«...И нет преимущества у человека перед скотом»

06.11.2009 Статьи/Общество

Эта история началась с сообщения, появившегося на Форуме Академгородка год назад. Какая-то женщина взволнованно рассказывала, что при храме во имя Архистратига Михаила, что расположен на улице Приморской, в ужасных условиях, в тесноте и без ветеринарной помощи живёт олень. Тогда особого отклика эта тема не получила, однако через год другая пользовательница Форума случайно обнаружила, что при том же храме в ещё более неподобающих условиях содержатся декоративные кролики, и подняла тревогу.

По её словам, у одного кролика была сломана лапа, а другой был при смерти от потницы. Екатерина (так зовут эту молодую женщину) забрала к себе крольчиху со сломанной лапой и стала лечить: открытый перелом сросся неправильно, образовался гнойный свищ, который приходится обрабатывать, и процедура эта неприятна для человека и очень мучительна для животного. Второй больной кролик сдох от потницы.

После чтения всех этих историй я написала Кате, и мы решили вместе с ней и её мужем съездить в храм, чтобы поговорить с игуменом монастыря содержании животных.

Мы прибыли на место уже затемно. Мне удалось разглядеть, что у монастырской ограды выгорожен вольер площадью примерно 20 квадратных метров. На земле, возле колоды, в которую, видимо, кладут корм, лежал пятнистый олень. Незадолго до нашего визита олень упал (откуда и как – выяснить не удалось), поэтому один рог у него был обломан. В каменную ограду монастыря встроена башенка – она служит животному укрытием от непогоды. Поилки с водой я не заметила. Рядом с решёткой оленьего вольера стояла небольшая двухэтажная клетка. Внизу сидели два кролика: взрослый и малыш. Через затянутое чем-то вроде пергаментной бумаги окошечко второго этажа клетки удалось разглядеть крольчиху и остальных крольчат, жавшихся друг к другу. На улице уже ощутимо примораживало. Вода в поилке превратилась в лёд.

Олень

В приёмной отца Филиппа было тепло и весело свистели попугайчики. Беседа, которая у нас состоялась, ответов на большинство заданных вопросов не дала, а породила ещё большее количество вопросов. Отец Филипп начал горько сетовать на то, как трудно содержать оленя – например, никто не хочет оказывать ветеринарную помощь: — Вот у нас весной олень заболел, мы позвонили по всему городу! Никто не приехал! — Чем они мотивировали свой отказ? — Тем, что «мы заняты», «у нас сейчас снотворного нет», «у нас машины нет»… Мы даже в зоопарк звонили, а они говорят: «А до вас далеко! А мы ещё не знаем, разрешат ли нам снотворное, оно же является наркотическим веществом…» Он у нас два дня кровью истекал – и где вы были всё вот это время?

Итак, оказывается, именно представители общественности виноваты в том, что больного оленя никто не лечил. Однако не правильнее было бы, прежде чем брать на себя такую обузу, убедиться, что у монастыря есть технические, материальные и иные возможности для содержания животного? Об этом я и спросила отца Филиппа – хотелось услышать, на что он рассчитывал, когда заводил дикое копытное для содержания в неволе при храме.

— Я сейчас объясню: мы не заводим, – отвечал игумен. – Мне позвонили и сказали: «Вам благословили взять оленя!» Я говорю: «Благословите!» Вы знаете, как в армии: подходит командир к солдату и говорит: «Ты носишь ботинки на три размера больше!» – и он их надевает и носит. — То есть это сугубо инициатива начальства была, вы не хотели? — Нет, ну как бы я это… Был не против. Однако формулировка «я был не против» подразумевает, что можно было быть и против. Так приказали или всё-таки предложили, оставляя свободу выбора? Вероятно, по выражению наших лиц отец Филипп догадался о наших сомнениях, потому что принялся весьма темпераментно убеждать нас в преимуществах жизни оленя в монастырской ограде:

— Вы видали его в диких условиях? У Владыки живёт самец с самочкой, и вот пока он их не разделяет решёткой – кровища! Вы знаете: как гон кончился, если самка остаётся с самцом – просто все порванные! Уха нет, тут – шрам, там – кровища… Они когда в таких условиях – там столько вала, столько несчастных случаев…

Если дикие условия – это подворье архиепископа Новосибирского и Бердского Тихона, то, разумеется, не видела, я не вхожа в такие круги. Лишь доводилось читать когда-то у Конрада Лоренца, что самцы некоторых видов оленей действительно могут проявлять агрессию по отношению к самкам по окончании гона. Но если бы дела в природе обстояли столь трагично, как описал отец Филипп, то на земле уже не осталось бы ни одного оленя. Между тем, на воле самка имеет возможность спастись бегством, если самец начинает вести себя агрессивно, а в зоопарках есть специалисты, следящие за животными.

Заметив, что и эта устрашающая картина произвела на нас совсем не то впечатление, какое ожидалось, отец Филипп призвал нас проехаться по всем местам, где олени содержатся в неволе и убедиться, что «наш олень самый толстый и при идеальном питании». В идеальный рацион входит сено, овёс и пшеница, морковь, свёкла, капуста и «что народ приносит». Народ же приносит яблоки, апельсины и конфеты – безусловно, самые необходимые составляющие в меню оленя. Лучше бы, право, народ нёс свежий веточный корм, соль и древесный уголь – возможно, они просто не были упомянуты при перечислении, а может, их забывают давать животному, в то время как они необходимы для нормального функционирования его организма. Упитанность же сама по себе ещё не показатель здоровья – олень ведь не корова мясной породы, его «толщина» может свидетельствовать всего лишь о малоподвижном образе жизни.

Кролики

Мне сказали, что первых кроликов в храм принесли прихожане. Кролики, по словам отца Филиппа, живут на монастырском подворье уже четыре года. Сидят в тесной клетке, в которой подстилку не меняют неделями, тогда как следует это делать не реже двух раз в неделю. Зимой клетку не вносят в тёплое помещение и даже не накрывают тёплой попоной. А ведь даже дикие кролики в наших местах не водятся – северная граница их ареала проходит в России по территории Ставропольского края, причём вид этот для нашей страны «повсеместно чужероден», т.е. специально завезён и акклиматизирован. Это норные животные, и основную часть времени зимою они проводят под землёй, где в норах держится плюсовая температура.

А теперь представьте зверьков сугубо домашних, декоративной породы, в открытой клетке хотя бы при минус пятнадцати… На мой вопрос, что мешает внести клетку с кроликами в тёплое помещение или хотя бы укрыть чем-нибудь, ответа не последовало.

В разговоре с отцом Филиппом Катя пыталась объяснить, что животные живут на пределе своих внутренних ресурсов, что их организм быстро изнашивается, и они умирают быстрее, чем предписано их природой.

— Но ведь живут же, не умерли! – буркнул в ответ на это отец Филипп.

Тех кроликов, что живут при храме сейчас, отец Филипп готов отдать любому, кто возьмёт, а из родившегося помёта хочет оставить брата и сестру, которые будут размножаться дальше. «Будут рожать, будем раздавать, спрос на них есть!» – оптимистично воскликнул он. Законов генетики, между тем, никто не отменял, поэтому генетические аномалии, врождённые уродства, болезненность и хилость потомства вряд ли минуют эту инцестуозную парочку.

Риторика в филиппиках

Для чего же храму и лично отцу Филиппу нужен весь этот зверинец? Он утверждает, что для благотворительности: в храм приходят дети из детских домов и могут пообщаться с животными, тогда как в зоопарке вход платный. На следующий день я позвонила в зоопарк, и пресс-секретарь сказала, что если директор детского дома пришлёт официальное письмо, то воспитанников пустят свободно, а экскурсии в самом зоопарке всегда бесплатны. Конечно, это определенные хлопоты, зато познавательная ценность такой экскурсии может быть намного выше, чем «общение» с полузаморенными кроликами и ушибленным оленем. Ведь дети не принимают никакого участия в уходе за животными, так какой же урок они могут вынести из того, что видят? Думаю, только урок небрежного и безответственного обращения с живыми существами.

— Нравится всем! – обижается отец Филипп. – Вот вы первый случай, кому всё не так. Приезжали областное телевидение, мэр, администрация – всем нравилось! По всем каналам показывали, в Москве – все довольны!

«Все довольны» – аргумент убийственный, но упрямая Катя гнёт своё:

— У меня сейчас живёт кролик с вывернутой наизнанку лапкой (крольчиха с переломом – прим. автора), с вот таким свищом, из которого гной просто фонтанирует, и как он получил эту проблему, почему он вовремя, при открытом переломе, при кровавой ране не получил ветеринарную помощь?

В ответ отец Филипп применяет известный риторический приём, называемый в народе «в огороде бузина, а в Киеве дядька»:

— У меня детдомовские! По подъездам, по домам, брошенные, изнасилованные, кинутые… Я их не успеваю вылавливать!

Да, проблема таких детей очень серьёзна, и можно только поблагодарить отца Филиппа, что он ею занимается. Однако каким образом страдания животных могут облегчить страдания этих детей? Смерть кроликов от голода и болезней вернёт детям дом и любовь родителей? Истекающий кровью олень излечит их душевные травмы? Скорей уж наоборот – это приучит их к мысли, что с беззащитными можно и нужно обращаться жестоко.

Нет времени и средств заниматься живыми существами – не надо их брать. Впрочем, и этот момент вызвал у меня определённое недоумение. По словам отца Филиппа, есть некая «благодетельница храма» Мария Николаевна из «Института сельского хозяйства», выпускающая «таблетки для всей области». Когда необходимо, от неё приезжает «профессор или учёный, не просто рядовой ветеринар, и проводит диагностику на высшем уровне». Как же так могло получиться, что столь замечательные диагносты просмотрели потницу у одного кролика, перелом у другого и не настояли на кастрации оленя, который в период гона мучится сам и становится опасен для окружающих, бросаясь на ограду? Ответа нет.

Судьба

В своём первом разговоре с Екатериной отец Филипп сказал, что кроликов раздают в детские дома. Однако ни одного адреса, куда якобы были отданы животные, названо не было.

Давайте допустим, кроликов действительно отдают в детские дома. Неважно для чего – в живой уголок или на даже на съедение (хотя что там можно съесть в декоративном кролике – так, косточки поглодать). В этом случае и отец Филипп, и директора детдомов совершают преступление, причём именно против детей, а не против животных. Дело в том, что монастырских кроликов, никогда не проходивших толкового ветеринарного осмотра, нельзя отдавать в детские учреждения, поскольку они могут быть носителями заболеваний, опасных для человека. Таких, например, как стригущий лишай или сальмонеллёз. Первый опасен при общении с живым кроликом, второй – при употреблении в пищу мяса животного. Вот потому-то мне и кажется, что правы скептики, утверждающие, что директора детдомов вряд ли захотят иметь проблемы с проверяющими инстанциями, беря животных без ветеринарной справки. А стало быть, скорее всего, судьба кроликов до неприличия банальна: они дохнут от холода и болезней и находят упокоение на свалке. Плодовитые же крольчихи производят на свет новых крольчат, и всё повторяется.

Отец Филипп глубоко огорчается тем, что в хоре довольных вдруг появились отдельные голоса, портящие благостный строй.

— Ну, давайте и зоопарки все уничтожим! – призывает он, поскольку, по его мнению, животным там плохо.

Однако если святой отец считает зоопарки злом, то зачем заводит у себя зверинец, познавательная ценность которого равна нулю, а педагогическая и вовсе представляет собой минус-величину? Вопрос риторический.

Одно радует: отец Филипп готов расстаться со всеми своими питомцами, если ему прикажут вышестоящие. Екатерина героически обзванивает все возможные инстанции и готовит обращение к Владыке Тихону, архиепископу Новосибирскому и Бердскому, на чьё милосердие и разум мы уповаем. Думаю, всем неравнодушным стоит подписать это письмо. Речь идёт, в конце концов, не только о животных – жестокое и безответственное отношение к Божьим тварям в отдельно взятых храмах и монастырях отнюдь не способствует укреплению престижа Православной Церкви, которая призвана, среди прочего, подавать пример добра и милосердия.

Мария Горынцева

источник: http://academ.info/news/12226

Последние публикации на сопряженные темы