Хам на крови

12.02.2016 Статьи/Осторожно! Попы!

Сотворите же плоды достойные покаяния,
Благовест от Матфея, глава 3:7-10.

И спрашивал его народ, говоря: что нам делать?
Он же отвечал им: у кого две рубашки,
пусть поделится с неимущим, и
у кого есть пища, пусть так же поступает.

Как известно, вера становится материальной силой, когда овладевает начальством. Тогда она овеществляется в храмах, часовенках и соборах. Если безбожникам бог грешить мешал, и поэтому они пытались всячески его искоренить и поругать, то нынешним «верующим», наоборот, помогает безобразничать: «Если бог есть, значит, всё можно».

Конечно, было бы лучше, если бы сам Спаситель явился на приём к кому-нибудь из начальников земли сей и потребовал построить ему храм. Или, по крайней мере, некий праведный градоначальник нашел у себя на даче, когда закапывал закатанные в трёхлитровые банки доллары, план строительства собора. Ведь явился же языческий бог Аполлон лично и потребовал построить ему храм в Дельфах. И среди православных было много посещений, особенно во сне. Но ныне Дева Мария не желает являться даже к лицам духовного звания.

Возрадуемся, братья и сестры! Архиепископ Пензенский и Кузнецкий Филарет наконец-то нашел ответ на вечный вопрос безбожника Чернышевского «Что делать?» Нет, владыка не возвести миру: «Дух Господа на Мне, ибо Он помазал Меня. Послал Меня благовествовать нищим, возвестить пленным освобождение и слепым прозрение, отпустить угнетенных на свободу, возвестить лето милости Господней».
Не пришло ещё Лето Господне, нищим можно благовествовать лишь очередное повышение цен, а потому надо взяться за многотрудное дело строительства. Что особо отрадно ныне, в годину всеобщего разрушения. В переводе с греческого Φιλάρετος означает «Любящий добродетель». А следовало бы его наречь Татиан – «Любящий Строительство».

Причем взалкал владыка строить не что-нибудь, а восстанавливать собор. Ухватил, так сказать, как и учил Владимир Ильич, решающее звено. Самое важное, стало быть, дело, когда в стране миллионы беспризорников, а население всё сокращается. Есть ли смысл замешивать раствор ЗДЕСЬ, если в самое ближайшее время и так все ТАМ окажемся?

Конечно, если бы владыка веровал в Бога, он призвал бы народ сначала соборно покаяться, а потом соборно помолиться о восстановлении собора в прежнем виде. Богу бы это – раз плюнуть.

Бунт против бога

Нельзя считать, что церковь –
большее собрание уродов,
Чем любое другое.
Священник А.Кураев

Причем, как сам владыка признался, выступая по дальновидению, этому бесовскому изобретению, возможность коего не упомянута в Священном Писании, он принял – в отличие от Бориса Николаевича это было решение --«после долгих размышлений». Что не только неожиданно в верующем человеке, но даже и опасно. Джордано Бруно тоже размышлял. И доразмышлялся… Теперь вот папа римский вынужден извиняться: мол, зря мужика-то сожгли.

Размышлял владыка, разумеется, не в духе отлученного от церкви и до сих пор не восстановленного в правах Льва Николаевича, который на все сообщения о том, что скоро, мол, люди будут летать по воздуху, отвечал: «А станут ли они после этого счастливее?»

Разве не свидетельствуют многочисленные творения отцов церкви, что бог непознаваем обычным человеческим рассудком, слишком слабым и узким, чтобы вместить в себя бесконечность? И не лучше ли решать такого рода вопросы не через голову начальства, а вопросить мнение Самого? Если Он в неизреченной доброте своей сочтет, что Собор граду нужен, Он ниспошлет знамение.

Строго говоря, знамение уже было ниспослано в виде двух злодеев – пути господни, как известно, неисповедимы – которые настучали по тыкве настоятельнице женского монастыря и сперли кассу. (Деньги, знаете ли, нужны не только для строительства соборов). Случилось это знаменательное событие как раз после очередной речуги владыки, в которой он разъяснял простодушным, как укрепляют нравственность населения церковные строения. Когда же десница господня, вооруженная гвоздодером, попыталась вразумить церковное руководство, владыка и в самом деле внял этому доводу и, заметив, наконец, алчуших и нагих, заявил, что негоже пребывать в стенах святой обители таким отбросам общества, какие проживают в стенах женского монастыря. Их давно пора выселить, а ворота на ночь запирать. Такое вот перевоспитание.

Из чего следует, что в смысле укрепления нравственности овец стада Христова на православную церковь особой надежды нет. Хотя, казалось бы, после тысячелетнего господства православия на Руси дело должно было бы обстоять прямо противоположным образом.

С другой стороны, нельзя не отметить, что сам Спаситель, в честь которого был назван храм, что владыка собирается возрождать на Советско-Соборной площади, ни одного храма не построил и всю свою сознательную жизнь провел среди тех, от кого владыка собирается отгородиться монастырской стеной и вневедомственной охраной – падших, заблудших, грешных, пьющих и зашибающих. («Я пришел призвать не праведных, но грешных к покаянию»).

А на небо он вообще вознесся с разбойником, который, весьма возможно, грабил и храмы божьи. Именно такие раскаявшиеся грешники принимаются в Царствии Божьем с большими почестями, чем архиепископы и прочие праведники. Поскольку они платят церкви откат соразмерно прегрешениям. Хотя, разумеется, в бесклассовом обществе Царствия Небесного деньги хождения не имеют.

Может быть, потому и умножились столь ужасно грехи людей земнородных с начала 90-х, когда РПЦ снова стала государственной, что она имеет навар с них? Число наркоманов возросло в 42 раза, -- причем больше всего их именно среди молодежи, к которой получили неограниченную возможность обращаться с проповедями священники -- по убийствам и самоубийствам мы на первом месте в мире и т.д. Возможно, это случилось потому, что бог у людей оказался не в душе, как проповедовал Спаситель, а где-то снаружи, т.е. вещественным. А все предметы вещественного мира, даже если они построены из камня или монолита, недолговечны. Церковь же, сотворенная в душе человеческой, незыблема и нерушима. Если, разумеется, верить, что душа хотя бы существует, не говоря уже о том, что она вечна и неуничтожима.

Сколько?

Предположим, однако, что слуги божьи знают лучше Всеведущего, что делать (начитались, черт побери, Чернышевского!) и лучше Всемогущего умеют. Остается еще вопрос стоимости строительства. Владыка заявил, что собор обойдется в 500 млн. руб. проектировщики прикидочно называют 600 – 700. С учетом всех побочных затрат города и предпринимателей же можно назвать смело миллиард. (Напомним, что весь бюджет Пензенской области составляет 12 млрд. руб.) Причем все эти числа назывались до повышения цен на цемент, основной строительный материал для монолита, которого взалкал владыка.

Предположим, что в нашей ограбленной реформаторами области можно найти эти средства. На них можно было бы построить отдельное жилье примерно для 2 000 молодых семей. Или выделить по сто тысяч рублей на лечение 10 000 больных детей. Владыка неоднократно выступал за укрепление семьи и здоровья молодого поколения. Только вот предлагает молодым не отдельное жилье, а место, где можно помолиться о его ниспослании. Как будто таких мест и без того не хватает. Где уж только не просят молодые отдельную жилплощадь…

Сам владыка, однако, помолиться в одной из церквей города не пожелал. А то бы ему Всемогущий восстановил собор в прежнем виде.

Если владыка все же сумеет довести до конца маниакально богоугодное дело строительства собора, то это будет просто-напросто означать, что он отнял деньги у больных детей, предоставив им возможность умирать. Обычные маньяки все же орудуют гуманнее, не заставляя родителей долгие месяцы и годы наблюдать мучения их ребенка.

Впрочем, на том свете все сполна получим – и жилье, и лекарства, и питанье. Чем хуже здесь – тем лучше там.

Что-то с памятью моей стало…

После вмешательства Десницы Господней владыка несколько подправил свою точку зрения и стал утверждать, что собор нужен как память о предках. Память о предках, безусловно, нужна. И было бы только справедливо разобрать заводы, на строительство которых пошел камень с разобранного собора, и снова употребить их на храм божий. Получился бы превосходный памятник мартышкиному труду.

Но не желает владыка воссоздавать собор из камня. Он взалкал монолит. И чтоб как в первопрестольной – с подземными уровнями. Нынче ревнители православия с энтузиастом стахановцев первых пятилеток, добывавших стране золото на Колыме, углубляются не в богословие, а в землю. Причем в смысле выхода золота на куб выбранной посреди белокаменной породы они далеко превосходят этих наивных ребят.

Только если владыке удастся создать вожделенный собор по образцу новомосковского храма Христа Спасителя, то напоминать оно будет не столько о кирпичной кладке первоначального собора, сколько о турках, у которых мы с грехом пополам перенимаем опыт монолитного строения. Вместе с духом базарного торгашества, который заменяет в Храме Христа Спасителя память о предках. Тут явно не верят во второе пришествие, поскольку если Сам все же спустится с небес на грешную землю, Он начнет с того, что выгонит коммерческие лавчонки из собора, названного его именем, где веруют только в наличные.

Но и это еще не все! Как должен вести себя истинно верующий человек, если он желает чего-то достичь? Он должен, как уже сказано, не решать вопрос через голову начальства, а молиться, молиться, молиться. Если бог захочет, он восстановит собор в одно мгновение. Представьте себе, в один прекрасный день город просыпается, а собор уже восстановлен. И рядом с ним прохаживается бронзовый Маркс, первый в мире памятник которому взгромоздили пензенские большевики посреди площади, вернувший захваченное место законному владельцу, в ожидании решения городских властей, куда ему переместиться.

Между нами говоря, бог давно бы сделал это, если бы данное сооружение было ему до зарезу нужно. А еще лучше – испепелил бы небесным огнем подрывников вместе с их богопротивной взрывчаткой. Тогда многие бы уверовали в его существование. В том числе и среди священнослужителей. По крайней мере, бог мог бы подать знак с небеси: мол, се собор мой возлюбленный. Или перепоручить это дело юной девственнице, существование которой в наши дни уже само по себе чудо, послав ей сон. Конечно, не такой, какой увидела Вера Павловна, и не из тех, которые снятся юным отроковицам, снедаемых желанием выскочить замуж, а что-нибудь богоугодное…

Разумеется, мы не можем ожидать, что Бог лично снизойдет в студию дальновидения и в совместном заявлении с владыкой разъяснит неверующим необходимость строительства. Но вот если рука, невидимая, словно рука рынка, начертает в присутствии свидетелей и телекамер «Утверждаю» на проекте собора, это будет очень убедительно. При этом хор раскаявшихся большевиков пел бы: «…чертит уж рука роковая». А после идейного разгрома большевизма можно было бы приступать и к разметке на местности. Но -- увы! – для того, чтобы вопрошать бога о таких вещах, надо, по меньшей мере, верить в его существование.

Пока же владыка, не дожидаясь отмашки свыше, словно заправский большевик начала прошлого века мотается по промышленным предприятиям и проводит агитацию в пользу восстановления собора по подписке. В ходе которой и сам владыка расписывается в своем неверии то ли в существование бога, то ли в его всемогущество и других вводит в соблазн. Поскольку действует в духе самой безбожной из всех народных пословиц: на бога, знаете ли, надейся, а сам не плошай! Большевики-то только собор взорвали, а владыка подрывает основы веры…

Хотя, возможно, что бог, словно кардинал Ришелье, даровал своим слугам доверенность за своей подписью на право совершения любых сделок без дальнейших согласований. Пути господни неисповедимы, и не всегда можно понять конечным человеческим разумом, где кончается вера в бога и начинается ропот против него.

Рубикон перейден

Еще забавнее было узнать изо уст иерарха православной церкви истинную причину, побудившую его перейти Рубикон. Оказывается, подвиг его на строительство Главного Храма нашей неглавной области пример соседней… Мордовии. А что же такого необычного случилось в Мордовии? Там добились безоговорочного исполнения десяти заповедей, построили Царствие Небесное на земле или, по крайней мере, преобразили Саранск в Град божий в духе блаженного Августина?

Никак нет-с, и разбойничьи набеги на Пензу, которые совершают тамошние жители с постоянством степных кочевников – лучшее тому подтверждение. Но там размахнулись на что-то огромное относительно размеров самой государственности. Что ж, такова природа человека: то, что у него имеется, ему не нужно. Ему нужно то, что есть у соседа.

Храм на крови

Отрадно, что владыка оставил хотя бы поползновения уподобиться в строительстве стольному граду Москве, где Храм Христа Спасителя был воссоздан буквально со скоростью арабской сказки, в которой основным подрядчиком выступает джин. Возможности Пензы и Москвы, которая, словно раковая опухоль, высасывает из страны все соки, просто не сопоставимы. Надо быть очень смелым человеком, чтобы уверять окружающих, что Храм Христа Спасителя в Москве, эта раковая опухоль на раковой опухоли, построенный за счет вымирания ограбленного народа – это символ нравственности. В том числе и в духе Христа.

Хотя, если внимательно присмотреться, нынешние нравы отражены в нем очень даже неплохо. В особенности та заповедь закона – только не божьего, а воровского – с усиленной проповеди которого начались рыночные преобразования и возрождение православия: «умри ты сегодня, а я завтра». Тенденция, однако.

И в богоспасаемом Саранске люди счастливее и милосерднее не стали. Пусть мне на том свете сковородку лизать придется, но эти качества вообще находятся в обратном отношении к числу церковных строений. К милосердию они имеют такое же отдаленное отношение, как каменная кладка прежнего собора к монолитной коробке нынешнего. Во всяком случае, под стенами Храма Христа Спасителя в Москве, воздвигнутого в память о войне 1812 года, за время его строительства – а это краткий миг с точки зрения вечности -- было подобрано больше умерших с диагнозом «недоедание и переохлаждение», чем потеряла Россия в сражении при Бородино. «Дорога к храму» оказалась вымощенной человеческими костями. Вне зависимости от того, что созидается в нашей стране, Санкт-Петербург или Град Божий, человеческий материал расходуется с купеческим размахом. Собор им. Христа Спасителя был построен явно не для тех, с кем Он делил трапезу и кому обещал Царствие Небесное. Нынешние священники с ними трапезу разделить не спешат. Хотя Спаситель завещал отдать одну ризу нуждающемуся, если у вас две.

В то же время снять с человека последнюю ризу церковь не отказывается, и не со всеми падшими она отказывается разломить хлеб. С теми, кто при падении успел что-то прихватить, словно вратарь мяч, они очень даже не прочь пообщаться. Одного пензенского предпринимателя сам ныне покойный владыка Серафим потчевал церковными яствами так, что чуть не уморил. Потому что, давая полное отпущение грехов ворам, на которое все еще никак не решается государство, можно неплохо подзаработать.

Зачем?

Как мы только что выяснили, на силу молитвы не очень сильно уповают и сами служители церкви. Ради чесо же, черт побери, строятся в таком случае соборы? В общем-то ребята в рясах даже не очень и скрывают: двуглавый орел им нравится прежде всего тем, что очень хорошо изображает совместное правление государственной и церковной власти. В таком случае понятно, почему храмы соперничают своим великолепием с обкомами. Ребята явно воспаряют в заоблачные выси не для того, чтобы ближе пообщаться с богом. И с государством в отличие от Спасителя дружат. Причем до такой степени, что Вседержитель отключил громкоговоритель во время выступления владыки на открытии спорткомплекса в Ахунах, к сооружению футбольных ворот которого владыка не имел не больше отношения, чем к отпиранию небесных врат. Это явный знак того, что господь является сторонником отделения церкви от государства; он недоволен настырным стремлением своих слуг влезть в мирские дела. Богу богово, а кесарю кесарево. Ну да матери нашей, Святой Православной Церкви, не впервой поступать прямо противоположным образом тому, что завещал Спаситель. По этой же причине первосвященники предпочитают не понимать, почему сам Христос предпочитал проповедовать на воздухе, свежем, словно его взгляды по сравнению с Ветхим Заветом, и загоняют Всемогущего на жительство в храм, словно в ссылку или на поселение. Хотя, между прочим, дух божий дышит, где хочет. Ему-то соборы не нужны. Чего не скажешь о церковниках.

Макар Нагульнов, у которого был заскок на мировой революции не менее сильный, чем у владыки на строительстве собора, считал, что если самого волосатого попа остричь и пустить туда, где солдаты моются, батюшку не узнать. Эта была не первая ошибка большевиков. Нынешние священнослужители отличаются от прочего люда государственным выражением лица, с трудом помещающегося в телевизоре. Глядя на которое, так и хочется воскликнуть вместе со Станиславским: «Не верю!» Потому что сияние святости должно быть не на самом лице, а вокруг него.

Что, однако, совсем не мешает священнослужителям возглавлять шествия большевиков, обретших за раскаянье неслабые должности на этом свете и рассчитывающих получить по той же причине такое же теплое местечко в раю. Они идут за рожами пензенских священников, красными, словно запрещающий сигнал светофора на пути в царствие небесное, так же привычно, как раньше шли за красным знаменем. Нынешний священник в отличие от отцов церкви, запечатленных на древних образах, человек скорее плотного телосложения, чем глубокого знания Святого Писания. А если он и подорвал здоровье, то отнюдь не изучением Слова Божьего.

Отметим мимоходом, что красный окрас лица более приличествует языческим жрецам, показывая торжество плоти, нежели христианским священнослужителям, для коих важно прежде всего торжество духа, поскольку за несколько тысячелетий до прихода к власти большевиков он уже был для них священным.

Ты помнишь, как все начиналось?

Наши прорабы послеперестройки устремились к делу церковного строительства с пылом комсомольцев двадцатых и тридцатых. Глядя на священнослужителей, заправивших рясы в кирзовые сапоги, начинаешь понимать, какими они были в те далекие, но героические годы взрывания соборов и создания современной промышленности в таких размерах, что ее до сих пор разворовать не смогли полностью.

Генерал Григоренко вспоминал о грехах своей комсомольской юности, когда он заходил в храм божий и начинал под гармошку, словно Есенин, петь похабные песни. И тоже матом. Смысл был тот же, что и в деяниях верных слуг князя Владимира, выбросивших деревянное изваяние Перуна в Днепр: если бог есть – пусть докажет свое существование, поразит грешника на месте огненным перуном. Чего, к сожалению, не произошло ни в том случае, ни в этом. Напрасно бежали жители града по брегу реки и кричали: «Выдыбай, боже!» Перун не выдыбал. И рука, присобачившая взрыватель к взрывчатке, уничтожившей памятник прошлого, тоже не отсохла. Сменщик Перуна, заграничный бог в своем долготерпении не помешал юному Петру Григоренко сначала безобразничать в Его доме, а потом поступить на военную службу, хотя, будучи всеведущ, знал, что тот разработает после окончания военного училища способ взрывать соборы не повреждая расположенные рядом здания. Может быть, потому что надоело ему одиночное заключение.

Между прочим, церковники сильно обижаются на тех, кто взрывал соборы, эти признаки темного прошлого, а на их месте в лучших традициях православия воздвигал памятники Марксу. Но забывают при этом, что сами уничтожали языческие святилища и вырубали священные рощи примерно на том же основании. Повзрослев, Петро покаялся в грехах молодости, чего не скажешь о служителях православия, считающих свое хамское поведение вполне естественным. Из чего следует, что бог, если захочет, вразумит грешника без всяких храмов и молитв. И даже не делая его верующим. А если не захочет, то хоть тресни – ничего не сделаешь. Все в руце божьей. Хотя церковники предпочли бы, чтобы все было в их руках. Их не может вразумить даже всемогущий Господь.

Что ж удивляться, если через тысячу лет после прихода христианства на Русь плюнуть в душу ближнему, как это свойственно было первым российским христианам, считается не только естественным, но и богоугодным, а нетерпимость к чужому мнению считается делом обычным? Церковные книги полны высоконравственных описаний того, как очередной юный придурок, взяв в руки секиру, пошел ночью к священному древу и «посече его», поскольку его убедили старшие товарищи, что поклоняться деревьям и кустам – признак отсталости, а вот срубить это дерево, сделать из него доски, изобразить на них лики и начать этим доскам поклоняться – это круто. Вместо того, чтобы учить население терпимости к чужому мнению, церковь тысячу лет учила молодежь становиться мучениками за веру, поскольку отсечение головы в таких случаях – вещь неизбежная.

С точки же зрения здравого рассудка будущему мученику можно было бы сказать: ну, не веришь ты, паря, в эти кусты – это твое право. Но зачем же гадить под ними? В душу ближнему. Чтобы он сделал то же самое с тобой? Тысячу лет спустя такие же придурки начали взрывать уже христианские святыни. Наши марксисты читали Маркса, памятники которому воздвигали на месте взорванных соборов, не больше, чем наши богословы читают отцов церкви, и потому не знали его мнение: надо не бороться с религией такими же дикими способами, какими были породившие ее условия, а изменять условия жизни, заставляющие людей искать спасение на небе.

Церковники, похоже, ничего не забыли и ничему не научились. Ведь если попущением господним в тридцатые годы взрывались соборы – а на постановлениях такого рода рука божья писала «утверждаю», ибо без согласия божьего ничто во Вселенной с миллиардами звезд не совершается – то это значит, что кончилось даже бесконечное терпенье божье. Ожесточился Он, видя, как умножились беззакония слуг Его. Которые, в частности, как не понимали, так и сегодня не понимают, что для того, чтобы построить очередной дом божий, надо кого-то лишить жилплощади. Пирог в отличие от Вселенной или долготерпения божьего не бесконечен. И из него наши церковнослужители норовят отхватить куски пожирнее, предоставляя поститься тем, кто поглупее. Как в прямом смысле, так и в переносном. То есть наступают второй раз на те же грабли, которые один раз уже привели к взрывам соборов и расстрелам священников, свершившимся попущением Господним. Он отдал соответствующее распоряжение, видя, как умножаются беззакония их. И уже по размаху расстрелов и разрушений можно прикинуть размер прегрешений церковников. Или вы думаете, что такие вещи случаются беспричинно?

Одержимые бесом властолюбия, церковники забыли про смирение и скромность первых христиан, служивших богу в выкопанных собственными руками землянках в три наката. Сегодня они предпочитают жить не под накатами, а на откаты. А их особнячки в двух уровнях, в которых они живут особняком от паствы, охраняемые не молитвой, а псами, напоминающими языческого Цербера, рядом со схронами, в которых обитали православные святые, до боли напоминают дворцы бывших комсомольских вожачков на фоне ленинского шалаша в Разливе. За них не стыдно перед братьями по классу, но к основоположникам они имеют мало отношения. Блажен, кто верует. Еще более блажен, кто не верует: ему-то точно тепло на свете.

На самих могилках святых старцев совершаются чудеса исцеления, а рядом – чудеса быстрого обогащения. В наше время обрести мощи какого-нибудь святого более прибыльно, чем завладеть нефтепромыслами. Из-за заборов, которые выше человеческого роста и разумения, отцы, святые больше по должности, чем по существу, наблюдают, словно смертники в доте, как спиваются остатки мужского населения соседней деревни и начинают спиваться остатки женского.

Впрочем, и сам Спаситель на последнем партсобрании тоже предсказал, что один из его учеников и последователей предаст его. Наивный! Он думал, что дело ограничится одним Иудой.

Спаситель всю жизнь, словно Ленин, скрывался от полиции. Но после Спасителя остался один хитон и учение, насчитывающее около миллиарда последователей. После Сталина – он жил побогаче -- маршальский мундир, две пары белья и мощная держава. У нынешних имущества все больше и больше. Только последователей у них все меньше и меньше. А держава вообще на грани исчезновения.

Нравственный облик князя Владимира
или объединение вокруг разделения

Уже лежит и топор при корне
деревьев: итак, всякое дерево,
не приносящее
доброго плода, срубается,
и бросается в огонь

После неудач предыдущих объяснений – а их было столько, что, буде дело происходило бы в средние века, его бы сожгли братья по вере за богохульство -- владыка решил попробовать сплотить народ вокруг собора. ( Что в переводе на мирской язык означает соединить церковную власть с государственной). Который, напомним еще раз, называется Собор Христа Спасителя.

Опять подзабыл владыка, что Спаситель чистосердечно признавался: «Я пришел разделить…» Да и с любой точки зрения лучше было бы объединять народ на что-либо более путное. Например, на починку водопровода, ветхого, словно Ветхий завет. (Износ до 80%). Не дожидаясь, пока Бог начнет вразумлять нас снова, наслав вспышку гепатита, тифа, холеры, которую ученые объясняют попаданием в водопроводную воду всякой заразы. В других областях такое уже случалось.

Владыка явно решил объединить волка с овцой, воров с обворованными. Ну это дело не новое. Давайте вспомним, зачем были приглашены христианские священники на Русь. К нравственности во всяком случае это имело отдаленное отношение. С чего бы это, спрашивается, князь Владимир решил вдруг ни с того ни с сего начать укреплять оную? Не потому что пресытился сотнями своих жен. Скорее наоборот. Но ему надо было закрепить разделение общества на богатых и бедных, а для этого славянские боги не годились. Даже мифический предок цыган, кочующий со своим табором где-то за не известными науке горами, говорит в одной из сказок, вручая волшебный перстень лихому конокраду: «Воруй у кого хочешь – никто тебя не поймает. Но не вздумай воровать у своих». Мы с вами помним, что сгубило фраера.

Византийские писатели середины первого тысячелетия Нового времени отмечали, что наиболее важной особенностью славянских племен было то, что они «счастье и несчастье делят поровну». А к концу первого тысячелетия среди них появились умники, которые решили взять счастье себе, а несчастье отдать другим. И это ограбление ближнего надо было выдать за любовь к нему. Для чего очень подошел еврейский бог, от имени которого церковники обещали воздаяние на небесах тем, кто недополучил благ земных в этой юдоли скорби. Простачкам объяснили –и не устают объяснять до сих пор – что на Поле Чудес в Стране Дураков за одну ночь вырастают деревья, на которых много-много курточек, учебников и золотых. Надо только внести в кассу… то бишь закопать малую толику – и на следующий день все получишь. Перуна прогнали, словно не угодившего барину лакея, а на его место приняли на работу чужого бога.

Это разделение церковь не осудила до сих пор, как и его следствие, крепостное право. Да и странно было бы ожидать осуждения того общественного строя, при котором православная церковь процветала за счет труда крепостных смердов. Не возражала она и против меча и огня, насилия и жестокостей, посредством которых ей предоставлялась возможность проповедовать милосердие и любовь к ближнему..

Казалось бы, еврейский бог, под руководством которого Византия проигрывала войну за войной, в том числе и славянам, был не самым лучшим военачальником. Трудно рассчитывать на успех богу, в послужном списке которого разгром еврейского государства, коему он обещал покорить окрестные народы, и военные поражения Византии, начавшиеся после того, как Он возглавил это мощное государство.

Как вы думаете, почему христиане терпели поражение за поражением от сарацин? Потому что тем, кто возглавлял войска, было более важно обрести какую-нибудь икону, нежели выиграть битву. Чтобы обрести реликвию, теряли город. Когда воеводы поняли, что война с неверными будет очень тяжелой, они начали призывать императора и двор готовить войска и запасать вооружение. Знаете, что им ответили первосвященники? Не надо готовиться. Если бог захочет, он и так дарует победу. А если не захочет – хоть ты тресни, ничего не выиграешь. Этого упрямого старикашку можно пронять только молитвами. Вот они и молились, пока войска теряли одну область за другой.

А потом сарацины высадились в Европе. Вы, естественно, спросите, как им это удалось, если христианский военный флот был явно сильнее? Так морячки благочестиво строили в это время храм Михаила Архангела.

Так что опыт двуглавого орла, обретенного в Византии, показывает: две руководящие головы в государстве не обязательно идут ему на пользу. Особенно когда одна дает указания другой на основе Ветхого Завета.

Но на Руси к этому времени явно мало кто из начальства уже верил в бога. (Тут у нас опять полное совпадение с современностью). Да и нужен он им был по другим причинам. Князь Владимир стал первым космополитом в летописях Руси, православная церковь сразу стала государственной, а соборы строились на средства, отбираемые у народа. Ярким примером чего стал и восстановленный собор Христа Спасителя в Москве, строительство коего стало символом вторичного разделения народа на «элиту» и на быдло, и второго нашествия православия. Уверяют, что его построили не на казенные деньги. Черта с два бы его построили, если бы власти не выкручивали руки предпринимателям. В Пензе местные власти так «не помогали строительству собора», что, как говорят сведущие люди, церковники на колоколах отлили имена руководителей-«непомогальщиков». Сообщить эти имена церковники, однако же, отказываются. С чего бы это?

Кстати, кто не видел, как власть имущие выколачивают средства из деньги имущих на строительство храмов божьих, много потерял: только что раскаленным утюгом не пытают, словно первых мучеников христианства. Впрочем, с силой убеждений у церковников всегда было неважно. Да и зачем они будут глагол понапрасну жечь, если можно поручить дело убеждения населения жандармам и столоначальникам?

А предприниматели откуда взяли деньги, которые жертвуют на соборы? Украли у государства. Причем в особо крупных размерах. Церковь знает об этом и не очень настаивает ни на самой заповеди «не укради», ни на возвращении украденного, поскольку в таком случае не сможет получить свою долю.

Кстати, отпускать грехи разбойникам при условии, что они поделятся, церковь додумалась раньше, чем государство. Вообще это дело доходное: затрат никаких, а прибыль большая. Не разучились еще святые отцы творить чудеса. Во всяком случае финансовые.

Точно так же получится и в Пензе. Не все понимают, что имеет в виду владыка, когда говорит: собирать денежки он будет, как древле, при первом строительстве, подворно. А это означает: монополисты набросят по рублику в счетах на оплату, скажем, жилья, и заплатить придется всем, верующим и неверующим. И даже мусульманам, иудеям и буддистам. Хотя не все жители мордовских Афин догадаются, что внесли свой вклад, посильный или непосильный, в строительство собора.

А кто откажется платить, того государство, понимающее милосердие в православном смысле, сделает бездомным, аки апостолы. Лишний повод появится утешение в церкви искать. Вот так и ведется издревле на Святой Руси: красные придут – грабят, белые придут – грабят, православные придут – тоже грабят. Куда человеку податься? Вот и множатся на Святой Руси зарубежные секты. Которые, откровенно говоря, тоже грабят.

Почему святые отцы и призывают богатых не делиться с бедными, а объединяться? Причем не как-нибудь, а вокруг собора, словно в хороводе вокруг новогодней елки? И не поднимают вопроса о равенстве имущества в духе Аристотеля? Потому что сами не столько делят свои ризы с нуждающимися, сколько норовят снять с них последнюю. Так что каждый житель православного государства может смело утверждать, что государство, церковь и обычные налетчики «о хитоне его метаху жребий…»

А если сам Спаситель будет настолько неосторожен, что вторично спустится в эту юдоль скорби, его вторично же и распнут, если он уж очень будет настаивать на необходимости возлюбить ближнего, а не церковное строительство. Причем распнут, как вы уже догадались, отнюдь не безбожники. Это сделают, как и в первый раз, первосвященники и прочие почтенные члены общества, заплывшие рожи которых мы ежедневно созерцаем по ящику, когда они проповедуют покаяние и воздержание. За каковой подвиг положено воздаяние на том свете. Тогда тоже не нашли, что повесить на Спасителя, и повесили его самого.

Писах многогрешный
Евгений Пырков.

Статья была написана много лет назад, но не появилась ни в одном из местных изданий. Их владельцы не сочли себя достаточно храбрыми, чтобы восстать против Бога и Власти Строительство собора близится к завершению. Уже нет с нами прямолинейного епископа Филарета. («Этот человек начал строить и не был в силах завершить"). Как оказалось, хороший врач был бы ему нужнее, чем храмовое строительство, но где ж нынче возьмёшь толкового врача, если все силы и средства уходят на церковь. Один из отцов города, имя которого было отлито на колоколе, поскольку «Духа Святого исполнился еще от чрева матери», так что каждые выходные ездил с подручными на Святые ключи омывать грехи, после чего ключи, собственно, и оказались загаженными, уже откинулся с параши, ибо люди, уверовавшие в бога, почему-то редко чтут заповедь «не укради». В клоповнике он, кстати, заведовал молельной комнатой – не в Магадан же за 85 украденных миллионов ссылать.

Последние публикации на сопряженные темы