Боги ХХ века: некрофилия как ритуал
Алексей Плуцер-Сарно
Двадцатый век стал эпохой культов, породившей множество массовых кумиров. До сих пор тысячи людей поклоняются Ленину, кто-то держит в красном углу портрет Сталина, бритоголовые твердят о Гитлере, а полоумные последователи Че Гевары бродят по лесам Южной Америки. В каждом самом захудалом уголке мира есть парочка "отцов народа", "величайших гениев всех времен". Каковы последствия этих культов, можно не напоминать. Известно, что возвеличение Гитлера было тесно связано с оккультными представлениями. Преклонение перед Марией Дэви Христос и обожествление Виссариона генетически связаны с квазихристианствующим сектантством. Каждый возносит молитвы своему уездному божеству, у всякой тусовки есть свой идол, которому приносятся жертвы. Парадокс ситуации в том, что "идолы" и "жертвы" - не метафора. Это особенно удивительно, когда речь идет о музыкальных кумирах, вроде бы не имеющих никакого отношения к религии, магии и ритуалу.
Важность изучения этого феномена очевидна. Однако эпоха расцвета "культа" всегда хорошо документирована, тогда как время его зарождения в массовом сознании документировать пока не удавалось. Мы воспользовались уникальной возможностью - описать значительный корпус массовых анонимных текстов, посвященных не так давно погибшему В. Цою. Почему гибель "героя" вызывает к жизни молитвенное преклонение? Смерть кумира, видимо, воспринимается как доказательство, подтверждение истинности его "проповедей". Все, что говорил человек при жизни, начинает интерпретироваться как предсмертное признание. Творчество преобразуется в исповедь, в диалог с Богом. Ну а найти пророческие подтверждения в текстах при желании несложно. Так, например, герой В. Цоя в одной песне "идет на восток", где "показалась звезда", говорит о том, что "все люди - братья" (песня "Троллейбус", альбом "46"), в другой - герой "слеп, но видит свет" ("Дождь для нас"). Любые упоминания смерти интерпретируются мистически (например: "я могу умереть" в песне "Это не любовь" одноименного альбома). КИНОманы часто цитируют в своих надписях фразу В. Цоя "Смерть стоит того, чтобы жить..." ("Легенда", альбом "Группа крови"). Упоминания всех этих вполне традиционных тем воспринимаются как священные пророчества.
Культ Цоя зародился в 1990-1991 годах, и до сих пор тысячи фанов поклоняются ему как неканоническому святому: "Фанаты есть / Фанаты будут / Фанаты Цоя не забудут! 6.11.91 Архангельск". Мы пользуемся словом "фан" как общеупотребительным, поскольку оно уже вошло в новейшие академические словари - например, в "Толковый словарь русского языка конца ХХ века" (СПб., 1998). Проблему фанства мы рассмотрим на примере надписей, оставленных фанами группы "Кино" (КИНОманами) в течение года после смерти В. Цоя в котельной "Камчатка". В прошлом "Камчатка" на Зверинской улице в Санкт-Петербурге была местом его работы, а с момента смерти музыканта является одним из основных мест поклонения покойному наряду с его могилой на Богословском кладбище. Название "Камчатка" является общеупотребительным: "Хватит плакать, давайте по мере сил (и возм.) делать рок. От того, что мы обпишем все стены возле "Камчатки" лучше никому не станет..."
"Камчатка" безусловно воспринимается как главное место для ритуального общения с умершим. Следующая надпись уникальна тем, что автор текста отрицает на словах саму идею молитвенного поклонения, обзывает фанов обидным словом "некрофилы", употребляемым по отношению к ним только скептически настроенными наблюдателями, но при этом сам приходит на место священного поклонения и оставляет умершему письмо: "Витя, привет! Хоть это звучит и глупо, так как тебя здесь нет, но это единственное место, где можно оставить тебе весточку. Я говорю (пишу) прямо я не твой некрофил. Но у меня есть много знакомых некрофилов и мне тебя откровенно жалко за такое количество поклонников дубо.бов MUSIK-LOVER MAIK (С-Петербург) <приписано другим почерком:> Почему-то каждый некрофил считает некрофилами всех остальных, но не себя".
Место, где работал Цой, воспринимается как
святое. Его посещение рассматривается как
"приход в гости" к кумиру: "...Мы
приезжали к тебе и будем ездить всегда!" Фаны
совершают своего рода паломничество к котельной
со всего бывшего Союза. В годовщину со дня смерти
Цоя к "Камчатке" съехалось несколько тысяч
КИНОманов со всех уголков страны. Во время
"прихода в гости" соблюдается определенный
ритуал, воспринимаемый как общение с умершим.
Фаны ощущают соприсутствие души покойного, он их
видит, слышит, принимает их послания и
подношения. Цветы и напитки, оставляемые здесь,
перестают быть простыми знаками любви. Покойник
хотя и невидим, но, по мнению КИНОманов, пьет,
радуется и поет вместе с гостями. "Общаясь" с
ним, все фаны обращаются к нему "как к
живому". Общение представляется взаимным.
Уверенность в том, что музыкант ждет гостей,
помнит о них, слышит их, ясно эксплицирована в
надписях: "Витенька! здравствуй! Мы пришли к
тебе Мы тебя очень любим. Жди нас мы придем зимой.
Ласта, Сидор". Иногда текст строится как
устное общение, а иногда так, словно покойному
отправляются письма, а он их получает и
"читает": "Виктор пишут тебе ребята из
П-Посада это под москвой мы живем так ка[к?
Божественная природа Цоя эксплицирована ясно и
определенно: "Боле с тобой и не встретилась
Витька, Извини, это самая большая рана в моей
жизни, которая будет долго заживать, а может и
никогда - ты всегда в моем сердце Ты мой Бог".
Иногда проявляются более явственные языческие
коннотации - например, когда Бог-Цой сравнивается
с огнем: "Ты востановишь / Веру в добро / Ты
станешь нашим богом / И вечным огнем / Мы будем
тебя хранить / Мы будем верить тебе / До тех пор
пока будем жить / На этой грешной земле". В
целом надписи позволяют сделать следующий вывод:
покойный обожествляется в самом прямом
теологическом смысле - поскольку подавляющее
большинство надписей выполнено в глубоко
религиозном ключе: "Ты мой бог, моя любовь";
"Прости, Витюшь, что познала тебя так поздно. Ну
за что-же? Господи!!! Цой бог, а боги не умирают";
"Мы ждем встречи с тобой Ты наша звезда, Наш
бог, Наш кумир"; "Ты для нас больше чем
человек..."; "Нет ничего страшнее в мире / Чем
весть о гибели кумира..." Слово "Бог"
часто употребляется во множественном числе, что
также сближает подобные представления с
языческими, пантеистическими: "Боги живут на
небесах". С другой стороны, музыкант может
прямо сопоставляться с Христом: "Витя пришел
чтобы взять наши грехи как это сделал Иесус
очистив наши души от грехов". В таком
контексте Цой начинает восприниматься как один
из богов пантеона. Причем Христос тоже
оказывается одним из множества божественных
существ, населяющих наш мир и заботящихся о душах
простых смертных. Цой тоже занимается исцелением
людских душ: "Ты лечил наши души..."
Покойный музыкант может сравниваться и с
ангелом: "Цой - ангел-мучитель", и со
святым, отправившимся в рай играть божественную
музыку: "Виктор Цой не погиб. Он просто уехал
на гастроли в рай" <приписка:> "Идиоты,
почему [не
Фаны не только декларируют сходство Цоя с
Богом, пророком, Христом, но и объявляют
музыканта создателем нового учения и
соответственно нового человека, который
уверовал в него: "Виктор! Ты сделал из нас
Людей. Мариуполь любит, помнит, уважает,
преклоняется". В духовном плане он
провозглашает отцом всего человечества: "Витя
ты родил нас. <...> Ты наш отец!" Как
создатель людей он становится персонажем
космогонического мифа: "Спасибо, что я
есть..." Заблудших овец он вернул к жизни: "Ты
сделал меня таким, какой я есть"; "...Твои
песни вернули меня к жизни". Падших приобщил
к истинной жизни: "Витенька! Спасибо, ты
научил меня жить". Иногда речь прямо идет о
создании земного рая: "Ты создал нам этот рай
/ Но ушел в иной ты край..." Ну и, наконец, Цой
воспринимается как главный источник добра на
Земле: "В своих ладошках я сохраню огонь
добра, который ты оставил нам". Естественно, что смерть Цоя интерпретируется
как Вознесение: "Витя! Ты не ушел от нас... ты
вознесся еще выше к звездам" <приписка к
портрету Цоя:> "Вить, ну у тебя и рыло после
вознесения!" Вознесшийся к зездам кумир
пребывает в "ином мире": "Я знаю что ты
живешь, только в другом мире". Другие надписи
эксплицируют ожидание второго пришествия: "Виктор!
Волгоград и белгородская область будут скучать
без тебя! Приезжай скорее с новым
магнитоальбомом!" Собственно, смерть
музыканта была необходима, чтобы он вернулся к
человечеству в новом, преображенном,
божественном качестве: "Ты умер чтобы
вынырнуть снова прорезавши дали на каком-то
витке бесконечной спирали... Ведь смерти нет?"
Надежды на возвращение, мечты о втором
пришествии постепенно приобретают форму
молитвенных просьб: "Витенька вернись к нам
ты нам очень нужен!!!"; "Витенька, милый,
вернись! <...> Боги, верните его нам!" Само
же второе пришествие неизбежно, поскольку
человечество не может жить без В. Цоя: "Витенька!
Ты обязательно вернешься, правда? Ведь мы не
сможем без тебя!" Ожидание возвращения
кумира - постоянная тема: "Витька, помни, мы
ждем тебя!"; "Забудем его, чтобы он опять
вернулся"; "Вернись! Мы ждем тебя! Ведь ты все
равно живой!" Высказывается также надежда на
встречу в загробном мире: "Виктор! Мы
расстались здесь, но встретимся там!" Огромный корпус текстов представляют собой
признания в неземной любви: "Я тебя очень,
очень люблю!!! Ты мой кумир!!! Я тебя никогда не
забуду! Ты останешься в моем сердце навсегда!".
Сексуальная природа таких текстов несомненна: "витя
жив витя надя помнит и любит тебя...";
"Витенька, я жила для тебя! Что делать сейчас, я
не знаю. Наташа". Причем фаны интерпретируют
свои чувства как взаимные: "...Цой любит
нас!" Значительная часть признаний носит не
личный, а коллективный характер: "Витечка, мы
тебя любим и помним! Брянск"; "Колпино с
тобой, Витька. Мы тебя любим и ты не угаснешь в
наших сердцах"; "Виктор! Алма-Ате тяжело без
тебя! Она не забудет тебя никогда!"; "Корейцы
тебя очень любят, Ты наш". Любовь к кумиру
воспринимается как вечная и общая: "...Мои
дети и внуки будут помнить тебя"; "...Тебя
узнают наши дети, внуки..."; "...Если мы
забудем, то кто вспомнит нас!"; "...Я научу
любить тебя своих детей"; "Витя, мы помним,
верим и любим тебя". Эротичность отношения к
покойному доходит до того, что воображаемая
связь может выстраиваться в своего рода любовный
треугольник: "Нет рядом со мной моей подруги,
она не смогла приехать к тебе. Но мы всегда
вдвоем, а ты третий". Фанские надписи демонстрируют веру в
бессмертие души: "Пусть погибло твое тепло,
но ты вечен..." Есть ощущение постоянного
соприсутствия души кумира: "Витек как фигово
без твоего тела, но душа с нами. Хоть что-то
осталось..." Душа покойного, отправившаяся в
рай, будет отныне охраняться самим Господом: "Сохрани,
бог твою душу!" Причем загробная жизнь
интерпретируется как истинная, как начало
настоящей жизни: "Уже 1 год, как тебя нет!!! Уже
один год как ты есть!" В то же время постоянно
обыгрывается тема вечной жизни, бессмертия
музыканта: "Для меня ты жив вечно, я с тобой,
ты со мной. Ты погиб, а я живу; я живу за тебя и за
себя. Прости, что ушел ты, а не я. Я тебя любила,
люблю и буду любить"; "Витя жив! Он бродит
гдето"; "Цой вечно жив"; "Виктор Цой
жив"; "Витя мы вечно будем помнить";
"...Будешь жить вечно"; "Витя, ты не умер, ты
гонишь!!! Вентспилс Лисенок"; "Виктор! Ты
навсегда остался с нами"; "Пускай поет
смерть - душа с душой не расстается!" Весь этот комплекс представлений вызвал среди
фанов массовую тягу к смерти, стремление в
загробный мир: "Витенька! Спасибо тебе мой
хороший. Я скоро уйду к тебе. Ты спасал меня.
Теперь некому. Витенька будь счастлив. Я уезжаю,
может быть навсегда". Это проявляется
по-разному. Дело доходит до того, что некоторые
фаны живут на могиле Цоя, занимаются буквально
умерщвлением своей плоти, исповедуют крайний
аскетизм, поклоняясь мощам музыканта. Стремление
воссоединиться с покойным эксплицировано
совершенно отчетливо: "Витя пусть здесь тебе
будет лучше. Мы скоро придем к тебе". Интересно, что фанство распространяется и на
молодое поколение, которое не видело Цоя
"живьем" ни на сцене, ни в жизни: "Виктор!
Я не застал тебя живым..." Спустя почти
десятилетие после гибели музыканта число фанов
не уменьшается - напротив, в их ряды вливаются все
новые и новые члены "секты". По-прежнему
Богословское кладбище в Петербурге испещрено
свежими надписями днюющих и ночующих на могиле
кумира КИНОманов: "Витя ты вернешся / И мы это
знаем / Витя, мы помним и ждем тебя / Питер / Виктор
Цой мой Бог / Цой жив <на высоте ок. 7 метров от
земли> / Цой, наш идеал" (СПб. 29.08.1998). Фаны Цоя - не единственные музыкальные
"сектанты": таких групп множество. Причем
члены этих "сект" относятся к
"иноверцам" с крайней неприязнью, порой
приобретающей характер религиозной розни. В
"Камчатке" обнаружена странная на первый
взгляд надпись: "Мы им дадим! За тебя!"
Иногда члены "сект" вступают в "сражения
за веру". Противники КИНОманов оставляют
граффити такого, например, содержания: "Кино -
говно, Цой - косой", противники
"АЛИСАманов" - "Алиса - крыса",
противники рэпа - "RAP - это кал". Такие надписи
с внутренней точки зрения воспринимаются как
ритуал поругания чужих святынь. В таком контексте любые надписи, сделанные
фанами музыкантов, приобретают несколько более
многозначный характер, нежели простой "обмен
информацией представителей контркультуры".
Перед нами сложнейший комплекс
религиозно-мифологических, ритуально-магических
представлений. Христианство и язычество
переплетаются тут самым затейливым образом. При
этом явная эротичность отношения к языческому
кумиру дала повод к общеупотребительному
"обзыванию" поклонников В. Цоя
"некрофилами". Корпус граффити, связанных с
религиозно-магическими представлениями, в
современном городе гораздо шире, чем может
показаться на первый взгляд. Простая надпись "Кино"
в описанном выше контексте, оказывается,
насыщена теми же смыслами, что и ритуальная
формула "...Я верю, что ты не умер! Ты наверняка
видишь нас..." В данном случае слово
"Кино", которое встречается на стенах тысяч
домов, можно рассматривать как
ритуально-магическую формулу в самом прямом и
буквальном смысле понятия "магия".
Простейшее на первый взгляд граффити "В. Ц."
приобретает глубочайший религиозный смысл.
Семантически надпись "Цой" синонимична
граффити "Витя ты наш кумир. СССР". Не
случайно автор подписался "СССР": он
подразумевает, что преклонение носит вселенский,
а не личный характер. Вера в нового "Бога"
воспринимается не как индивидуальная, а как
всеобщая: "...Твое имя творят тысячи губ / Твое
имя в тысячах глаз". Забавно, но сама
проблема современного двоеверия обсуждается в
тех же надписях самими фанами. Вопрос о
взаимосвязи Бога и Цоя, как далеко не
христианского кумира, проглядывает во многих
надписях: "Дай Бог кому-либо хотя бы немного
приблизиться и подняться до таких вершин!"
Вот запись, содержащая в себе весь клубок
противоречий, связанных с самой ситуацией
двоеверия: "Цой ты хороший, но ты не кумир!
Бог, он есть самое святое". Некоторые надписи фанов Цоя содержат элементы
магических представлений: "Нож в печень, Цой
вечен"; "Нож в пятку, тебя не забудет Вятка!"
"Черная печень", "кровь", "нож",
рассечение различных частей тела -
распространенные мотивы заговоров:
"...просеките булатным топором ретивое ее
сердце, посадите в него тоску тоскучую, сухоту
сухотучую в ее кровь горячую, в печень...";
"Пади тоска и сухота в легкие, в печень и
ретивое сердце, в очи ясные". Упоминание пятки -
не шутка, поскольку "подпятная жила" и ее
рассечение тоже частый мотив заговоров: "...ой
еси! вы еги-бабовы дочери, присушите и прилуците
рабу Божию (имя рек) к рабу Божьему <...> бейте,
убивайте подпятную жилу, <...> подколенную жилу,
<...> становую жилу"; "...ретивое сердце,
памятную думу, черную печень, горячую кровь, жилы
и суставы..."; "...ретивое сердце, черную
печень, горячую кровь, все подпятные и занокотные
жилы..."; "...режь же его белые груди тем же
вострым ножом... вынимай из... черной печени... еще
тоску и кручину" (Русские заговоры. М., 1993.
Савушкина Н. И. [сост., прим., предисл.
Культ умерших предков, преклонение перед
языческими идолами, магические ритуалы общения с
покойниками, ворожба, волшебство и заговоры -
реальность современного индустриального
общества. Культ В. Цоя, человека далекого и от
ортодоксального христианства, и от язычества,
показывает, насколько сознание современного
человека пронизано нетрадиционными
религиозными представлениями, пришедшими к нам
из таинственного праславянского прошлого.
Мертвые Мессии продолжают рождаться один за
другим в умах убежденных фанатиков.
КОНСТИТУЦИЯ
Сайт функционирует в соответствии с 28-й статьей конституции РФ: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними».
ЧТО ТАКОЕ АТЕИЗМ?
ПРАВОСЛАВНЫЕ ПРАЗДНИКИ
ИМПЕРИЯ