СВОБОДА СОВЕСТИ

НАДО РЕШИТЬСЯ

04-04-97 Интервью с предстоятелем Российской православной свободной церкви архиепископом Суздальским и Владимирским Валентином (Русанцовым)

Корреспондент: Ваше высокопреосвященство, каково ваше отношение к решению состоявшегося в феврале этого года Архиерейского собора Русской православной церкви Московского патриархата о лишении вас священного сана? Архиепископ Валентин: Это решение я воспринял как принятое сектантами, в общении с которыми я некогда находился. Корр.: Церковь, которой вы управляете, называется "свободной". Наверное, это объясняется тем, что долгие годы российская церковь была в плену. Скорее даже, в добровольном плену... А.В.: Тридцать лет я служил в Московском патриархате. Все эти годы за мной, как и за каждым приходским священником, бдительно следили как чиновники Совета по делам религий, так и чиновники РПЦ: старосты, благочинные, архиереи. Много раз, например, я рекомендовал достойных юношей для поступления в духовную семинарию и всегда получал отказ. Не пропускали "органы". Приведу еще один пример. Как-то со своими собратьями по вере я поехал в Дивеево (тогда Дивеево было в запустении) и там отслужил панихиду на могиле блаженной монахини Александры Мельгуновой, за что меня и моих спутников задержали, составили акт и послали его уполномоченному Совета по делам религий по Владимирской области Зиновьеву. Тот сделал мне строгий выговор и предупредил, что, если такое повторится, я буду изгнан из церкви. Весь мой опыт в Московской патриархии свидетельствует, что эта организация была создана как некая казарма, а служащие в ней -- бесправные крепостные у гражданских и церковных генералов. При этом и те, и другие администраторы жили в полном согласии и единстве, стали родственными по духу структурами. Корр.: Как же вы решились перейти в Российскую православную церковь за границей, которую РПЦ называет "Карловацким расколом"? А.В.: Это было в 1989 году, на заре перестройки. Мне уже тогда было ясно: несмотря на изменение политической ситуации, перемены в РПЦ невозможны. И я ушел из Московской патриархии без всякого сожаления и без всякого страха. Возможно, это было связано с началом моего духовного пути: в детстве и юности я воспитывался духовенством, верным церкви патриарха Тихона. Как известно, патриаршество было восстановлено на Поместном соборе 1917 -- 1918 годов, в трагические для России дни. Собор принял важнейшие постановления, следуя которым можно было созидать свободную церковь именно в ту пору, когда ей грозил жесточайший плен. Церковь разделилась. Одна ее часть пошла в услужение советской власти, другая оказалась за границей, третья -- в катакомбах. Корр.: Что же предстояло вам предпринять, чтобы вернуться на путь церковной свободы? А.В.: Я начал с покаяния и призвал своих суздальских прихожан к тому же. Нам было трудно, за нами постоянно следили. Мы были объявлены врагами, раскольниками. Какой только клеветы не бросали нам вослед! И тем не менее я чувствовал себя уверенно, мне было легко. Покаяние освободило меня от груза моих грехов и от мук, связанных с многолетним моим служением в РПЦ. "Надо решиться", - говорил преподобный Серафим Саровский, когда его спрашивали, как можно начать новую жизнь во Христе. Христос есть свобода. "Познаете истину, и она сделает вас свободными", - читаем в Евангелии. Эта заповедь, данная и каждому человеку, и Церкви, главой которой является не епископ, не патриарх, не человек, а Христос. Корр.: Однако, ваш путь в зарубежной церкви тоже оказался нелегким. А.В.: Я не сразу увидел, что оказавшаяся за границей часть российской церкви подвержена тем же болезням, что и Московская патриархия. Разделение наше с зарубежной церковью вполне понятно. Ее руководство не пожелало не только вернуться в Россию, но и понять Россию, понять и прожить мыслью и сердцем пройденный нами путь. Русская православная церковь за границей (РПЦЗ) находилась слишком долго в чуждом ей мире. В мире столь же безбожном, как и российский мир, плененный большевиками. Архиереи РПЦЗ постоянно создавали некие ложные модели России: то они воспринимали ее как "Святую Русь", то как непостижимую и опасную для них страну, куда ехать страшно. Объявив Россию "землей миссии", они не пожелали миссионерствовать в ней. Нельзя руководить церковью, стремящейся к свободе после длительного плена, из Америки. Вот почему мы не смогли обрести единство с РПЦЗ. Еще не сложившись, наша временная общность стала стремительно распадаться, особенно после того, как деятели из РПЦЗ стали поддерживать маргинальные сообщества нацистского, фашистского и лжемонархического толка. Одиозные организации типа "Памяти" привели руководство РПЦЗ (кстати, к удовольствию Московской патриархии) ко многим ошибкам и потерям, что было связано, повторяю, с незнанием ситуации в России. Возможно, кто-то специально руководил этими компрометирующими зарубежную церковь акциями. И когда я высказал открыто на пресс-конференции свое мнение о невозможности единства церкви с националистическими и фашистскими притязаниями на православие, я обрел себе врагов и в РПЦЗ. Это послужило началом нашего разделения. К тому же архиереи РПЦЗ хотели властвовать над российскими приходами ничуть не менее, чем их коллеги из Московской патриархии. Вот почему лишь немногие общины решились покинуть РПЦ. И путь их оказался столь же труден, как путь суздальской общины. Клевета, притеснения, стремление отобрать храмы, суды, насилие... Корр.: Чем вы объясняете, что враждующие между собой части православной церкви (РПЦ и РПЦЗ) оказались едины в отношении к Русской православной свободной церкви, возглавляемой вами? А.В.: Столь долгое странствование церкви в безбожном мире, будь то коммунистическая Россия или демократические Америка, Франция и Германия, привело к обнищанию религиозного сознания, духовному изнеможению православия. Этому способствовало прежде всего желание примириться во что бы то ни стало с миром, чтобы обрести комфортное бытие. Так православие (как религия) превращалось в идеологию. Что касается причин неприятия Свободной церкви со стороны руководства Патриархии и зарубежного Синода, то они объясняются равным оскудением духовности у них. Корр.: Итак, вы оказались "неугодным архимандритом" для РПЦ и "неугодным епископом" для РПЦЗ. Не видите ли вы здесь желания принести вас в жертву для того, чтобы этим структурам найти путь к сближению? А.В.: Нет, до сближения им еще далеко. Здесь скорей можно усмотреть пренебрежение к канонам церкви. Лишение меня сана и в РПЦ, и в РПЦЗ происходило при грубом нарушении церковных законов. Я не был приглашен на заседание церковного суда. В Московской патриархии такого органа вообще не существует, потому что в ней с тех самых пор, как митрополит Сергий Страгородский узурпировал власть, прекратилась каноническая жизнь. Церковью распоряжалась богоборческая власть. Суд был лишним. Когда решался мой вопрос в РПЦЗ, там меня тоже не пожелали выслушать на суде. В ситуации "канонического беспредела" существуют сегодня обе части Русской православной церкви. И многие беды нашего Отечества связаны именно с этим беспределом. Он разрушает завещанную нам чистоту и верность Христу. Корр.: Каков же выход? А.В.: История церкви знала много случаев незаконной расправы с епископами. Вспомним святого Иоанна Златоуста, лишенного святительского сана, гонимых Афанасия Великого, Иоанна Дамаскина, московского митрополита Филиппа. Церковь и ее служители, стремящиеся идти путем Христовой правды, всегда будут гонимы. Но и всегда, пока стоит этот мир, будет побеждать Христос, а не те, кто хочет воспользоваться его именем для беззакония. Надо начинать с покаяния. Архиереи РПЦ должны признаться в своей измене Христу, в сотрудничестве с чекистами и коммунистами. Без покаяния наша церковь и наше общество не смогут выздороветь. Но я верю, что наступит время, когда правда восторжествует над ложью деятелей Московской патриархии и власть, ожидающая от этой организации духовной помощи, поймет, что Россия устала от лжи, от кого бы она ни исходила: от президента или от патриарха. Беседовал Л.Семенов