Честный ответ автору “Подлого Удара”: I. Наука об окаменелостях опровергает окаменевшую догму

02.08.2006 Статьи/Эволюция

В 2001 г. Международный Соломонов университет организовал в Киеве дебаты на тему "Реальна ли макроэволюция (прогрессивная эволюция)? ". Мы представили там доклад "Эмпирические основы теории макроэволюции", где прокомментировали возражения против теории эволюции, часто высказываемые приверженцами так называемого научного креационизма. Текст доклада также вывешен в Интернете (Дзеверин и др., 2002).

Наши аргументы вызвали возмущенные отклики креационистов, отстаивавших свое "правое дело", кто - тенденциозно подобранными фактами, кто - домыслами, кто - просто бранью. Возможно, наши ответы несколько запоздали, но очень уж не хотелось (да и недосуг было) ввязываться в тоскливую интернетскую полемику и растолковывать оппонентам элементарные вещи, очевидные любому, кто дал себе труд разобраться в полученных биологами и геологами результатах. Но пришлось, так как отдельные выпады креационистов оформились в хорошо организованную и, вероятно, неплохо финансируемую кампанию по дискредитации эволюционизма (не только в биологии) и подменой его средневековыми взглядами, закамуфлированными под "истинную науку" (Дзеверин и др., 2001). Да и настрой части общества таков, что не исключена возможность того, что научную истину пожелают "установить" директивным решением с последующим "всенародным одобрямсом", то есть в лучших традициях сессии ВАСХНИЛ 1948 года.

На этой сессии была разгромлена отечественная генетика. Кроме этого, наиболее известного результата, в ее итоге и преподавание теории эволюции в учебных заведениях было сведено к изложению так называемой "передовой мичуринской науки", которая никакого отношения к науке не имела. Хотя в 60-е годы ХХ века положение попытались исправить, но без большого успеха. Еще десятилетиями теорию эволюции преподавали в отрыве от наиболее передовых разделов науки: не как одну из фундаментальных основ современной биологии, а как своеобразное философское дополнение к ней. Зачастую она преподавалась скучно, формально и примитивно. В результате многие студенты усваивали ее в облике более понятного ламаркизма, т. к. дарвинизм и особенно построенная на анализе случайных процессов в популяциях (стохастическом детерминизме) синтетическая теория эволюции, достаточно сложны для восприятия. [Читателям, желающим "уловить разницу" рекомендуем внимательно прочесть хорошие учебники (напр. Яблоков и Юсуфов 1982 (или иное издание); Воронцов и Сухорукова, 1991; Тыщенко, 1992) и, затем, как дополнение к ним, превосходную книгу К. Ю. Еськова (2004)]. Методические разработки по преподаванию эволюционной теории тоже, к сожалению, были весьма несовершенны. Сложившиеся тенденции сохранились доныне, более того, усугубилась в условиях социального кризиса и всё более широкой деквалификации тех, кто имеет отношение к преподаванию и науке.

Поэтому теперь всё чаще раздаются голоса, в основном, школьных учителей, которые эволюционной теории сами не понимают, что "эволюция не нужна", что нужно преподавать "научный креационизм" и т. п. Другие участники процесса - многие журналисты, для которых сенсационные репортажи об экстрасенсах, астрологах, гадалках, вампирах, инопланетянах уже несколько утратили остроту, а будоражить аудиторию в борьбе за тиражи и рейтинги чем-то надо. А тут благодатная тема подвернулась - давайте эволюцию ниспровергать! Образование для этого, как показывает опыт, не требуется, а читателю-поди, нравится.

Ну и соответствующая кампания, видимо, создала у отдельных биологов и геологов (в большинстве - из тех, кто непосредственно проблемами эволюции не занимается) мнение о коньюктурной выгоде антиэволюционизма. Отсюда и появление зарубежных и доморощенных геростратов, подменяющих в школьных учебниках понятие эволюционной теории "эволюционной гипотезой", и любующихся полученным результатом и собой на телеэкранах и страницах бульварной печати под аплодисменты фидеистов, а также некоторых журналистов и отдельных школьных учителей.

Представителям науки креационисты отводят роль пассивного сопротивления, требуя от них научно обоснованных возражений, что делает необходимым использование специальной терминологии и научной стилистики, для большинства читателей непонятной, и выкладок, скучных для неспециалистов. Сами креационисты, работая на публику, себя такими сложностями не перегружают, маскируя подлоги и передергивания популистскими приемами и дозированным вворачиваем научных словечек.

Здесь мы прокомментируем разбор наших аргументов, вывешенный в Интернете геологом А. В. Лаломовом (2004). В статье, озаглавленной "Подлый удар в спину эволюционизма со стороны окаменелостей", автор претендует на серьезное ниспровержение наших взглядов и эволюционизма в целом. Настаивая, что данные геологии и палеонтологии не подтверждают реальности эволюции, он иллюстрирует эту мысль экспонатами Московского Палеонтологического музея. Рассказ о них он чередует с критикой наших взглядов и эволюционизма вообще, личными выпадами в наш адрес и намеками на, видимо, известные ему подспудные мотивы наших действий. Ряд его замечаний опровергается простым сопоставлением с текстом нашей статьи, другие - нуждаются в обстоятельном разборе.

В этой статье мы проанализируем аргументы А. В. Лаломова, касающиеся непосредственно вопросов геологии и палеонтологии. Экологическим концепциям А. В. Лаломова будет посвящена отдельная статья. Ниже красным цветом выделены цитаты и расхожие штампы из анализируемого труда нашего оппонента (Лаломов, 2004), зеленым - из других публикаций креационистов, синим - из труда С. В. Мейена (1989), а сиреневым - цитаты из наших статей.

А. В. Лаломов начал с того, что, возможно, мы "просто незнакомы с оригинальными научными трудами ученых - сторонников Сотворения; по крайней мере, в списке литературы не фигурировали ни издаваемый на русском альманах "Сотворение", ни англоязычные журналы Creation Research Society Quarterly и Creation Ex Nihilo Technical Journal. В этом случае хотелось бы порекомендовать им для начала хотя бы познакомиться с критикуемыми положениями в оригинале, а не в популярных (и не всегда научно грамотных) переложениях."

Мы читали разные опусы креационистов-моррисиан (себя они называют сторонниками "молодой Земли") - от претендующих на научность до чисто публицистических, хотя, действительно, нам не встретились среди них ни "научно грамотные", ни научно честные. Всех их мы не цитируем, ибо нашей целью был не обзор креационистской периодики, а ответ на часто задаваемые вопросы о креационизме и эволюции. Креационистские сочинения, претендующие на научность, принципиально не отличаются от популярных, равно как и англоязычные от русскоязычных, поэтому мы критиковали их единым комплексом, особое внимание уделяя наиболее растиражированным.

Уместен вопрос: считает ли А. В. Лаломов, гордо именующий себя геологом и седиментологом, цитируемые нами труды видных моррисиан (Хэм и др., 1993; Lubenow, 1994; Моррис, 1995; Бауден, 1996; Юнкер и Шерер, 1997; Bowden, 1998; Головин, 1999а, 1999б; Шестоднев…, 2000; Хэм и др., 2000; Тэйлор, 2000; Сарфати, 2001; Вертьянов, 2005) "научно грамотными", не вполне "грамотными" или же, как говорят в народе, "ни разу не грамотными"? И, если он не во всем с ними согласен, то пусть скажет в чем именно их "научно неграмотный" креационизм отличается от креационизма "грамотного"? Мы не раз задавали подобный вопрос единомышленникам А. В. Лаломова, но не получали вразумительного ответа.

Затем следует грубая неточность: "Свое доказательство реальности эволюционного процесса они построили на основе изучения современного биологического мира. Это не более научно, чем доказывать, что собачья будка сама по себе превратилась в сарай, а затем в жилой дом, при этом безо всякого участия строителей, да к тому же оставшись при этом и будкой, и сараем. То есть, несомненный факт разнообразия сегодняшнего биологического мира и установление в нем дальнего и ближнего сходства выдается за доказательство происхождения одних организмов (существующих сегодня) от других (существующих, как это ни странно, также сегодня). [Здесь явное искажение позиции эволюционистов: речь не о том, что, скажем, люди происходят от современных шимпанзе, а о том, что шимпанзе гораздо более, чем мы, сходны с их и нашими общими предками! - П.П., И.Д., И.Д.] Не хотелось бы огорчать оппонентов, но все их построения в защиту теории эволюции, основанные на сегодняшнем срезе биологического мира, всего лишь спекулятивные построения на тему: как бы мог возникнуть человек (мышь, вошь и т.п.), если бы он мог возникнуть сам по себе. Главный вопрос состоит в том - возник ли он так на самом деле? И тут биология, основанная на изучении современного мира, бессильна - не ее это область".

Упрек не по адресу: данные палеонтологии нами использованы очень широко, ничуть не меньше, если не больше, чем данные неонтологических разделов биологии. В наших статьях (Пучков, 2001; Дзеверин, 2001; Дзеверин и др., 2002) всё это детально обсуждается, приведены все необходимые ссылки. Странно, что наш внимательный и строгий критик ничего этого не заметил. А скорее - не странно: не нам пишет А. В. Лаломов, а тем, кто уже полностью или частично обращен в моррисианство пламенными опусами С. Головина (1999а, 1999б), Дж. Сарфати (2001) или самого Г. Морриса (1995).

Сплошь и рядом А. В. Лаломов "опровергает" эволюционизм не аргументированной критикой, а чисто ораторскими приемами. Так, мы упомянули известный креационистский довод: "за год сменяется около 100000 поколений бактерий, что соответствует числу поколений, за которое в эволюции млекопитающих произошли значительные макроэволюционные трансформации, но ничего похожего на макроэволюцию мы у бактерий не наблюдаем" и обосновали, почему данное явление не противоречит дарвинизму (Дзеверин и др., 2002). А. В. Лаломов ответил комментарием: "Казалось бы, чем не прямой научный наблюдаемый факт отсутствия эволюции? Но разве смутишь наших сторонников строго научного подхода такими мелочами? И этому факту находится объяснение в рамках эволюционной доктрины. Вопрос только в том - насколько оно продиктовано эмпирическими данными, и насколько - желанием примирить факт отсутствия эволюционных изменений у бактерий с концепцией в целом?"

Но в том-то и дело, что примирять ничего не надо! Никто из ведущих дарвинистов никогда не считал, что скорость эволюции пропорциональна скорости смены поколений. Напротив, согласно дарвинизму макроэволюция бактерий должна происходить несопоставимо медленнее оной высших эукариот. Это неизбежно, учитывая перечисленные в нашей статье особенности бактерий, тормозящие их эволюцию. Факты вполне согласуются с этой теорией. Это, вероятно, очень печально для противников дарвинизма, но тут ничего не поделаешь: то, что бактерии не изменяются на глазах у экспериментаторов, действительно не противоречат теории эволюции. И если кому-то хочется опровергнуть существующую теорию, то и опровергать надо ее такую, какая она есть, а не свои искаженные представления о ней.

Что до отсутствия "эмпирических данных", на основании которых сделано заключение о неизбежности медленной макроэволюции бактерий сравнительно с многоклеточными, то критик явно не вчитался в наш текст: иначе он, конечно же, поделился бы с нами и единоверцами "эмпирическими данными", опровергающими такие общеизвестные факты, как гаплоидность генома бактерий, отсутстствие у них мейоза (что катастрофически снижает возможности комбинативной изменчивости!), резкое преобладание неизбирательной элиминации над избирательной, экосистемные ограничения их эволюционных возможностей. Если А. В. Лаломова "не смутишь <…> такими мелочами", то нет смысла развивать тему дальше.

Здесь не место говорить и о причинах медленной эволюции так называемых живых ископаемых (гаттерия, мечехвост, наутилус и др.) ибо каждый случай требует отдельного рассмотрения. Из того, что одни группы эволюируют быстро, а другие - медленно, А. В. Лаломов заключил, что ""джентльменский набор" "изменения + стасигенез", делает эволюционную гипотезу принципиально неопровергаемой и, тем самым, ставит ее вне поля науки".

Но что тут "неопровергаемого"? Исследователи стремятся выяснить, в какой экологической обстановке эволюция ускоряется, а в какой - замедляется. Их гипотезы вполне научны и могут быть проверены, подтверждены или опровергнуты сопоставлением данных экологии, биогеографии, палеонтологии и других наук. Особо подчеркнем, что речь здесь идет о замедлении эволюции, а не о полной ее остановке, как внушают читателям креационисты: современные папоротники, гаттерия, мечехвосты, наутилусы, крокодилы и кистеперые рыбы отличаются от первых представителей своих семейств, отрядов, подклассов и классов вовсе "не очень мало", как заявляет А. В. Лаломов, а очень даже существенно, хотя и много меньше, чем, например, осьминоги от первых головоногих или окунь от первых лучеперых рыб (см. напр. Давиташвили, 1949; Никольский, 1954; Мейен, 1987; Михайлова и др., 1989; Кэрролл, 1992, 1993а). Еще великий Ж. Кювье, научный креационист без кавычек, доказал глубокие отличия между юрскими и современными крокодилами: не странно ли, что почти через 200 современный "научный" креационист А. В. Лаломов лет ухитрился не знать о "таких мелочах"?!

По мере прогресса палеонтологии то и дело выходит, что таксоны, казавшиеся поначалу почти или вполне неизменными с момента появления в геологической летописи, оказываются и появившимися не "внезапно" и существенно изменившимися с момента появления. В частности, выяснилась ошибочность всех указаний на присутствие остатков цветковых растений в домеловых отложениях (Мейен, 1987; Михайлова и др, 1989), а также то, что все меловые цветковые относятся не к современным, а к вымершим семействам и даже порядкам, а также, что и третичные цветковые принадлежали в значительной мере к вымершим родам или семействам (Мейен, 1987). Разумеется, А. В. Лаломов и этого "не заметил".

Поэтому оставим на его совести афоризм "отсутствие эволюции - это тоже эволюция" и пожелаем ему дальнейших успехов в славном деле "драконизации пространства". Только пусть "драконизирует" его сам, не привлекая Н. Н. Воронцова (там же), нисколько не виновного в том, что стабилизирующий отбор действительно не есть отсутствие отбора, а лишь одна из его форм, сохраняющая в относительно постоянной среде наиболее подходящую для этих условий видовую норму.

Нас удостоили похвалы: "К чести ДПД в числе аргументов в пользу теории эволюции они уже не приводят биогенетический закон Геккеля. Видимо, и от сторонников Сотворения все-таки есть польза эволюционной науке. По крайней мере, после разоблачения этой фальсификации в креационных изданиях, в своем докладе ДПД не упоминают о том, что эмбриональное развитие организма повторяет эволюционное".

Вынуждены разочаровать нашего критика. Задолго до того, как "сторонники Сотворения" затеяли "в креационных изданиях" свои громкие, но малокомпетентные "разоблачения", ошибки и неточности Э. Геккеля были должным образом исправлены эволюционистами (см. напр., Северцов, 1939; Шмальгаузен, 1969; Рэфф и Коффмен, 1986). Даже если "биогенетичекий закон" окажется совершенно несостоятелен (а ситуация с пределами его применимости вовсе не так однозначна, как представляется А. В. Лаломову!), останется непоколеблен закон зародышевого сходства (закон Бэра), тоже являющийся косвенным доказательством эволюции.

Скрупулезно описывая экспозицию Палеонтологического музея, А. В. Лаломов не упускает ни одного случая показать неубедительность эволюционных реконструкций, отсутствие переходных форм и т. п. Зачастую он прав: науке действительно неизвестны предки трилобитов, переходные стадии между чешуей рептилий и перьями птиц и т. п. Заметим, однако, что если отсутствие в докембрийских отложениях предков трилобитов представляет серьезную проблему для эволюционизма, то отсутствие в этих слоях уже сформированных трилобитов (и остальных организмов, характерных для палео-, мезо - и кайнозоя) остается необъясненным с позиций креационизма.

В других случаях позиция А. В. Лаломова неубедительна, поскольку предковые формы многих групп в палеонтологической летописи обнаружены. Так, на его замечание: "Трудно сказать - на чем базируется безоговорочная уверенность ДПД в том, что "переходные формы между пресмыкающимися и млекопитающими в то время реально существовали"" отвечаем, что она "базируется" на многочисленных работах палеонтологов, в которых эти формы детально описаны по сохранившимся остаткам костей и зубов. "Трудно сказать", почему эти работы неизвестны нашему оппоненту. Ссылки на обзоры (напр. Татаринов, 1976; Кэрролл, 1993а), где эти находки подробно описаны либо даны ссылки на описания, приведены в списке литературы к нашей статье, а многие другие исследования также вполне доступны, общеизвестны и легко могут быть найдены. А. В. Лаломов без труда может разыскать их и опровергнуть, если обладает необходимыми для этого фактами и квалификацией.

Выступая против "реальности процесса превращения кистеперых рыб в рептилий" [опечатка: нужно "амфибий" - П.П., И.Д., И.Д.] наш критик, претендующий на компетенцию в палеонтологии, отсылает читателей искать "все конкретные палеонтологические данные "за" и "против" такого перехода" в компилятивной креационистской "работе Юнкера и Шерера [1997]", а не в подлинно научных источниках. Еще бы: вдруг читатель действительно захочет разобраться в проблеме и, преодолев премудрости сравнительной анатомии и палеонтологии, убедится, что морфологически по многим важным особенностям все кистеперые в разной степени "уже не вполне рыбы", по сравнению с такими "однозначными рыбами", как, скажем, карп или окунь, а древнейшие амфибии девона и, частью, карбона - "еще не вполне земноводные", если сравнить их с "однозначными амфибиями" типа жаб, лягушек, тритонов (см. напр. Кашкаров i Станчiнський, 1938; Никольский, 1954; Смит, 1962; Земноводные…, 1969; Рыбы…, 1971; Кэрролл, 1992; Еськов, 2004). Иными словами, граница межклассовая граница земноводных и рыб в позднем девоне была условной (см. также Приложение I).

В отношении хрестоматийных примеров переходных форм типа археоптерикса и утконоса критик даже не пытается опровергнуть наши доводы, а повторяет дежурный аргумент креационистов - - никакие они не переходные, а "мозаичные" формы: "Археоптерикс же представляет собой так называемую мозаичную форму подобно современному утконосу, у которого сочетаются черты птиц (утконос высиживает яйца, а также имеет клюв наподобие утиного и перепончатые лапы) и млекопитающих (он вскармливает детенышей молоком, имеет шерсть и плоский, как у бобра, хвост)". Однако существование форм, "мозаичных" в таком понимании нисколько не противоречит теории эволюции, зато явно нуждается в объяснении с позиций креационизма.

По теории эволюции разные признаки должны эволюировать с разной скоростью, ибо не все они жестко скоррелированы (принцип гетеробатмии, или мозаичной эволюции). Поэтому у переходной формы должны одновременно присутствовать практически неизмененные предковые признаки (многие скелетные особенности археоптерикса, "воронья" кость, клоака, откладывание яиц у утконоса), "готовые" признаки новой группы (перья археоптерикса, шерсть и нижняя челюсть исключительно из зубной кости у утконоса) и реально переходные состояния. У утконоса это молочные железы, не собранные в соски, а открываюшиеся подобно потовым на поверхность тела, несовершенная теплокровность, "зверорептильная позиция" затылочных мыщелков и передних ног и т. д. (см. напр. Кашкаров i Станчiнський, 1938; Млекопитающие…, 1971; Кэрролл, 1993а). У археоптерикса это головной мозг, увеличеный сверх состояния, обычного для рептилий, но ниже состояния, свойственного птицам; передние конечности - истинные "крылолапы", как в целом, так и по таким их частям, как кисть, локтевая и плечевая кости; таз, с сочетанием птичьих (открытость из-за отсутствия седалищного симфиза) и рептилийных (наличие симфиза лобкового) особенностей; частично, но не полностью сформированные тибиотарз и тарзометатарз (цевка) в задней конечности (Кашкаров i Станчiнський, 1938; Кэрролл, 1993а; Курочкин, 1991). У Tiktaalik’а (см. Приложение I) не только передняя конечность в целом, но и часть ее костей промежуточны между состояниями продвинутых кистеперых и древнейших амфибий (Shubin & al, 2006).

Переход от одного устойчивого состояния к другому должен быть, как показывают расчеты, основанные на данных генетики (некоторые ссылки приведены в нашей статье, критикуемой А. В. Лаломовым), весьма быстрым сравнительно с периодом более или менее стабильного состояния признака, хотя не исключены и ситуации, когда процесс замедляется. Поэтому неудивительно, что на любом этапе развития промежуточных по строению признаков у переходных форм окажется не так уж много; т. о., существование "мозаичных" форм вполне согласуется с дарвинизмом.

Но если, как утверждают креационисты, "основные типы" строения организмов созданы готовыми и неизменными, то какой смысл в том, чтобы у "мозаичных" форм одни признаки соответствовали одному "основному типу", другие - другому, а третьи представляли нечто среднее между разными "типами"? C эволюционных позиций появление таких форм неизбежно, а с креационных их не объяснить иначе, чем "так было угодно Творцу". Но зачем угодно? Может, чтобы испытать верных в крепости веры? Тогда поздравляем: А. В. Лаломов это испытание выдержал!

Затем критик милостиво нас назидает: "Несмотря на открытие новых археоптериксов… эту известнейшую ископаемую птицу нельзя считать прямым предком всех позднейших птиц. Археоптериксы… представляют боковую и тупиковую (исчезнувшую в мезозое) ветвь в эволюции птиц. Вопрос о непосредственных предках птиц остается открытым, но едва ли ими были динозавры, на чем настаивают некоторые ученые [Энциклопедия "Современное естествознание", 1999, т.2, с.75]. Таким образом, эта форма также не по праву носит звание "переходной", и можно только посоветовать ДПД не отставать от уровня современной науки".

Cпасибо за совет. И мы советуем оппоненту разобраться, что в "современной науке" термин "переходная форма" используется в двух смыслах: генеалогическом (филогенетическом) и морфологическом; лишь первый смысл предполагает родство по прямой линии, а второй - разные степени косвенного родства; если генеалогически переходная ступень является таковой и морфологически, то обратное - далеко не всегда верно.

Примером генеалогического перехода между южным слоном и мамонтом является трогонтериев слон: все три - виды одной эволюционной линии, связанные прямым родством (напр. Proboscidea…, 1996). Чисто морфологические переходы, отражающие непрямое родство, суть, например, современные двудышащие и кистеперые рыбы относительно лучеперых рыб и современных амфибий. Значение ископаемых морфологически переходных форм в том, что они, даже если "истинная", т. е. генеалогическая, переходная форма, не найдена или неидентифицируема на недостаточном имеющемся материале, доказывают саму возможность переходного состояния, сочетания в одном организме таких особенностей, которые теперь не сочетаются. Посему в морфологическом смысле археоптерикс - бесспорная переходная форма между классом птиц и классом рептилий. Генеалогически он, скорей всего, прямым предком нынешних птиц не является (напр. Кашкаров i Станчiнський, 1938; Курочкин, 1991; Кэрролл, 1993а; Elsanowski & Wellnhofer, 1994). Но мы и не утверждали, что он является таковым, а лишь отметили, что "для дискуссии эволюционизма и креационизма не имеет значения, происходят ли птицы от археоптерикса или от протоависа: оба по набору признаков суть птицегады, переходные звенья" (Пучков, 2001: 26).

Действительно, чем поможет креационизму то, что современные птицы окажутся потомками не археоптерикса, а протоависа или иного существа с не меньшим, чем у археоптерикса или протоависа, смешением птичьих и рептилийных черт? Легче ли станет креационистам, если предки птиц окажутся ответвлением не ранних динозавров, а текодонтов или иных рептилий? Существенно, что у разных текодонтов, динозавров и мезозойских птиц в разной степени смешаны черты, встречающиеся теперь у птиц и рептилий только порознь, и наблюдаются неизвестные ныне переходные состояния по разным признакам (напр. Кашкаров i Станчiнський, 1938; Курочкин, 1991; Кэрролл, 1993а; Elsanowski & Wellnhofer, 1994); иными словами, в мезозое отсутствовала резкая межклассовая граница птиц и рептилий, имеющаяся теперь. Точно также в конце девона не было резкой границы рыб и амфибий, в карбоне - - амфибий и рептилий, в триасе - - рептилий и млекопитающих (напр. Кашкаров i Станчiнський, 1938; Шмальгаузен, 1962; Татаринов, 1976; Кэрролл, 1992, 1993а, 1993б; Еськов, 2004). Факты эти естественны с эволюционых позиций и необъяснимы с креационных, учитывая полную необоснованность (см. Пучков, 2001, 2003) учения наших оппонентов о Потопе, а значит - - и о кратком веке Земли.

Умерим и восторг критика по поводу того, что "лошадиная серия" (т. е. эволюционное древо лошадиных) "к осени 2003 года почему-то оказалась вообще убранной из экспозиции музея". Если ее действительно убрали, то не потому, что эогиппуса-гиракотерия больше не считают лошадиным предком, а потому, что уточняют детали филогенетических связей в его потомстве. Такие уточнения периодически вносят вот уже больше ста лет, по мере накопления данных, но основные представления В. О. Ковалевского о том, что крупные, однокопытные, высокозубые, преимущественно злакоядные представители рода Equus s. l. (лошади, зебры, ослы, куланы) произошли через ряд промежуточных форм от небольших, многопалых, низкозубых и вовсе не лошадеподобных существ, находят все новые подтверждения; выясняются детали процесса, среди параллельных линий морфологически переходных форм устанавливают со все большей надежностью истинные филогенетические ряды (напр. MacFadden, 1988; Кэрролл, 1993б).

А. В. Лаломов признает существование некоторых переходных форм (например, морфологические ряды трилобитов и аммонитов из разных слоев), но все их различия мимоходом, как само собой разумеющееся, относит к внутривидовой изменчивости. Это - явная подгонка фактов под теорию. Получается, если между двумя, допустим, семействами нет переходных форм - это аргумент в поддержку креационизма. А если такие формы обнаружены - значит, перед нами - не семейства, а внутривидовые группы, и всё равно креационизм остается неуязвим. Как там с принципиально неопровергаемыми теориями, которые, по словам нашего почтенного критика, находятся "вне поля науки"?

Даже как-то неловко читать у А. В. Лаломова сентенции типа: "трилобиты остаются трилобитами, собаки - собаками, а вьюрки - вьюрками. Вопрос состоит в том - могут ли такие изменения в своей предельной форме приводить к образованию новых родов, отрядов и классов?" Автор, претендующий на "научно грамотное" (см. выше, гл. 1) опровержение эволюционизма, должен всё-таки знать, что собака - это вид, вьюрки - семейство, но трилобиты - класс или подтип, объединяющий множество отрядов, семейств, родов и видов! Если так рассуждать, то и различия между, к примеру, человеком и миногой следует считать внутривидовыми: позвоночное остается позвоночным!

По сути, наш критик просто игнорирует результаты систематики, если они противоречат его антиэволюционным убеждениям. Систематика и аммонитов, и трилобитов, и многих других групп достаточно хорошо разработана и очень мало зависит от эволюционных представлений. Начало ей положили, кстати, палеонтологи-креационисты додарвиновского времени. Критерии того, что считать индивидуальной изменчивостью, а что - изменчивостью на уровне родов, семейств и отрядов, в этих группах давно отработаны, и, если А. В. Лаломов с ними не согласен, то он должен аргументированно их опровергнуть.

Предположим на минуту (исключительно дискуссии ради!), что специалисты неправы относительно высокого таксономического статуса трилобитов, что все различия их видов, родов, семейств и отрядов - это, на самом деле, индивидуальная изменчивость одного сверхполиморфного вида. Но тогда критику сначала нужно, как минимум, подтвердить свой взгляд на статус трилобитов независимыми данными, и только потом можно строить на нем какие-либо опровержения эволюционизма. Пока это не сделано, критику остается выдавать желаемое за действительное.

Что касается вышеумянутого вопроса ("могут ли такие изменения в своей предельной форме приводить к образованию новых родов, отрядов и классов?") то мы привели (Дзеверин и др., 2002) достаточно аргументов для положительного ответа. Главный из них в том, что нет принципиальных различий между признаками, относимыми к индивидуальной изменчивости, и таксономическими признаками. Это утверждение пока никем не опровергнуто.

И еще одно замечание. Любому мало-мальски подготовленному читателю очевидна разница между предназначенной для обычных посетителей музейной экспозицией, задача которой в данном случае - проиллюстрировать основные этапы геологической истории Земли и эволюции органического мира и материалом для работы ученых - фондовыми коллекциями, объем которых несоизмеримо больше, а многие образцы информативны только для профессионалов. Этого не может не знать "геолог и седиментолог" Лаломов, но объективное информирование читателей, видимо, не входит в его задачи.

А. В. Лаломов отрицает достоверность абсолютных датировок ископаемых. Отчасти он прав: нередкие случаи несоответствия радиометрических датировок истинному возрасту различных объектов вынуждают сомневаться в достоверности других "радиодат", истинный возраст которых трудно оценить другими методами. Нельзя не согласиться и с тем, что "радиоизотопное датирование весьма далеко от того уровня надежности и достоверности, который придают ему сторонники эволюции" [следовало бы вставить слово "некоторые" - П.П., И.Д., И.Д.], как и с "необходимостью продолжения исследований в этой области". Не согласны мы лишь с полуправдами нашего критика, подающими искаженное представление неискушенным читателям.

По его мнению, мы "почерпнули свои знания об абсолютной геохронологии <…> только в популярных брошюрах по радиоизотопному датированию и антикреационных статьях". Это не совсем так. Одному из нас, в силу своих научных интересов, пришлось вникнуть в проблемы датирования объектов по C¹⁴ и узнать о причинах многих ошибок, противоречий и неопределенностей, связанных с этим методом, не только из научной (далеко не популярной!) литературы, но и непосредственно от специалистов. Понимание же сути проблем с одним радиоизотопом, помогает лучше понять и проблемы с другими изотопами, о которых мы только читали. Вот почему нам очевидно, что А. В. Лаломов по этой проблеме во многом прав, но не менее очевидны и некоторые из его недоговорок и искажений.

Так, заявление, что совершенствованием методов абсолютной геохронологии и проверки их достоверности занимается группа "из 7 специалистов по геологии и физике <…> при Институте Креационных Исследований из Сан-Диего", без упоминания того, что в десятках стран над этой тематикой работали и работают коллективы сотен лабораторий, не связанных с креационизмом, создает у неосведомленного читателя ложное впечатление, что все достижения в этой области - заслуга креационистов.

Далее, коль критик отвергает все результаты, указывающие на возраст образцов, слишком большой "для гипотезы "молодой Земли", породы которой образовались тысячи или десятки тысяч лет назад", то откуда у него уверенность, что результаты в "тысячи или десятки тысяч лет" верны, если радиоизотопное датирование он сам же объявил "недостоверным"?

Правда раньше (Лаломов, 2001: 60-62) он назвал ряд "альтернативных методов датирования, <…> основанных на реальных физических процессах, поддающихся достоверному изучению и количественной оценке", указавших на возраст "Вселенной, Земли и геологических объектов", слишком молодой для эволюционизма. Но разброс цифр, полученых этими методами (10-20 тыс. л. н. по скорости эрозии на Чукотке и северо-востоке России [менее 250 тыс. л. н. по другим расчетам - Лаломов, 2001: 61]; десятки тысяч лет по скорости потери массы кометами; 750 тыс. л. н. по скорости выпадения лунной пыли, 60 млн. л. н. по накоплению солей в океане) однозначно указывает, что либо все эти методы недостоверны, либо достоверен только один, почему-то не названый автором. Опять-таки неясно, на каком основании он говорит даже о "десятках тысяч лет назад", если подсчеты в рамках буквального толкования Библии дают от 5,7 до 7,5 тыс. л. н., а Г. Моррис (1995) позволил продлить этот срок только до 10 тыс. л. н.?

И уж совсем абсурдно порицать геологов-некреационистов за недоверие к стратиграфически несуразным абсолютным датам и проверку возможности искажения таких дат "более поздними наложенными процессами": "Геологи знают настоящую цену достоверности данных абсолютного датирования и принимают его только в том случае, когда полученные результаты не противоречат заранее предполагаемому возрасту. В противном случае всегда находится устраивающее всех объяснение полученному несоответствию. Как писал известный советский геолог С.В.Мейен: "Дело не столько в техническом несовершенстве абсолютных датировок, сколько в том, что они принимаются во внимание лишь в том случае, если они не вступают в противоречие с временными отношениями конкретных геологических тел… " (выделено А.Л.). Не удивительно поэтому, что "введение "абсолютных" датировок почти не сказалось на представлениях о последовательности фанерозойских событий на Земле" [Мейен, 1989, с.29-30]".

Похоже, наш критик-геолог внушает читателям, будто процессов, искажающих результаты абсолютного датирования не существует, что их лишь изобретают мысленно его коллеги, чтобы найти "устраивающее всех объяснение полученному несоответствию". Уж не думает ли он, что не бывает, например, загрязнения костей и древесины "молодым" радиоуглеродом из перегноя, проникающим в подпочвы из почв с грунтовыми водами? - Увы, бывает, и часто: примерами полна специальная литература по четверичным млекопитающим, не имеющая прямого отношения к дилемме эволюция/сотворение. Ужель он не знает, что вулканическая деятельность порой искажает радиозотопные показатели геологических и даже живых объектов? Что существует миграция между пластами литосферы не только любых других (напр. Перельман, 1989), но и радиоактивных элементов, скорость которой варьирует в зависимости от элемента и геологических условий? Все это, и не только это, должно быть известно А. В. Лаломову. Коль моррисиане с восторгом цитируют тысяче - и миллионолетние даты для

Последние публикации на сопряженные темы