Психиатрия однозначно характеризует религиозность как неспособность человеческого головного мозга приспосабливаться к окружающей действительности, в результате чего человек прячется от реальности в собственных бредовых фантазиях, населенных им же придуманными химерами: божествами, чертями, барабашками, инопланетянами и прочими персонажами больного воображения, отношения с которыми, как в случае с героями этого романа, носят характер слуховых и визуальных галлюцинаций.

Безусловно, всякий верующий - сумасшедший. Но не все сумасшедшие - верующие, таковых лишь незначительное количество в общей численности душевнобольных жителей планеты. Потому что даже сумасшедшему трудно уверовать, к примеру, в библейские нелепости, хотя бы в пресловутую троичность христианского божества, единовременно состоящего сразу из трех богов:

1) мадиамского племенного божка по имени Иегова; чтобы иудеи не путали его с иеговами прочих еврейских племен, у божества имеется еще и фамилия - Саваоф;

2) жертвенного богочеловека Иисуса Христа, чей истерзанный труп Иегова Саваоф принес в жертву самому себе! После кровавого жертвоприношения труп ожил и улетел на небо;

3) бога Святого Духа. Что это такое - никто не знает, но это сумело проникнуть в половой орган девицы Марии и совершить в нем "непорочное зачатие" Иисуса Христа.

И такое вот несуразное божество, существующее лишь в больных головах христиан, там же сотворило Вселенную в виде плоского земельного круга, накрытого чашей небесной тверди со вбитыми в нее серебряными гвоздиками (их шляпки - это звезды) и двумя подвешенными фонарями, один для освещения плоской Земли днем (Солнце), другой - ночью (Луна). По этому твердому небу расхаживают боги Саваоф со Христом, во время прогулок испуская святых духов. Там же на небе находится труп девы Марии. Он почему-то не воскрес, но в качестве зомби периодически спускается на Землю, являясь христианам то тут, то там.

На небо стремятся попасть и те немногие сумасшедшие, которые поверили бредовым россказням душевнобольных священнослужителей. Вот почему суицид среди верующих, в частности, прыжки с балконов - явление нередкое. Сумасшедшие пытаются запрыгнуть на небо.

Возвратившись в Иерусалим, апостолы остановились в доме Наума. Набожный чудак уже слышал от Марии Магдалины и Саломии Немытой о чудесном воскрешении Иешуа Мессии, но, будучи человеком, не склонным доверять женщинам, усомнился в достоверности полученной информации. Однако апостолы без труда убедили душевнобольного Наума в реальности воскресения иудейского царя в новом нетленном теле. Андрей похвалил сумасшедшего:

- Ты благословен, Наум! Потому что уверовал в Иешуа Мессию, даже не увидев его воскресшим!

Симон подтвердил слова брата:

- Да, Наум. Мы уверовали, потому что видели Господа воскресшим. Ты же благословен, потому что не видел Иешуа в новом нетленном теле, но уверовал в его воскресение!

Сумасшедший просиял от счастья.

- А где твой родственник? - спросил евангелист Матфей. - В храме?

- Ой! - воскликнул Наум. - Бегу, бегу за Ионой!

- Подожди, - остановил безумца Симон, - оповести всех учеников Господа...

- И учениц, - добавил брат.

- Да, - согласился князь апостолов, - и учениц. Оповести о собрании детей Божьих, которое состоится в этом благословенном доме. - Петр указал сумасшедшему на дверь. - Иди!

Наум поспешил выполнить приказ главаря секты.

В те времена Иерусалим был небольшим пыльным поселком на краю света, так что ретивому сумасшедшему не составило труда оповестить немногочисленных безумцев, уверовавших в Иешуа бен Пандиру как в своего спасителя. Не прошло и сорока минут, как ученики с ученицами собрались в доме Наума.

- Братья и сестры! - сказал Симон. - Надлежало исполниться тому, что в Писании предрек Дух Святой устами Давида об Иуде, ставшем проводником тем, кто схватил Мессию.

- Иуда Искариот привел стражников на Елеонскую гору! - подтвердили Иона с Наумом. - И поцелуем указал Господа!

- Он был двенадцатым апостолом, - продолжал Петр. - Но за тридцать денариев предал Бога. Это злодеяние не могло остаться безнаказанным. У предателя лопнул живот, и его потроха вывалились на землю (Деян. 1:18)!

- Глупости! - возразил евангелист Матфей. - Иуда повесился, раскаялся и повесился (Мф. 27:5)!

- Это ты говоришь глупости! - возмутился князь апостолов. - Предатель не каялся, его наказал Господь!

- Раскаялся и повесился! - не унимался Матфей. - Так я написал в евангелии!

- Я видела труп Иуды, висевший на дереве, - поддержала евангелиста Саломия Немытая.

- А я видела потроха предателя! - решительно заявила аферистка Мария, мать Иосии. - И сын видел!

- Видел, - подтвердил Иосия.

Андрей предложил компромиссный вариант:

- Сначала Бог наказал предателя, выпустив ему потроха, после чего Иуда раскаялся и повесился.

Евангелист нехотя согласился.

- Я напишу свое евангелие! - пригрозил подельнику Симон.

- Его никто не будет читать, - огрызнулся Матфей.

Действительно, даже душевнобольные отцы церкви признали Евангелие от Петра полным бредом и внесли его в список запрещенных, так называемых "апокрифических", новозаветных книг.

- Однако, братья и сестры, - сказал Андрей, - мы собрались не на поминки Иуды Искариота, а для того, чтобы найти ему замену. Ибо апостольское число - двенадцать. Нас столько было, столько и должно быть!

- Двенадцатым апостолом должен стать один из первых учеников Господа, - добавил Симон.

- Это несправедливо! - возмутился Иона. - Пусть я не первый ученик, но разве недостойный кандидат? Кто защищал Иешуа на Елеонской горе?

- Мы! - воскликнул Наум. - Мы защищали Господа, а вот вы убежали с горы, как крысы с тонущего корабля!

- Мы не бежали! - возразил князь апостолов. - Но удалились во исполнение воли Божьей, ибо надлежало Мессии пострадать за всех нас!

- Кровью жертвенного агнца смыты грехи наши, - добавил евангелист Иоанн, - посему мы безгрешны и бессмертны.

- Братья! - молвил Андрей. - Вы оба достойны высокого апостольского звания, но под номерами тринадцать и четырнадцать! Мы же собрались для того, чтобы найти замену апостолу-предателю.

- Ну, если так, то мы согласны, - ответил Иона.

- Да, - подтвердил Наум.

- Вот и хорошо, - Первозванный улыбнулся. - Тогда приступим к процедуре избрания двенадцатого апостола.

- Не избрания, но утверждения, - поправил брата Симон. - Ибо избирает Господь. Мы же с рабской покорностью принимаем избранника Божьего и актом утверждения публично свидетельствуем перед учениками и ученицами о восстановлении священной апостольской дюжины.

Кандидатов на вакантную должность оказалось двое: Иосиф Варсавва, прозванный Иустом, и Матфий Косноязычный. Однако против избрания последнего резко выступил евангелист Матфей:

- Наши имена похожи, нас будут путать! К тому же он косноязычен и глуп до невозможности, у него внешность идиота!

- Косноязычие не является препятствием для апостольского служения, - возразил Симон. - Сам Моисей не отличался красноречием и говорил с трудом (Исх. 4:10). А уж какую чушь написал в своем Пятикнижии...

Андрей успокоил товарища:

- Ты Левий Матфей, евангелист Господа! Таковым ты и войдешь в историю человечества! Тебя ни с кем не спутаешь!

- Хватит трепаться, пора совокупляться! - предложила любвеобильная Мария Магдалина.

- Ох, Мария, у тебя одно на уме, - пожурил ученицу князь апостолов.

- Бог - это любовь, - возразила та, почесывая лобок.

- Любовь, - согласился Первозванный. - И мы ею обязательно займемся. Но прежде утвердим взамен отпавшего Иуды Искариота двенадцатого апостола.

Сектанты помолились, после чего Симон сказал:

- Ты, Господи, сердцевед! Покажи нам из этих двоих одного, которого ты избрал принять жребий апостольского служения, вместо идущего в свое место Иуды.

- В какое место? - не понял Иона.

- В ад, - пояснил Андрей.

- Ты, Варсавва, орел, - князь апостолов достал из кошелька денарий. - Ты же, Матфий, решка.

Кандидаты затаили дыхание.

Симон подбросил монету. Выпала решка. Так Матфий стал двенадцатым апостолом Бога Иешуа, а огорченному Иосифу Варсавве Петр подарил денарий.

- Это компенсация, - объяснил он, - от Господа.

- Пора совокупляться! - предложила Мария Магдалина.

- Пора, - согласился Андрей.

Сектанты поспешно погасили светильники, и началась оргия. Симон же после злополучного пинка Иуды стал инвалидом и утратил интерес к женским прелестям. Поэтому он вышел во двор подышать свежим воздухом. И остолбенел, нос к носу столкнувшись с Иешуа Мессией.

- Здравствуй, Симон, - сказала галлюцинация.

- Господи, - простонал князь апостолов.

- Собственной персоной, - подтвердил Иешуа.

- Сгинь, нечистая сила! - потребовал Симон.

- Еще чего?! - возмутился призрак и замахнулся, явно собираясь ударить главаря секты по лицу.

- Прости, Господи! - князь апостолов рухнул на колени. - Прости раба твоего, неверного и неблагоразумного!

- Простить?.. - галлюцинация задумалась. - Но, Симон, помнишь ли ты, что имя твое Петр? Что милостью моей ты удостоен княжеского титула и поставлен во главе апостольской братии?

- Помню! - с готовностью отозвался уголовник.

- Я ниспошлю тебе Духа Святого, - пообещал призрак.

- Мне одному?! - испугался Симон.

- Нет, - успокоила его галлюцинация. - В утешение Дух Святой снизойдет на всех апостолов.

- Уф-ф, - сорвалось с губ уголовника. Все-таки сойти с ума за компанию не так обидно...

- Дух Святой снизойдет на всех вас, - призрак улыбнулся, - и вы заговорите на иных языках.

Симон заплакал...

Говорение на "иных языках", пресловутая глоссолалия - это патологическое явление, состоящее в бессмысленном выкрикивании верующими нечленораздельных звуков. Наряду со слуховыми и визуальными галлюцинациями глоссолалия является характерным признаком душевного нездоровья.

* * *

Симон присел на корточки возле спящего брата и подергал его за жиденькую бородку. Но Андрей, пресытившийся грязным вонючим телом Соломии Немытой, никак не отреагировал на позывные князя апостолов, лишь почесал лобок, кусаемый вшами. Тогда Петр дернул Первозванного за бороденку сильнее, затем еще раз.

- Ты чего? - Андрей наконец-то проснулся.

- Плохи мои дела, братец, - князь апостолов шмыгнул носом. - Хуже не придумаешь.

- Что? - Андрей опять почесал лобок. - Что стряслось?

- Выйдем во двор, разговор предстоит серьезный, - Симон встал и направился к двери.

Тихонько выругавшись, брат не без труда поднялся с подстилки и поплелся вслед за князем апостолов.

- Ну, рассказывай.

- Вот, - Петр указал перстом себе под ноги, - на этом самом месте только что стоял Иешуа Мессия.

- Эка невидаль, - Первозванный усмехнулся.

- Да ты что?! - воскликнул князь апостолов. - Не понимаешь, что это означает?!

- Понимаю, - улыбка сошла с лица Андрея, - у тебя, братец, "поехала крыша".

- Вот именно, - уголовник сплюнул. - Дернул черт связаться с сумасшедшим!

- Да брось, Симон, - Первозванный пристально посмотрел в мутные глаза брата, - ты и в молодости не дружил с головой.

- Издеваешься? - Петр сжал кулаки. - В морду захотел?!

- А вот это совсем ни к чему! - на всякий случай Андрей отступил на шаг. - Я всего-то хотел сказать, что в твоем сумасшествии нет ничего предосудительного!

- Ничего?! - Симон покривил губы. - Как это ничего?

- А так! В нашей апостольской компании ты не одинок.

- Да? - уголовник оживился. - Кто же еще?

- Я, - потупив взор, ответил Первозванный.

- Ой! - вскрикнул "князь". - Андрюша, что же с нами будет?!

- Ничего страшного. Мы неплохо выглядим на фоне остальных безумных последователей Иешуа Мессии.

- Так-то оно так, - согласился Симон, - но как на нас посмотрят товарищи-апостолы, когда мы заговорим на иных языках?

- Они будут разговаривать вместе с нами, - Андрей рассмеялся. - Мы хозяева секты, а не они!

- Но как мы объясним товарищам необходимость разговоров на иных языках? - поинтересовался князь апостолов. - Чем мотивируем?

- Стратегией. Религиозной стратегией.

- Мудрёно говоришь, - посетовал Петр.

- Объясняю, - Первозванный снисходительно ухмельнулся. - Божественная тарабарщина является непременным атрибутом восточного жречества: халдейского, сирийского, греческого и иудейского. Кому же из священнослужителей не дарована свыше эта благодать сумасшествия, тот обретает ее искусственным путем, туго перетягивая голову полосками ткани.

- Так мы что, будем апостолам бинтовать головы? - спросил Симон.

- Нет, - ответил брат, - в этом нет необходимости. Они и так заговорят на иных языках. Пусть не все сразу, но обязательно заговорят! Потому что нет среди них нормальных людей. Сам подумай - ну какой здоровый человек пойдет в церковь?

- Верно говоришь, Андрюша, - обрадовался уголовник. - Значит, нам бояться нечего. Поговорим и на иных языках.

- Поговорим, - Первозванный зевнул и, развернувшись, направился к входной двери. - Пора отдыхать, - бросил он на ходу.

- Пора, - ответил Симон, однако вслед за братом не пошел. Загадочно улыбаясь, он опустился на колени и стал ожидать очередное "божественное откровение". Совсем обезумел уголовник!

* * *

Когда же наступил пятидесятый день после иудейской Пасхи, все ученики и ученицы Мессии собрались в доме малохольного Наума. Князь апостолов поднял глаза к потолку и, узрев на нем Господа, обратился к Боженьке со словами молитвы:

- Отец наш потолочный! Тьфу! - сплюнув на пол, Симон поправился: - Небесный! Пусть же прославится имя твое! Пусть наступит царство твое и свершится воля твоя как на небе, так и на земле. Дай нам сегодня хлеб на пропитание.

- И мясо дай, и вино! - загалдели ученики. - Сегодня дай, и завтра, и послезавтра! Каждый день давай!

- Денег дай, денег! - поддержали их ученицы.

- Даст, даст! - поспешил успокоить собравшихся князь апостолов. - Каждому даст в избытке!

И, дождавшись, когда сектанты угомонятся, продолжил молитвенное общение с потолком:

- И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Удержи нас от искушений, и избавь нас от кев са мар гур бух гов...

"Началось, - горестно подумал Симон, озираясь по сторонам. Его затуманенному взору предстали изуверские лица первых христиан. Князь апостолов содрогнулся от омерзения. - Ну и рожи! Так бы и настучал по ним палкой!"

- Хэн ритал танар гурым дуд дур! - поддержал брата святой апостол Андрей. - Упа лупа гом жо пис! Хас барас!

Заголосили (заглоссолалили!) и остальные члены преступной апостольской шайки. Подавляющее большинство по дарованной свыше благодати сумасшествия: Филипп, Варфоломей, Симон Кананит, Иаков Алфеев, Иуда Иаковлев, прозванный Фаддеем, и оба евангелиста, Матфей и Иоанн. Особенно усердствовал, закатив глаза и брызжа слюной на стоявшую впереди Марию Магдалину, новоиспеченный двенадцатый апостол Матфий Косноязычный. Лишь Фома с Иаковом Зеведеевым, предварительно проинструктированные Андреем, старательно придурялись, имитируя разговор на иных языках.

Вскоре религиозная истерия охватила все христианское собрание...

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)