки, продолжает относиться к миру, жить и действовать так, как если бы целостность и смысл всё-таки были присущи ему.

Наука разоблачает религиозные иллюзии, но вместе с тем, разбивает и сокровенные надежды человека, вселяет страшные подозрения в непреодолимости нигилизма. Лишённые религиозной романтики страдания становятся для человека непереносимым бременем.

И в самом деле! Не слишком ли многое мы теряем? Не следует ли вернуться к какой-нибудь вере? Хотя бы и в ущерб интеллектуальной совести? Именно так решили "высшие люди", гости Заратустры, когда вновь начали молиться, упав на колени перед ослом. "Лучше молиться Богу в этом образе, чем без всякого образа"7 - ответили они изумлённому мудрецу, заставшему их за этим занятием. Осёл (такова деталь повествования) туго навьючен разной поклажей. Он несёт на себе бремя ценностей, которые, как принято считать, превосходят жизнь. Теперь, после смерти Бога, должны быть обожествлены те ценности, воплощением которых он являлся, равно, как обожествляется всякий, кто взваливает их на себя, пусть это даже осёл. Так считают высшие люди. Однако их упования тщетны. Власть нигилизма не устраняется через обожествление ценностей, ибо обожествление предполагает авторитарный стиль мышления, а значит и осуждение, которое гнездится в самой сердцевине нигилизма. Традиция, вновь и вновь приводящая к его возникновению, остаётся непрерывной.

Но где же выход? Попытки построить неутопический сценарий выхода из нигилистического кольца привели к тому, что Ницше стали обвинять в создании собственной религии. Правды в этом обвинении ровно столько, насколько верно то, что великий ниспровергатель и критик сам отстаивал некоторые (истинные в его глазах) идеалы и ценности. Но аксиология Ницше - это тема другого исследования. Для нашей статьи важен лишь вывод, что атеизм Ницше не является самоцелью, не ищет себе место в основании философской системы, но осознаётся как неизбежное следствие нашего отказа от определённого стиля жизни, представляется во многом как номинальное явление в мире мысли, свидетельствующее, однако о глубоком и решительном перевороте духовных основ нашего существа. Сама "смерть Бога" - только драматизированное изображение определённого факта нашей духовной биографии. Бог устраняется, как олицетворение тех ценностей, с которыми отныне покончено.

1 "Человеческое, слишком человеческое".Собр. соч., т.1.М.,"Мысль", 1990.
2 Там же, аф. №135, с.315.
3 Там же, аф. № 119, с. 308.
4 "Сумерки кумиров, или как философствовать молотом". Собр. соч.,т. 2.
5 Г. Марсель "Человек, ставший проблемой".М.,Изд-во гуманитарной лит.,1995. с. 120.
6 Ницше Ф. "Воля к власти", фр.12. Из книги Ж. Делёза "Ницше" М., Аксиома, 1977.
7 Ницше Ф. "Так говорил Заратустра".Собр. соч.,т.2.с.227.