Сталин и сталинщина. Писано на эту тему, переписано! Читать – не перечитать. Раскрыты и продолжают раскрываться всё новые и новые факты чудовищного зла, нанесённого человечеству кремлёвским маниакальным правителем вкупе с его присными. Сталинское правление и его отголоски стоили миру миллионов погубленных жизней. Факты неопровержимо говорят сами за себя.   Конечно, далеко ещё не всё раскрыто, но и уже известных материалов более чем достаточно, чтобы у людей могло выработаться устойчивое неприятие системы сталинского государственного устройства. Сама история вынесла осуждение тирану и тем деяниям, которые совершались под его руководством. Казалось бы: людьми получен такой незабываемо печальный урок, что ни о каком возврате к сталинизму и речи быть не может.     Ан нет! В массовом сознании Сталин остаётся самым «эффективным государственным руководителем (менеджером)», добрым и всемогущим гением, непревзойдённым организатором и неутомимым вдохновителем народных масс на созидание и прогресс. Тем единственным эталоном, по которому проводится проверка и оценка деятельности всех последующих глав советского и российского государств.

       Представления миллионов людей о Сталине можно сравнить с тем, как религиозно настроенные евреи чтят мифологизированную личность царя Давида. Так же, как и Давид в представлениях своего народа, Сталин является для русских «царём царей», величайшим национальным героем, не имеющим аналогов в российской истории. Но если израильский царь приобрёл авторитет за счёт безжалостного истребления соседних для евреев народов, то сталинская кровожадность проявилась, прежде всего, по отношению к тому народу, который его сегодня восхваляет и горестно сожалеет, что в лице современных своих лидеров не находится подобного человека. Вождю не помешала даже его национальность, никогда не пользовавшаяся у русских особым к ней расположением.

      Сталин, по представлениям масс, - самый русский человек, олицетворение всех мыслимых и немыслимых достоинств великого русского народа. Многомиллионные симпатии к Сталину нашли подтверждение в недавно проведённом опросе на главном государственном канале телевидения. Отчего это происходит? По каким причинам, если не именно Сталин, то сталинизм в обновлённом оформлении остаётся вожделенным способом существования России, главнейшей надеждой на возвращение ей былого могущества? Почему сталинское прошлое, вопреки очевидным фактам, воспринимается как период благоденствия и процветания народов? По каким причинам русский народ, больше, чем какой другой пострадавший от действий Сталина, боготворит и грезит о его воскресении в той или иной из современных политических фигур? Наблюдения свидетельствуют о том, что количество живых и полуживых сталинистов с каждым годом неустанно возрастает. Память не прервёшь, не узурпируешь. Наш самый востребованный кинорежиссёр и представитель знаменитейшей российской фамилии Никита Михалков не без умиления рассказывает, как отобранная им труппа, словно один, поднялась, едва в комнату вошёл загримированный под Сталина актёр. Это свидетельствует о том, что трепет, глубоко проникший в национальное подсознание, имеет свойство возобновляться, актуализироваться в новых поколениях, никогда не видевших Сталина и мало что о нём слышавших. Где таятся корни мифологизации и идеализации фигуры величайшего преступника XX века, безжалостного палача своего народа и разорителя страны?

       Примечательно, что и те, кто крайне отрицательно воспринимают Сталина, в своём большинстве, склонны воспринимать его личность как случайное историческое порождение, как сугубо индивидуального носителя зла, никак не связанного с той социально-культурной почвой, на которой это зло произросло и проявилось. Но мог ли Сталин явиться сам по себе на вершине власти? Случайный ли он человек в российской истории? Правы ли те люди, которые пытаются масштабное изничтожение народа возложить на одну личность? Может ли здоровое общество запросто списывать на одного человека миллионы и миллионы жизней? Снимая с себя, как народа, ответственность за печальные события не столь далёкого времени, не способствуем ли мы возвращению большевизма как принципа человеческого жизнеустройства и сталинизма, как наихудшего его варианта?

       Сталин мог ошибаться, выдавая желаемое за действительное, причисляя себя к русским, но ведь и сами русские считали и до сих пор считают грузина Иосифа Виссарионовича Джугашвили самым что ни на есть русским человеком. Иначе говоря, Сталин свой для русских. Тем самым они признают, что не грузинская нация явила на свет советского вождя, а именно русский народ.   Кровь не имеет существенного значения в определении национальности. Первостепенную роль играет то, насколько человеку удаётся передавать дух нации. Грузин по крови, Сталин оказался в большей степени русским человеком по национальному духу, чем кто-либо из самих русских. 

       Говорят, что горе тому, кто посягнёт на святая святых массовых иллюзий. Мы решили рискнуть. И заявляем, что Сталин неотделим от истории русского народа, что он - квинтэссенция русского национального характера. И пусть кому-то это покажется странным, но в грузине Джугашвили сосредоточились черты типичного русского человека. И не где-то на стороне, а именно в психологии русского народа следует искать объяснение феномена сталинщины. Безусловно, надо принимать во внимание и «патриотическое сталинское образование» и тщательно взращённый на государственной почве сталинизм, ставший фактически национальной общегосударственной религией послушания и поклонения кумиру. Но мы вправе задать вопросы: «А где же был великий народ? Почему он позволил сделать из себя инструмент зла и насилия? Что же только один злодей с кучкой его приспешников во всём виноваты?» Обвинения Сталину не могут быть вынесены безотносительно к тому народу, который его поддерживал и который он представлял. И мы не можем полностью согласиться с премьером Владимиром Путиным, который, по-видимому, из соображений щадящего отношения к самосознанию русских, по случаю 70-летия расстрела 22 тысяч польских граждан заявил, что «это чудовищное преступление совершил не русский народ».    Трудно себе представить, чтобы нечто подобное произошло в другой стране, при другом народе. Ведь всё, что решалось советскими вождями, то и одобрялось народом. И, более того, Сталин не столько направлял события, сколько следовал за ними. Можно сказать, что Сталин – это Ты, Он, Я. Сталин – это все мы. Другое дело, что вождь сумел добиться жёсткого контроля над ситуацией. Но опять же, не без активного участия народных масс. И нельзя сказать, что люди не знали, что творится в их стране. Принимаемые государством меры секретности также находили в народе полное оправдание и понимание. Русские доверили себя вождю как гардероб, вещами которого он мог распоряжаться, как ему заблагорассудится. От ненужных вещей он избавлялся «без страха и упрёка».   Народ не захотел или не нашёл в себе достаточных сил противостоять негативным общественным и государственным структурам. Продолжая стыдливо умалчивать об этом, мы не заручимся нравственной ясностью, застрявшей между правдой и кривдой. А без нравственной ясности нельзя бороться с гнилью, разъедающей наше общество, нельзя отбросить фантомы прошлого, за которыми прячутся цинизм и бесстыдная ложь. «Идол Сталина, - писал Г. Померанц, - созданный в умах его поклонников, увековечивает могущество тени, вокруг которой собираются мелкие тени зла и пляшут на своём шабаше». Сталин – это коммунистический символ, рождённый в недрах национального сознания.

       Не претендуя на универсальность исследования и исчерпывающее раскрытие темы, попытаемся дать хотя бы ориентировочные ответы на поставленные вопросы. Базовым материалом для анализа конкретной ситуации нам будут служить, прежде всего, труды выдающихся отечественных и зарубежных мыслителей, научные открытия социальной и этнической психологии. Обещаем руководствоваться принципом игры с открытыми картами, но, игнорируя, вместе с тем, откровенные политические предвзятости и спекуляции, от каких бы авторитетов они ни исходили. Мы хорошо понимаем, что базовые социальные представления могут быть и очень часто бывают прямо противоположными, ущемляющими одна другую. Поэтому не питаем иллюзий на достижение тотального согласия. Мы исходим изначально из той точки зрения, что сталинская социально-политическая модель является губительной как для России, так и для любого цивилизованного общества. И именно эту точку зрения мы оставляем за скобками спора. Главная наша задача, при нахождении согласия с теми, кто это мнение с нами разделяет, попытаться показать, почему сталинский путь воспринимается положительно при наличии явных признаков его негативности, если не сказать точнее - преступности. Подчеркнём, что главным предметом исследования является не Сталин и не сталинщина сами по себе, а отношение к этим феноменам широких народных масс, то качество общественной материи, с которой Сталин представляет однородное единство. Если бы этой однородности не существовало, сталинская система не имела бы никакой возможности продержаться. То самодурство и азиатство, процветавшие в традиционных отношениях внутри российского общества на протяжении столетий, в лице Сталина нашли естественное выражение. Личные преступления вождя не снимают исторической ответственности за массовый террор с тех, кого он возглавлял долгие годы. История – это и отчёт, и экзамен совести всего народа.

      Сталинизм – не чужеродное явление, не тунгусский снаряд, выпущенный пушкой из каких-то «ихних» герцогств. Его природа таится не в случайных, неблагоприятно сложившихся обстоятельствах нашей жизни и не в занесённых неведомыми ветрами иноземных семенах. Сталинизм своим происхождением обязан собственной, веками существовавшей в России социально-культурной почве. Он находится в неразрывном единстве и тождестве с исторической Россией. Человек является пленником своей культуры, своих знаний. Он заточён в них, обременён ими. И сталинщина – это культура, взращённая на конкретном национальном материале. Никто её из космических просторов, ни с пеплом заморских вулканов   не заносил, не задувал.

       Требуется сильный импульс, чтобы народ мог перейти в иное состояние, вырваться за пределы своей ментальной оболочки и осознать свою роль в результатах исторического развития. Моментом это не совершается. Культура въедлива и живуча. Национальное сознание обывателя, а русский человек – не исключение, представляет собой мутное варево взаимодополняющих мифов и всякого рода интеллектуальных химер. Избавиться от него крайне трудно. Есть русские нравы, есть русская психология, русские почвенные идеи, русская история, русская археология, русская литература, слава которой признана всем миром. Есть, наконец, коллективная память, отрефлексированная опытом совместной жизни многих поколений. В структуре этой памяти сохраняются общие ценности, паттерны, стереотипы, автоматизированные образы поведения. Память диктует поведенческую политику. Устойчивыми образами памяти можно манипулировать, сокращая тем самым плюралистическую полноту восприятия прошлого, а, следовательно, настоящего и будущего. Всё это надо нам учитывать, если хотим получить достоверные ответы на поставленные вопросы.

       В XX веке для изучения национально-психологических явлений на Западе стал широко использоваться так называемый метод естественного эксперимента в этнопсихологии. Этот метод позволяет устанавливать часто наблюдаемое несоответствие между предполагаемыми и действительными действиями   этнических сообществ по отношению к другим людским группам и этносам («парадокс Ла Пьера»). В нашем исследовании особенностей русского этноса мы неоднократно обращаемся к описанию наблюдений за поведением, действиями и поступками людей, которые являются естественной реакцией на ситуации так или иначе связанные с межнациональными отношениями. Когда мы говорим о русских, то имеем в виду определённую «этническую личность», которая «обособилась» как по результатам своей жизнедеятельности, так и из особенностей взаимоотношений с окружающим миром, прежде всего из взаимоотношений с другими «этническими личностями» («западноевропейской», «азиатской», арабской, еврейской и другими). 

       Одним из критериев наших рассуждений может служить принцип психологической достоверности. Следование этому принципу даёт любому из оппонентов право свободно нас критиковать, так же, как за нами сохраняет, в свою очередь,   право отстаивать нашу позицию.

       Поэты любят называть Россию «неразгаданною сказкой». И сама она, эта сплошная, бесконечная сказка, громоздится на всякого рода мифах и утопиях. Большая сказка рождает маленькие сказки.   Русские   всегда были чрезвычайно расположены к мифотворчеству. А всякое излишество, как известно, оборачивается болезненным отклонением от нормального течения жизни. Замечено, что «урожайность» мифов резко возрастает в периоды неожиданной ломки сложившихся устоев жизни, когда прежние ориентиры бракуются, новые ещё оказываются не выработанными, а образовавшийся вакуум заполняется скороспелыми фантазиями или обновлённым подручным материалом. «Неутрясённый народ», по меткому выражению Давида Самойлова с удивительной легковерностью хватается за миф, как за соломинку утопающий. Причём, чем нелепей, чем фантастичней миф, тем легче он прорастает и укореняется на народной почве. Такой миф может быть очень действенным, может заключать в себе взрывчатую динамическую энергию и двигать массами, которые мало увлечены научной истиной и проявляют равнодушие, а то и агрессию к не устраивающей их правде. В примитивном, дичающем обществе, желающем жить в стаде, тотальная мифология подменяет собой действительность, а действительность, наоборот, уже начинает восприниматься как негодный миф. Мифы, в свою очередь, разжигают коллективную истерию, жертвой которой становятся целые народы.

        Миф о великом и мудром вожде – прежде всего чудесная сказка, соблазнительная легенда об утраченном золотом веке, который и сам является скороспелым мифом, сочинённым по горячим следам совершившегося крушения («Как счастливо мы жили, как искренно любили, как верили в себя»). Опасность этой легенды заключается в том, что, по логике её существования, она, во что бы то ни стало, должна быть возвращена и утверждена в реальной действительности. «Сивка-бурка, вещий каурка, встань передо мной, как лист перед травой!» Миф становится фальшивым «краеугольным камнем», на котором, как на платформе, строится вавилонская башня всего сталинского величия. Такие башни, конечно, рано или поздно рушатся, но при их крушении под глыбами обломков оказываются миллионы людей. Потому так предостерегающе звучат сегодня строки одного из самых народных российских поэтов:

             А вы, что ныне норовите

             Вернуть былую благодать,

             Так вы уж Сталина зовите –

             Он богом был,

             Он может встать.

        В основе чувства, вызвавшего к жизни эти строки, лежит осознание той очевидности, что главной причиной всех наших бед при Сталине была Система, порождённая не им одним и горсткой его жестоких и трусливых клевретов. Что бы они могли сделать, не располагая массовой поддержкой населения, не ощущая гармонического единства с настроением народа? Фактически, как говорил Андрей Платонов, «народ всем отцам отец». И когда русские называют Сталина своим отцом, они тем самым признаются в том, что он – их порождение. Русский народ и сам себе приходится отцом, и вождь также роль отца исполняет. Перефразируя поэта, можно сказать, что Сталин и народ – близнецы братья. Получается, что отказаться от Сталина – это всё равно, что отказаться от самого себя, от своего брата, от своего отца.

        Бесспорно, сталинизм – это сложнейшее бюрократическое устройство, призванное осуществлять владычество над людьми. С одной стороны, она чужда людям и их жизненным интересам, Но, с другой, сталинизм, как явление, не отделим от психологии народа, ставшей благодатной почвой для его возрастания и дальнейшего укоренения. Все тайны сталинизма привязаны к народу живоносной пуповиной. И нельзя считать нелепой, роковой случайностью то, что он появился именно в России. Сталин – сама Русь в её сущностной основе. Сталин – народ. Суть сталинизма – его органическая русскость. Лёгкость, с которой происходит в России омассовление любой идеи, способствует созданию питательной среды для расцвета той или иной формы чудовищного тоталитаризма. Сталинизм можно рассматривать как наружное укрепление или оплот той крепости, которая и есть сам народ.

       Можно, конечно, рассуждать и по такой схеме, согласно которой с искры начинается пожар и опасные действия царя вызывают неуправляемую цепную реакцию, когда преступления начинают следовать одно за другим в условиях превышения критической массы. Сталинизм не мыслим без абсолютного включения в него масс людей. И нельзя сказать, что участие народа в неукоснительном претворении в жизнь «величественных» сталинских планов достигалось исключительно за счёт насилия. Массами владел «героический экстаз». Да, при тоталитарных режимах единица превращается в ноль, если изъясняться образами титана революционной поэзии. Но «единицы» не только не сопротивлялись чудовищному омассовлению, а даже испытывали удовольствие от тесного единения с вождём и Партией.

         Нельзя обойти вниманием и такой аспект общечеловеческой психологии, заключающийся в том, что подданные очень часто становятся рабскими исполнителями воли своего предводителя, особенно в делах, льстящих его страстям. Более того, подвластные люди вступают в жесткую конкуренцию друг с другом в выражении своих угоднических чувств в адрес властителя. Каждый стремится стать правовернее самого Магомеда. Ложь самодержца, как бы она ни была груба и скудоумна, всегда льстит рабу. И он, раб, в свою очередь, отвечает на эту ложь лестью. Подхалимаж становится в стране Советов одним из самых распространённых не только политических, но и художественных приёмов. На подхалимстве и угодничестве строится мораль строителей самого прогрессивного общества на планете. Люди перестают обращать внимание на всю примитивность лести. Чем она примитивней, тем действенней. Лесть получает наиважнейшую функциональную нагрузку, служит, как воздух, как вода, как пища, как универсальная экзистенциональная   форма органического существования. Люди, персонально и коллективно, стремятся выразить свою признательность вождю. В организованном порядке создаются патетические и душераздирающие художественные процедуры выражения своего преклонения перед главным государственным сатрапом и его верными Санчо Панчо.

        Вот циничный образчик такой лести в самые суровые годы сталинских репрессий. Её автор – будущий лауреат Нобелевской премии по литературе. К шестидесятилетию Сталина он пишет для «Правды» хвалебную статью, в которой есть такие слова: «Вся наша великая страна могуществом и расцветом своим обязана партии и Сталину. Народ любит своего вождя, своего Сталина, простой и мужественной любовью и хочет слышать о нём слова такие же простые и мужественные. Но мне кажется, некоторые из тех, кто привычной рукой пишет резолюции и статьи, иногда забывают, говоря о Сталине, что можно благодарить без многословия, любить без частых упоминаний об этом и оценивать деятельность великого человека, не злоупотребляя эпитетами». Сам же нобелиат этот принцип не соблюдает.   Далее он прочувствованно пишет о том, как у него на родине, в Вешенской, где царит голодная смерть, станичники соберутся на торжественное собрание по случаю юбилея вождя и как ослабленный от голода старый казак, надев заранее суконные брюки с выцветшими от старости нитками на швах, в строгой тишине нальёт всем взрослым по стопке водки и скажет придушенным голосом:

        - Нынче Сталину стукнуло шестьдесят годков. Хороший он человек. Дай бог ему побольше здоровья и ещё прожить на белом свете столько, сколько прожил!  

         И это пишет человек, который, как тонкий художник, не может быть не наделён чувством милосердия и понимания всего ужаса окружающей действительности, человек, который был хорошо осведомлён о происходящих арестах и казнях ни в чём не повинных людей, человек, который знал, что и над ним самим сгущаются чёрные тучи. Зараза лести охватит всё население, и не обойдёт стороной даже таких великих личностей, какой, несомненно, был Михаил Шолохов.

       В мощном хоре патетических здравиц преступным, болезненным злопыхательством и «отщепенством» выглядели ставшие сегодня знаменитыми стихи Мандельштама о кремлёвском усаче.   И кто бы мог тогда отважиться согласиться с такими строчками мало кому известного поэта Анатолия Клещенко:

                     Пей кровь, как цинандали на пирах,

                     Ставь к стенке нас, овчарок злобных уськай.

                     Топи в крови свой беспредельный страх

                     Перед дурной наследственностью русской.

 

       Живучесть вождизма в народе служит благодатной почвой, на которой за одним Сталиным может вырасти другой. И не прав был боярин Захарьин, герой трагедии А.К.Толстого, обращавшийся к думцам сразу же после смерти царя Ивана Васильевича:

                          Не бойтеся! Уж не откроет он

                          Своих очей! Уж острого жезла

                          Не схватит длань бессильная, и казни

                          Не изрекут холодные уста!

       Задним числом удобно перекладывать всю ответственность за свершившееся зло на одну персону, даже весьма почитаемую. Злодея нет, а народ продолжает жить, и ему тяжело признавать за собой причастность к злу. Проще всю вину переложить на умершего изверга. Дескать, людям ничего и не оставалось, как только проявлять безропотное послушание. Редкие народы со временем отваживаются на искреннее, безусловное покаяние. До такого, неформального, покаяния требуется дорасти в развитии массового самосознания. Значит, до тех пор, пока мы не поставим вопрос так, что сама нация должна отвечать за то, что произошло с ней, до тех пор, пока мы не согласимся с собственной виной, мы ни в чём не разберёмся. И хотя общественное мнение начинает ярко полыхать, когда речь заходит об истории, но и после снятия всех запретов и заполнения пустот остаётся всё тот же мучительный вопрос – что это было в нашем русском XX веке? Тираны – тиранами, но какую роль сыграл сам народ в выпавшей на его долю одной из величайших трагедий всей мировой истории?   И пока у русского народа будет отсутствовать чувство национальной ответственности за свою историю, будет сохраняться опасность   возвращения сталинщины на российские просторы. 

       В советской историографии было принято считать, что толчком для Октябрьской революции стал террор властей. С именем Николая II связывается Кровавое воскресенье и Ленский расстрел. Но при этом забывается о том, что перед 1905 годом были убиты народными героями-революционерами два министра внутренних дел, генерал-губернатор Москвы, а после 1905 года, через семь лет, - премьер-министр. И это не считая десятков других высокопоставленных чиновников. Террор, надо признать, пользовался широким одобрением в народе. «Все поместья богачевы разметём пожарчиком!», - писал поэт, передавая революционные настроения народа. Так что со временем Сталин явился   организатором выражения террористических народных настроений в государственном масштабе. «Этот вихрь, от мысли до курка, и постройку, и пожаров дым прибирала Партия к рукам, направляла, строила в ряды».

       Вина за всё случившееся на русской земле лежит на всех, хотя и разная, но на всех. И молчальники должны нести свою долю вины. Какими силами, чьими руками совершался, как мы сегодня говорим, геноцид русского народа в сталинский период? Разве сам русский народ, в том числе и крестьянство, хотя, возможно, в меньшей степени, чем городское население, не участвовал в организованном процессе самоуничтожения? Да, Сталин играл роль Прокруста. Но разве не очевидная реальность - миллионы тех, кто не просто молчаливо одобрял, но и активно поддерживал существование колоссальной карательной машины, системы невиданного геноцида? Массы, как раз и служили тем прокрустовым ложем, с помощью которого совершалась выбраковка населения. Все подравнивались под единый шаблон, который удовлетворял как главного модельщика, так и стандартизируемый материал. 

 

 

 

                ПСИХИЧЕСКИЙ СКЛАД НАЦИИ КАК ОСНОВА

        Предваряя разговор о психическом складе (национальной психологии) русской нации, следует договориться о ключевом понятии «нация». Существующие сегодня различия в трактовке данного понятия могут вносить определённые помехи в механизм понимания наших рассуждений. Остановимся на наиболее распространённом и синтезированном определении нации, разделяемом многими современными авторами. Справедливости ради, отметим, что разработанное в своё время на основе историко-экономической концепции Карла Каутского, оно было уточнено и сформулировано самим Сталиным. Известно, что склонный к философствованию вождь уделял болезненно повышенное внимание национальным вопросам и посвятил им целый ряд теоретических работ.

        Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада (национальной психологии), проявляющегося в общности культуры.

        Каждая нация имеет свою специфическую историю развития, в результате которого формируются её особый психический склад, реально определяющий поступки и поведение отдельных людей и их групп, опосредующий все формы их общественного сознания – идеологию, мораль, религию, науку, искусство и философию.      

              Национальную психологию принято рассматривать как совокупность национально-психологических явлений, составляющих её содержание. В данной совокупности (структуре) выделяются системообразующие и динамические компоненты. 

       К системообразующим компонентам (элементам) относятся национальное самосознание, национальный характер, национальный темперамент, национальный склад ума, национальные чувства и настроения, национальные интересы и ценностные ориентации, национальные обычаи и традиции.

       К динамическим компонентам (элементам) национальной психологии относят сугубо специфические национально-психологические особенности нации. Будем придерживаться той наиболее распространённой точки зрения, согласно которой в структуру динамических компонентов национальной психологии входят мотивационно-фоновые, интеллектуально-познавательные, эмоционально-волевые и коммуникационно-поведенческие национально-психологические особенности, проявляющиеся как результат непосредственного реагирования психики представителей конкретных этнических общностей.  

        Чтобы ответить на поставленные вопросы, нам необходимо рассмотреть все данные компоненты, как системообразующие, так и динамические, и выяснить, как они опосредуются непосредственно на русской нации.

 

 

        Рассуждая о русских, об особенностях их национальной психики, мы не вправе исключать из состава самой многочисленной славянской нации людей других коренных народов России и, прежде всего, украинцев и белорусов.

        Откуда они, русские, что они собой представляют? По словам философа – это «те, что здесь смешались». Но такой ответ вряд ли кого полностью удовлетворит. Уместнее, останавливаясь на происхождении русских, следует иметь в виду ко всему прочему и некую историческую тайну. И действительно, ссылаясь на многочисленные научные источники, трудно твёрдо и однозначно сказать, что и от кого русские унаследовали в качестве своей этнической и культурной первоосновы.   Не всё ещё ясно и с языком. Так украинские и белорусские филологи, не чувствуя, по-видимому, себя вполне свободными от националистических установок, полагают, что русский язык значительно удалился от славянских корней.

      Но, так или иначе, мы должны базироваться на том, неоспоримом сегодня факте, что истоки Белоруссии, России и Украины – в великом древнем государстве - Киевской Руси IX-XIII веков. Русская народность как этнически сложившаяся общность (нация) сформировалась в начале XVII века. По языковым и некоторым другим особенностям материальной и духовной культуры уже к этому периоду стали выделяться северные, южные и западные русские, что впоследствии привело к появлению украинцев и белорусов. Поэтому, ведя разговор о русской нации, мы, с оговорками, будем иметь в виду все три народа. В советскую эпоху к титульной нации, к русским, стали причислять себя и другие народы великой империи, что тоже нельзя не учитывать. Недаром всех граждан Страны Советов за рубежом, кем бы они ни являлись – карелами, татарами или узбеками – было удобно называть русскими. И люди с гордостью, хотя в паспорте отмечалась иная национальность, соглашались с этим. Когда многомиллионный хор в едином эмоциональном порыве одноголосо пел: «Русский с китайцем – братья навек», ясно было, что под русскими подразумевались и туркмены, и чукчи, и эвенки. «Сталин и Мао слушали нас», и надо думать, тоже вполне с этим соглашались. Чего не удалось, так это из китайца сделать русского. Но мысль такая существовала и вовсе не казалась чудовищной в свете классовых теорий марксизма-ленинизма. Понятие «русификация населения» родилось не на пустом месте. Она не ограничивалась одними внешними признаками, как например, изменение фамилий по русскому типу (Каспаров, Джамбул Джабаев, Симонов, Рашидов), или при массовом крещении чувашей, марийцев, мордвы и других народов, когда за людьми произвольно закреплялись русскоязычные имена и фамилии (Огурцов, Скворцов, Козлов). Хуже то, что изучение русского языка в большинстве случаев проводилось в ущерб родным национальным языкам. Высокой «чести» русификации удостаивались, прежде всего, те народы, которые проявляли особую дружественность по отношению к русским и выражали добровольное желание стать русскими. Быть русским означало и означает до сих пор не просто принадлежность к определённой национальности, а причисление к высшей национальной касте. Недавнее исключение из паспорта графы «национальность» большинством населения было встречено неодобрительно, с повышенно болезненным чувством. У людей оказалась отобранной возможность выразить свою особую гордость за принадлежность к величайшей нации. Сам вождь, по многочисленным свидетельствам, не любил упоминаний о его грузинском происхождении. Так что расширительное понимание термина «русская нация» представляется вполне уместным и оправданным.

       В России в результате долговременного проживания на общей территории осуществился процесс межэтнической интеграции различных этнических общностей, подчас весьма далёких друг от друга по своим биологическим, политическим, экономическим, социальным и культурным особенностям. Основополагающие для русского человека культурные и духовные ценности приносились, развивались и закреплялись в народе представителями самых разных этнических и социальных групп, которые веками растворялись и перемешивались в громадной общероссийской плавильне.   Возникшее понятие «советский народ» в наибольшей степени вобрало в себя черты русского этноса. Русский – это категория не столько генетическая, сколько наднациональная, она результат конкретной государственности, и конкретного восприятия себя в мире, но вместе с этим, она сложнейший симбиоз различных культур, верований и идеологий. Русских правомерно в этом плане сравнивать с жителями Соединённых Штатов Америки, государства, объединившего в своём составе представителей многих этнических групп, из которых и сложилась американская общность. Н.А.Бердяев писал, что «Российская империя заключает в себе очень сложный, национальный состав, она объединяет множество народностей, но она не может быть рассматриваема как механическая смесь народностей – она русская по своей основе и задаче в мире». Об этой «основе» и наша речь.

 

       От того, что каждый из нас думает конкретно о себе, как себя видит среди других людей, с кем соотносит, от кого отделяет, во многом зависит наше поведение и наше отношение ко всему нас окружающему. Бытовая поговорка «Всё познаётся в сравнении» применима как для характеристики отдельной личности, так и для диагностики особенностей того или иного социума, в том числе и нации.

       В психологии личности самосознание определяется как сознание (понимание) субъектом самого себя в отличие от многих других субъектов и мира, как такового вообще. В психологическом плане, прежде всего надо иметь в виду ощущение человеком общественного положения и своих жизненно важных потребностей, мыслей, чувств, мотивов, переживаний, действий. В оценке самого себя человек вольно или невольно использует сравнительные характеристики. Поведение человека напрямую зависит от того, кем он себя осознаёт в ряду других людей. В соответствии с уровнем самосознания у него формируется самооценка и система притязаний. Если самооценка человека и уровень его притязаний не согласуются с оценкой его окружающими людьми, может возникать конфликтная психологическая ситуация. Временами конфликт может носить приглушённый, латентный характер. И лишь в определённых социально-политических условиях возможна его актуализация. Но, как правило, если человек получает свободу действий, он стремится даже незначительный конфликт решить в свою пользу.

       Необходимо иметь в виду, что самосознание субъекта обычно считается адекватным с точки зрения понимания себя как личности, если оно согласуется с посторонним пониманием, и неадекватным, когда субъект воспринимает себя искажённо по сравнению с тем, как он воспринимается окружающими людьми. Обычно в бытовом общении, ориентируясь на стандартные нормы, люди склонны думать о себе лучше, чем они есть на самом деле. Хотя в жизни встречается много и таких людей, что принижают себя, склонны посыпать свою голову пеплом. Адекватность самооценки хорошо коррелируется с уровнем развития такого психического качества как самокритичность. Самокритичность позволяет человеку вносить в нужные моменты необходимые коррективы в своё поведение и за счёт этого добиваться поставленных целей. К сожалению, самокритичность как психическое качество воспитывается малоуспешно. Люди легче поддаются воспитанию критического отношения не к себе, а к другим. Подчиняясь, видимо, отмеченному в Библии правилу не видеть бревна в своём глазу, но замечать мельчайшую соринку у соседа. О таких людях часто иронически говорят: «У него высокое самомнение».

        Национальное самосознание начинается с осознания людьми своей принадлежнос
Посмотреть и оставить отзывы (502)

---

Последние публикации на сопряженные темы

Кредиты и религия

Ученые придумывают способы утилизации усопших людей

Террамация

Аркадизмы

РПЦ получит от государства 27 млн на поддержку Донбасса

Пришествий на страницу: 4610

---