Православная космография:

Опровержение астрономии, физики и геологии выдержками из Библии

Вступление

Содержание и цель работы понятны из заголовка. Хотя своих терминов не ввожу, в двух случаях возможна путаница. Словом «вселенная» совр. астрономы обозначают «совокупность мироздания, все миры, все вещественное в природе», однако изначально это была «вся заселённая, предназначенная для заселения людьми земля», от слова «вселяться» (Даль), в каковом значении слово и употреблено в Синодальной Библии. Вселенную в широком смысле буду начинать с прописной буквы, вселенную же в узком — со строчной. Аналогичным образом решается вопрос со словом «бог»: в монотеизме Бога принято писать с большой буквы, при описании какого-нибудь бога в многобожии слово пишется с маленькой. Особенно в XXXVII эти подробности имеют принципиальное значение, хотя из контекста вполне можно догадаться, о чём речь. Статья состоит из LXI тезисов, предваряемых несколькими вступительными вопросами. Первый: «Допускает ли Библия изучение по ней Вселенной?» и второй: «Как понимать сказанное в Библии о Вселенной?». После них идёт сводка астрогеографических предпосылок мифологических представлений о Вселенной и тело статьи — то, как эти предпосылки привели к библейским представлениям.

Когда заходит речь о соотношении между наукой и религией, верующими часто провозглашается взаимная суверенность разума и веры. Западные богословы подобный подход назвали теорией NOMA: живя в 21-м веке и видя наглядно успехи естествознания, теологи наших дней «великодушно» соглашаются отдать Вселенную в руки учёных мужей как дань, защищающую их от нападок материалистической науки; но с условием, что их выводы не будут противоречить религиозным догмам.

Однако подобный религиозный сепаратизм не находит всеобщей поддержки среди верующих же. Если богословам быть последовательными в игнорировании результатов опытов и наблюдений, то не остаётся никакого проку выискивать «разумный замысел» в строении Вселенной. Тогда придётся восстать против Библии, «ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество… через рассматривание творений видимы» (Рим. 1¶20). Вопреки Кураеву, религиозное и естественнонаучное ни в коем случае не могут жить на разных «плоскостях», поскольку Библия в ряде мест (Пс. 8¶4, 18¶2, Ис. 40¶26, 51¶1, Мф. 5¶45) призывает изучать Вселенную, дабы убедиться в существовании Бога.

«„Библия не учебник науки“, — это высказывание, распространённое среди христианской интеллигенции, похоже, восходит к Августину и обычно цитируется для „оправдания“, „защиты“ усматриваемого конфликта между наукой и Библией: в частности, для примирения эволюции с Бытием, глава один, и идеей о том, будто Библия учит о плоской Земле. Высказывание далее выклянчивается как извинение того, почему Библия не доступна вере (т.е., „буквальному прочтению“) в строгом научном понимании. Однако 2Тим. 3¶16 говорит нам, что Библия авторитетна по отношению ко всему, что затрагивает, в том числе и к науке. Так что не помешает оспорить справедливость Августиновского тезиса настолько, насколько в Библию вовлечены те области науки, относительно которых она высказывается» (Bouw).

Вот так, со ссылкой на Священное писание и обосновываются притязания богословов затрагивать и «вопросы, какие изучают на геологическом или биологическом факультетах», если Библия, хоть бы и вскользь, но отвечает на них. Каково бы ни было её предназначение, если она учит тому, что человека вылепили из грунта, а жену ему — из ребра, то наука обязана это прокомментировать и «коммунальной квартиры» никак не избежать.

Раз уж пришли к тому, что «все Писание богодухновенно и полезно для научения» даже в тех местах, где оно заикается о строении Вселенной, а сама наука «достигает своей природной цели, то есть обращается к дарителю природы Богу» (Григорий Палама), то возникает вопрос, как правильно астрономам и химикам гадать по Священному писанию.

В этом вопросе современные философы науки от теологии и богословы от естествознания сходятся с положениями письма Галилея к Кастелли 1613 г. Поскольку Библия у итальянского учёного «отступает от абсолютной истины», то необходимо исказить значение слов, чтобы придти к «истолкованию, отличному от буквального». С одной стороны, нужно придумать «смысл места Библии, согласуемый с» результатами «точных наблюдений и неоспоримых доказательств», но с другой стороны, наоборот, слова Писания недопустимо «насиловать… с целью подтвердить то или другое научное заключение». Хотя «мы не можем с достоверностью утверждать, что все истолкователи боговдохновенны», но тем не менее Галилей питает доверие «к положениям, касающимся спасения души и оснований веры». Далее Галилей выводит, что если о чём-то говорится «в нескольких выражениях», то, следовательно, об этом не говорится вообще. На основании этого Галилей судит о «научных спорах» как о «прямо не связанных с верою».

Объяснимая противоречивостью шкурных (спасение души) и научных (оправдание гелиоцентризма) интересов, непоследовательность и нелогичность учёного очевидна. Если «Библия, дабы приноровиться к пониманию толпы, высказывает многое такое, что по видимости, при буквальном понимании слов, отступает от абсолютной истины», то «внушить людям веру в те положения, кои необходимы для спасения души» она может только лишь через боговдохновенного истолкователя, и никак иначе. Поскольку Галилей верует в те душеспасительные положения, но не отваживается читать Библию самостоятельно, то ему не остаётся ничего иного, кроме как покориться какому-нибудь авторитетy, напр., его современнику кардиналу Беллармино, активно фигурировавшему в Деле Галилея 1633 г. Не будь учёный «истинным католиком», он мог бы гордо наплевать на мнение кардиналишки, а так ему придётся считаться с его капризами, о к-рых тот написал Фоскарини в 1615 г.

Прежде всего Беллармино вполне резонно замечает, что астрономические изыскания Галилея таки являются вопросом веры:

«Нельзя на это также ответить, что это не является вопросом веры потому, что если это не вопрос веры ratione obiecti (в смысле объекта), то это вопрос веры ratione dicentis (в смысле говорящего). И так же был бы еретиком тот, кто сказал бы, что у Авраама было не два сына, а у Иакова не 12, как тот, кто сказал бы, что Христос родился не от девы, потому что и то и другое говорит Святой Дух устами пророков и апостолов»

вопреки возможным сомнениям у медиков, к-рые посчитали бы, что эти библейские подробности не должны читаться буквально, дабы не препятствовать развитию медицины. Далее Беллармино утверждает право вето церковных авторитетов на работу верующих учёных:

«Как вы знаете, Собор запретил толковать Священное писание вразрез с общим мнением святых отцов… Рассудите же сами, со всем своим благоразумием, может ли допустить Церковь, чтобы Писанию придавали смысл, противоположный всему тому, что писали святые отцы и все греческие и латинские толкователи?».

А если вспомнить, что и кардинала Беллармино Католическая церковь причислила к святым в 1930 г., то, выходит, о совр. астрономии и космологии в католических странах не может идти и речи, иначе какой же он святой, если заблуждается и преподаёт ересь?

История с Галилеем поучительна. Желая выставить божественную истину лучшей, чем она описана в Библии, и не признавая за собой божественного права сделать это самостоятельно, он пришёл к необходимости не иметь собственного мнения. Всякий верующий, не желающий отпасть от своей конфессии, обречён на слепое доверие авторитету. Это необходимо учитывать при изучении библейских представлений о Вселенной, но возникает трудность с выбором подходящих авторитетов. Разумеется, при разборе, напр., ветхозаветных воззрений на этот предмет лучше обращаться к мнению средневековых раввинистических истолкователей-талмудистов, что было превосходно исполнено в «Иудейских мифах» Грейвса и Патая, а также в трудах «Знания Истины». Но учитывая то, что большинство русскоязычных верующих читателей исповедует православное христианство, имеет смысл сделать акцент именно на православном представлении о Вселенной. Это тем более актуально если учесть, что огромное множество литературы на эту тему ориентировано на протестантского читателя без учёта специфики православного мировоззрения.

Как же обязаны православные представлять себе Вселенную? В отличие от протестантов, православным пуще Библии предписано чтить постановления вселенских соборов, один из к-рых обязывает так относиться к Священному писанию:

«Кратко рекши, постановляем, да вера всех в Церкви Божией прославившихся мужей, которые были светилами в мире, содержа слово жизни, соблюдается твердою, и да пребывает до скончания века непоколебимою, вкупе с богопреданными их писаниями и догматами… Если же кто-либо… не тако мыслит и проповедует, но покушается идти противу оных: тот да будет анафема, по определению, прежде постановленному предупомянутыми святыми и блаженными отцами, и от сословия Христианскаго, яко чуждый, да будет изключен и извержен…

Предстоятели церквей должны по вся дни, наипаче же во дни воскресные, поучать весь клир и народ словесам благочестия, избирая из Божественнаго писания разумения и рассуждения истины, и не преступая положенных уже пределов и предания Богоносных отцов; и Если будет изследуемо слово писания, то не инако да изъясняют оное, разве как изложили светила и учители Церкви в своих писаниях, и сими более да удостоверяются, нежели составлениям собственных слов, дабы, при недостатке умения в сем, не уклониться от подобающаго» (6 Вселенский Собор 1, 19).

Под «страхом угрожающих наказаний» Библию понимать следует лишь так, как её преподнесли отцы Церкви. Если у кого из верующих окажется своя голова на плечах, тому отлучение от Церкви и анафема.

В православии основными отцами Церкви почитаются Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Богослов из Назианзы и Иоанн Златоуст. Вопреки голословным заявлениям верующих, эти святые задумывались не об одних только богословских предметах. Особенно это касается целого жанра их комментариев к Книге бытия, где они берутся рассуждать об устройстве Вселенной — таковы: «Беседы на Шестоднев» Василия Великого и «О Шестодневе» св. Григория с Нисы, «Беседы на Книгу бытия» и «Восемь слов на Книгу бытия» Иоанна Златоуста, также «Беседы на Книгу бытия» блаж. Августина, «Hexameron» Амвросия Медиоланского и «Шестоднев» Иоанна, экзарха Болгарского. Краткостью и соответствием содержания заголовку выгодно отличается «Точное изложение православной веры», во 2 т. к-рого Иоанн Дамаскин берёт на себя риск судить о Вселенной на современном ему уровне развития науки. (Если особо не оговорено, в дальнейших ссылках на литературу подразумеваются именно эти сочинения.) Хотя, как говорилось, подобные потуги имеют своих противников, таковым можно возразить словами преп. Силуана Афонского:

«Умом мы не можем познать даже и того, как сделано солнце; и когда мы просим Бога: скажи нам, как сделал Ты солнце, — то слышим в душе ясный ответ: смири себя, и будешь знать не только солнце, но и Творца его. Когда же душа Духом Святым познает Господа, то от радости забывает весь мир и оставляет заботу о земном знании».

Следовательно, раз отцы Церкви не забыли обмолвиться о строении мира, то, значит, они не достаточно себя смирили и Творца не узрели — на каком основании тогда их почитать? С др. стороны, если они всё-таки самого Бога познали, то такой пуcтяк, как строение Вселенной, им так же безошибочно открылся.

Эта истина грозит совр. естествознанию подменой его православным богословием, ибо уже обнаружились активисты реформирования науки, считающие,

«что святоотеческая космология может дать нам правильную перспективу для рассмотрения важнейших вопросов происхождения и существования вселенной, мироздания. Эта перспектива основана на Священном Писании, она позволяет нам адекватно подходить к осмыслению сложнейших явлений, которые фиксирует современная наука. Кроме того, в связи с научной революцией в точных областях знания, свершившейся в 20 столетии, возникает необходимость вновь обратиться к святоотеческому наследию, чтобы найти там понятийный язык для мировоззренческой интерпретации научных фактов. В связи с этим необходимо подчеркнуть важность того положения, что святыми отцами выработана совершеннейшая богословская терминология и язык, которые позволяют нам осмысливать физическую реальность, выявляемую в современных научных изысканиях… и святоотеческое богословие предоставляет такое терминологическое поле, которое в состоянии вместить современные научные достижения» (Зарождение христианской космологии)!

Как же представляли себе Вселенную отцы Церкви, у к-рых обязаны учиться физики? Подобно совр. богословам, часть православных святых верила науке и подгоняла Священное писание под неё, а часть — Писанию, и подгоняла под него науку. «На протяжении 4–7 вв. в восточнохристианском богословии сложились две основные космогонические школы, которые ориетировочно можно обозначить как антиохийскую и каппадокийско-александрийскую. Их отличия определялись степенью зависимости от античного наследия (очень сильной в Александрии, незначительной в Сирии) и привязанностью богословов этих школ к разным методикам экзегезы: буквалистикой у антиохийцев, аллегорической у египтян, и частично у каппадокийцев» (Культура Византии, т. 1, 12). Большинство совр. христиан можно условно отнести к «каппадокийцам», «антиохийцы» же в наше время — экзотика.

«Антиохийцами» можно считать ныне существующие Плоскоземельное и Тихово общества. Следуя букве Священного писания, они вынуждены всерьёз отстаивать теорию геоцентризма и теорию плоской Земли. Их наиболее известными предшественниками были Иоанн Златоуст и Козьма Индикоплов — византийский пловец в Индию, насобиравший в ходе торговых экспедиций весьма интересный материал о строении Вселенной, к-рый изложил в «Христианской космографии», снабжённой потрясающими иллюстрациями. Книга Козьмы настолько пришлась по вкусу в средневековой Руси, что при переводе была добавлена лишняя иллюстрация, какой нет в оригинале. Православное духовенство восприняло «Христианскую космографию» на ура: «Митрополит Макарий в 1542 г. даже включил творение Козьмы в свои Четьи-Минеи и тем как бы канонизировал его» (Райков). Православный св. Максим Грек даже ставит Козьму Индикоплова в один ряд с отцами Церкви:

«Эти святые отцы… Не только Косьма (Индикоплов) и Григорий Акрагантийский, но и Василий (Великий), и оба Григория (Назианзин и Ниссий), и Златоуст и, вообще сказать, все те, которые просияли мудростью и святостью, в юности своей упражнялись во внешней учености, пока еще не достигли высочайшей мудрости, которою можно соединиться с Богом и сподобиться боговидения… Когда же достигли совершенного возраста, в который когда и Павел пришел, то отверг все младенческое, тогда и они презрели… излишние науки, которые не могут назидать к благочестию; признав их нечестие и лживость, они всецело устремились к пророческим и апостольским источникам и напоили себя их струями» (Послание к г-ну Ф.И. Карпову).

Выходит, что, по мнению православного святого, книга Козьмы Индикоплова для христианской пропаганды не излишня, но назидает к благочестию, будучи вычерпанной из пророческо-апостольских струй. И это поистине так, ибо теория Козьмы выводится прямо из помещённых в ней библейских и святоотеческих цитат. Так пусть же совр. верующие перестанут отплёвываться от писателя, к-рого православный святой поставил им в пример!

Что же касается александрийско-каппадокийских богословов, то им приходилось согласовывать Библию с совр. им наукой — Аристотелевской космологией. Конечно, в наше время аристотелизм — далеко не модная теория, но православные обязаны его придежриваться вслед за Августином и Иоанном Дамаскином.

Этими именами я и буду подкреплять разные предрассудки, и только протестанты не смогут оценить их убедительности. Однако протестантам могу сказать, что в своём неприятии антично-раннесредневековых авторитетов они отнюдь не проявляют последовательности. Лютеровский тезис «Sola Scriptura» можно парировать вопросом «Quae?». Христианами признаваемые 39 книг Ветхого завета и 27 книг Нового вошли в библейский канон не потому, что других не нашлось, а просто потому, что так захотелось св. Афанасию:

«В сих только (писаниях. — К.Г.) благовествуется учение благочестия» (О праздниках).

Если у Григория Богослова «сверх этих, — не принадлежат к признанным», то, значит, он выбрал лишь те писания, к-рые соответствуют его личным верованиям. Следовательно, понимать Библию нужно только так, как понимали её античные цензоры, оставившие в ней лишь то, что соответствовало их мировоззрению. В противном случае придётся отказаться от Библии так же, как и от священного предания.

***

Итак, что и почему могли знать о Вселенной в библейские времена? Испокон веков только слепой мог не убедиться, что Земля более-менее плоская, хоть и не без неровностей. «Съ высокихъ башенъ или горъ наш кругозоръ больше, но все же та часть земли, которую мы видимъ изъ этихъ точекъ, намъ кажется тоже плоскостью, если, конечно, не принимать во вниманіе небольшихъ неровностей окружающей насъ мѣстности. Въ открытомъ спокойномъ морѣ явленіе это выступаетъ еще яснѣе» (Литровъ), также это может касаться и пустынь, населённых номадами. «Тотъ видъ, который имѣет горизонтъ, обманываетъ всѣ народы и, наблюдая его, они думали, что въ этомъ мѣстѣ небо сходится съ землей… Жизнь въ очень небольшой области, за предѣлы которой племя и не выходитъ, еще болѣе укрѣпляетъ такое представленіе о землѣ. Многіе негрскіе племена, по разсказамъ путешественниковъ, не знали о существованіи европейской колоніи, находящейся на разстояніи дня пути, такъ было ограниченно ихъ знаніе объ окружающихъ странахъ; много разъ путешественниковъ спрашивали, думаютъ ли они достигнуть также и того мѣста, гдѣ небо сходится съ землей и можно брать звѣзды» (Народная энциклопедія). Можно предположить, что для еврея-кочевника мир казался шире, чем для оседлого шумера или дачника Маяковского:

А за деревнею —
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно…
в упор я крикнул солнцу:
«Слазь!
довольно шляться в пекло!»

Т.о., над головами наблюдателей носятся небесные светила, и разве только безумец мог отрицать, что светила летают над Землёй. Наблюдая за звёздами, зритель словно оказывается внутри гигантского медленного смерча, заставляющего звёзды вращаться вокруг Земли. Можно сравнить это с водоворотом, сток к-рого находится возле Полярной звезды. Но наши предки предпочитали сравнивать Вселенную с т.н. Космическим Яйцом, в к-ром Земля составляет своеобразный «желток», по к-рому ходят люди, а все звёзды прочно закреплены на внутренней поверхности твёрдой «скорлупы» и потому друг относительно друга не смещаются. Непосредственно из наблюдений за звёздами следует, что данная «скорлупа», именуемая небесной твердью или небесным сводом, вращается вокруг воображаемой оси (ось мира), проходящей почти через Полярную звезду и через центр Земли.

Земля недвижна; неба своды,
Творец, поддержаны тобой,
Да не падут на сушь и воды
И не подавят нас собой.

Что может находиться за пределами небесного свода — об этом знают только птицы, способные туда долететь. Но иногда сквозь скорлупу неба просачивается пресная вода и выпадает на Землю в виде дождя. Из этого можно было сделать вывод, что небесную твердь давят сверху толщи воды и если свод повредится (напр., проломится драконом Кун-Куном), то вся она хлынет наземь. «Именно дожди питали реки. Дожди эти большей частью проливались в гористых областях, где реки брали свое начало, а земледельцы, жившие близ устьев, непосредственно с дождями не сталкивались» (Азимов). Это выглядит так, словно гора протыкает небесную скорлупку, чтоб через дырку в ней по горе в долину стекала речная струйка. Именно, до неба можно дойти по горе. «Таковы, безъ сомнѣнія, были астрономическія представленія перваго человѣка; таковы они еще и теперь у дикихъ народовъ» (Литровъ).

В качестве полезного примера лучше всего привести космологию древнего междуречья Тигра и Евфрата. «Звено шумерской теогонии — гигантская гора Кур с глиняным основанием и оловянной вершиной. Это не случайно. Там, где жили шумеры, почва глинистая, а раскаленное небо похоже на жидкое олово» (Чанышев). «Для шумерского философа или педагога главными элементами мироздания были земля и небо. Поэтому они называли вселенную „ан-ки“, что означает „небо-земля“. Земля, по представлениям шумеров, это плоский диск (ср. L. — К.Г.), а небо — пустое пространство, опирающееся наверху и внизу на твердую поверхность (ср. XXXVI. — К.Г.). Из какого материала была, по их мнению, эта поверхность, до сих пор неясно. Поскольку шумеры называли олово „небесным металлом“ [ср. упоминание «металла небес» (9¶22) в вавилонском Эпосе о Гильгамеше. — К.Г.], можно думать, что она считалась оловянной… „Небо-земля“ сверху, снизу и с обеих сторон окружены бесконечным океаном, в котором они каким-то образом сохраняют неподвижность» (Крамер История начинается в Шумере 14¶5). Возникло всё это из-за того, что «в этом первозданном океане каким-то образом зародились небесный свод и плоская земля, отделенные друг от друга движущейся и всепроникающей „атмосферой“» (14¶6, ср. 2Пт. 3¶¶5–6).

После того как (бог неба) Ан поднял небеса,
После того как (бог воздуха) Энлиль опустил землю (Гильгамеш, Энкиду и подземное царство, ср. IV),

«можно предположить, что, когда земля и небо представляли собой одно целое, они были горой, подножие которой было низом земли, а вершина — верхней частью неба» (Крамер 14):

На горе земли и небес
Ан зачал (богов) Ануннаков (Скот и зерно).

Рынин пишет, что «во время раскопок в Ниневии была найдена библиотека царя Ассурбанипала» (жил в 6 в. до н.э.), в к-рой содержится «эпос неизвестного поэта… рассказывающего событие, бывшее за 3000 лет до Р.X.». В нём Этана — царственный «пастырь, который поднимался на небо» (Мифы народов мира) верхом на орле: на высоте 1-й мили Этане «„горы кажутся как холм, а море — как канава“», ещё выше Этана говорит: «„что осталось от земли, можно уподобить хижине, а море похоже на двор“. Еще поднялись на милю. „Земля теперь похожа на хлебец, а обширное море — на корзину для хлеба“. Следует заметить, что в представлении древних ассирийцев земля была круглая, окружена морем и, подобно большой горе, выдавалась из воды» (Рынин), что доказано околоземными наблюдениями мифического царя. О форме Земли можно судить по тому, что бог Энлиль «взором охватывает все земли» (Гимн Энлилю, ср. Ис. 40¶22). В шумерских сказаниях о Гильгамеше упоминается Страна живых и, конечно, не обходится без тёмного и мокрого Ада (Крамер 23¶1, ср. LIII).

Сей подробный экскурс в мифологию Междуречья не произволен, ибо свидетели Иеговы учат, будто «согласно Библии, отправной точкой, с которой началось расселение, была Месопотамия» и «расселяясь по всему свету из Месопотамии, люди несли с собой религиозные идеи и представления» (Человечество в поисках Бога) древних шумеров о Вселенной. Некоторые верующие, вроде Делича, охотно признают языческое происхождение Ветхого завета из месопотамской мифологии. Очень оригинально Сили доказывает языческое влияние на Библию чисто богословскими хитростями: мол, сам Авраам происходит из земли Сеннарской (Шумерской), а Моисей был выученником египтян (Seely). Т.н. Вавилонский плен 6 в. до н.э., по словам завоевателя Вавилона Кира, был тяжек не только депортированным евреям, но и самим вавилонянам. Отчего персидский царь Кир «по повелению Мардука, великого владыки, всех богов Шумера и Аккада», «собрал всех их (прежних) жителей и вернул в их жилища» (Цилиндр Кира) — разрешил развращённым вавилонской культурой иудеям и самаритянам вернуться в Палестину. «Будучи переселенцами из Ассирии в Иудею, самаряне приняли одно Пятокнижие Моисеево, когда царь прислал им оное из Вавилона чрез священника именуемаго Ездрою» (Епифаний Кипрский). Злые языки говорят, что именно тогда, в 5 в. до н.э., это самое Пятикнижие и было составлено Ездрою, подписавшимся Моисеем (Спиноза), что опять-таки означает вавилонское происхождение ветхозаветных представлений о Вселенной. Как было на самом деле, уже не узнать, однако «окончательно Библию кодифицировали, видимо, только в первой половине 2 в. до н.э. Самые ранние дошедшие до нас полные списки ее сохранились лишь в рукописях 9-10 вв. н.э.» (Кацнельсон И.С.). Такова история ветхозаветных представлений о Вселенной, к к-рым имеет смысл сразу же и приступить, но буду держаться плана и сделаю перескок сразу в новозаветное мировоззрение.

Дальнейшая судьба Кировой империи читателю известна, после греко-персидских войн и походов Александра Палестина находилась под суверенитетом Царства Птоломеев. Именно язычника Птолемея Филадельфа за осуществлённый при нём перевод Писания на греческий язык клянут евреи, считая, что этим самым он извратил иудаизм и породил христианство. Позднее и сами христиане, когда сталкиваются с какой-нибудь библейской глупостью, напр., с небесной твердью V, сразу заявляют, что во всём виноват «не кто-нибудь из последователей иудейской религии, но человек, преданный идолопоклонству и враждебный (истинному) богопочтению» (Злат.).

На мой взгляд, необоснованно ругать египтян за ветхозаветное мракобесие. Да, действительно египетское небо можно пронзить короной (Гимн Осирису, ср. Ис. 34¶5) но ни один специалист по древнеегипетской мифологии не заявляет, что оно «каменное», как тому учат апологеты Библии (Apologetics press). Ведь «египтяне одновременно и зачастую на одних и тех же памятниках описывают небо

1)

как живот божественной коровы,

2)

как воды, по которым плавает в своей барке Солнце,

3)

как склонившуюся над землей богиню Нут и

4)

как медную крышу на четырех подпорках» (А.О. Большаков),

поскольку о Горе говорится, что «он утверждал небо на его четырех столбах» (Победа Гора 5, ср. XXXVI). [Ему возносят «радостную хвалу до высоты неба» (9, ср. XV).] Этой точке зрения Антеса можно противопоставить др. исследователя, учившего, что египетское небо не медно:

«Макс Мюллер принимал такую мысль и стоял на том, что египтяне, по-видимому, верили, будто небосвод был сделан конкретно из железа. Он говорит:

„Данная теория о металическом своде объясняет некоторые выражения поздних времён, к примеру, название железа бе-ни-пет („небесный металл“), или позднее слово для обозначения грома хру-бай (буквально, „звук металла“), т.е., гром несомненно был объясняем биением громадных листов металла, из которых сложенны небеса“» (Seely).

Этот «небесный металл с юга-севера» (Пирамида Унаса, комната с саркофагом, 38) можно сопоставить с IX.

Египтяне учили, что «плывут… звезды… до края неба» (мемфисское сказание о Сотворении мира, ср. XXI), а плывут, конечно же, по небесной воде (ср. XXIII):

«Ты, — молились Атону, к-рый есть «Поднявший небо и утвердивший землю» (Большой гимн Амону, ср. 1Цр. 2¶8, Пс. 77¶69, Ис. 45¶18, 51¶16, Иер. 10¶12, 33¶2, Пр. 3¶19 и VI), «„Тот, для кого дрожит земля и сотрясается небо“» (Pyr. 143a, ср. IV, Пс. 103¶32), — делаешь (так), чтобы жили далекие чужеземные страны. Ты дал Нил на небеса… и он падает на них. Он делает волны на горах, как (на) море, орошая их поля в их селениях… Нил на небе ты предназначил для чужеземцев и для всех диких животных, ходящих на ногах, а Нил, который идет из преисподней, — для Египта» (Гимн Атону в гробнице Эйе, ср. Пс. 103¶¶6–13).

Чтобы небесные воды стекали вниз, нужны особые отверстия для воды. И действительно, входные проёмы в пирамидах называли «по обычной египетской ритуальной символике то дверьми неба, то дверьми земли» (ср. XLIX), у которых полно «стерегущих проход демонов — павианов, львов, волков и иных существ» (ср. Отк. 20). Некто «Морэ… собрал большой материал, показывающий, что в египетском ритуале двери храмовых помещений… символизировали двери неба или земли и при открывании их всегда читались молитвы об открытии дверей неба… Отсюда ясно, что неизменное наличие на дверях пирамид текстов об отверзании небесных дверей имело совершенно конкретное ритуальное значение» (Матье). Судя по тому, что «Твои (Атоновы. — К.Г.) лучи объемлют страны вплоть до предела всего того, что ты создал» (Гимн Атону, ср. Пс. 18¶7), Земля является плоской. Если задаться вопросом, на чём стоит Земля, то «Гимн Осирису» учит, что

«взял он землю эту в руку свою,
Воды ее и воздух ее,
Растения ее и скот ее весь,
Летающее все и порхающее все,
Пресмыкающихся и мелкий скот,
Все дано было сыну Нут» (ср. LXI).

Есть в преисподней и место «подземному Нилу» (Матье, ср. XL, LIII). Теми же словами и тому же самому учит и Библия.

Дальнейшая судьба ставшего интернациональным Ветхого завета (тогда он так, конечно, не назывался) связана уже с Римом, положившим конец Египетской Птолемеевой державе. В многонациональной Римской империи шло смешение почти всех религий, что уже к 64 г. н.э. христианское «пагубное суеверие вспыхнуло снова не только в Иудее, где это зло родилось, но также и в столице, куда отовсюду стекается и находит множество приверженцев всякая гадость и пакость» (Тацит).

Считается, что на христианские верования и ритуалы оказал решающее влияние культ индоиранского Митры, поэтому не помешает затронуть персидские представления о Вселенной. По мнению иранцев,

«„Ормазд создал светила и поместил их между небом и землей: неподвижные звезды, подвижные звезды, затем луну, потом солнце. Он создал сперва небесную сферу и разместил на ней неподвижные звезды в двенадцати частях (созвездиях), названия которых: Ягненок, Бык, Два портрета, Краб, Лев, Колос, Весы, Скорпион, Кентавр, Козерог, Ковш, Рыба… Над неподвижными звездами Ормазд назначил четырех военачальников… Как говорит (Ормазд)… Мех-и Гах (Полярная звезда), называемая также Мех-и мийан асман (Гвоздь в середине неба) — командующий всеми военачальниками… Ормазд создал луну… Над луной он создал солнце… Он назначил солнце и луну предводительствовать над звездами… Между землей и (нижней) сферой Ормазд поместил ветры, облака и огненную молнию так, чтобы… Тиштрийа… мог вбирать воду и заставлять дождь идти“» (Бундахишна 2).

«Khorda Avesta» подразумевает, что облака твёрдые, поскольку «полны воды» и «бьют горы» (ср. XXIX, XXX).

«„…Сперва Ормазд создал небо, светлое и ясное, с далеко простирающимися концами, в форме яйца (ср. III. — К.Г.), из сверкающего металла… Вершиной оно достигало до Бесконечного Света, а все творение было создано внутри неба — как в замке или в крепости, где хранится всякое оружие, необходимое для сражения, или как в доме, в котором есть все вещи“. [Бундахишна 1. — К.Г.]

Следует добавить, что… подразумевается, что земля находится в середине неба, „как яичный желток в середине яйца“. Далее в „Бундахишне“ говорится:

„…после воды он создал землю, круглую (ср. L. — К.Г.) …висящую в середине неба… Под этой землей всюду находится вода (ср. LVII. — К.Г.)“» (Дрезден).

В Yt. 10¶95 говорится о палице Митры, «достигающей обоих концов земных» (ср. Ив. 38¶5), что явно не свидетельствует в пользу её шарообразности. Огнепоклонники верили в «дно темнейшего из мест нескончаемого ада» (Aogemadaeca 28¶2, ср. LIII). Они предвосхитили отцов Церкви, уча, что бог Ахура-Мазда «поддерживает снизу землю и облака от падения» (Яс. 30¶4, ср. LXI), также и твердь небесную (Яс. 44¶4), по к-рой «водят звёзды» (Гаты).

Наконец, последним источником, из к-рого Библия черпала свою космологию, была древнегреческая астрономия. Пристальное наблюдение за звёздным небом показывает, что некоторые светила, наподобие Солнца и Луны движутся даже относительно небесной тверди. Древние «семь из этих светил называют планетами, утверждая, что они имеют движение, противоположное движению неба, — отчего их и назвали планетами, т.е. (по-греч. — К.Г.) блуждающими, ибо небо, говорят, движется от востока к западу, планеты же — от запада к востоку» (Ин.-Дмск. 7¶4). «Это мы можем заметить по луне, которая каждый вечер немного отступает назад» (6¶5), т.е., каждый час смещается на видимую величину своего диаметра в сторону звёзд, к-рые восточнее её. Луна тратит месяц, чтобы вернуться к исходной звезде. Аналогично обстоит дело с Солнцем:

«Созвездия, видимые над горизонтом вечером в западной части неба слева от Солнца, примерно через два месяца уже видны справа от него утром на востоке. Это привело к выводу о том, что Солнце медленно передвигается среди звезд справа налево. Путь, по которому Солнце совершает свое годичное движение, был назван эклиптикой» (Климишин).

Первым достижением древнегреческой астрономии была идея Фалеса Милетского (кон. 7 — нач. 6 вв. до н.э.) о том, что если небесная твердь вместе с прикреплёнными к ней звёздами вдруг прекратит своё вращение, Солнце окажется, как муха на потолке, «ползущим» по небосводу вокруг оси, к-рая всегда на 23½° наклонена к оси мира, причём так, чтобы Солнце восходило на западе и заходило на востоке. Следовательно, если снова запустить суточное вращение небесной тверди, дуга, к-рую Солнце за день описывает на небе, будет то «погружаться» за линию горизонта [«когда… солнце спускается к наиболее короткому и низкому восходу, т.е. восходу южному, наступает зимнее время года», в к-рое «бывает самый короткий день… и самая длинная ночь» (Ин.-Дмск. 7)], то подниматься над горизонтом [«восход солнца подымается к северу, следует летняя перемена года», отчего «летом бывает самый долгий день… и весьма короткая ночь» (Ин.-Дмск. 7)]. Независимость движения светил у Фалеса не имела непосредственного влияния на Новый завет, но подвела его ученика Анаксимандра к мысли о трёх вращающихся вокруг Земли кольцах, на 1-м из к-рых звёзды, на 2-м — Луна, а на 3-м — Солнце. Тем не менее, Фалесу, видимо, удалось внушить ранним христианам свою др. теорию, по к-рой «небеса и земля составлены из воды и водой» (2Пт. 3¶¶5-6).

Что до «прочих» планет, то от Галилея уже знаем, как Библия о них умалчивает. Разве только упоминается Денница или Утренняя звезда — планета Венера, к-рая наблюдается сразу до или после захода Солнца и в последнем случае словно падает, кружась, подобно древесному листу. В Пс. 14¶12, к примеру, говорится, что царь Вавилонский низвергнут с вершинного трона в преисподний Ад подобно тому, «как упал… с неба… денница» («אֵיךְ נָפַלְתָ מִשָׁמַיִם הַילְל») — уроженец зари («בֶּו־שָׁחַר»). (Зарёй в русских астрологических книгах 16 — 17 вв. именовали планету Марс, однако сомнительно, чтобы словом «заря» Синодальная Библия обозначала именно его.) По части планет, на этом астрономическая эрудиция Бога кончается, чего не скажешь о древних греках.

Важен, в частности, полумифический философ Пифагор (6 в. до н.э.), к-рый якобы, будучи соотечественником Фалеса, по его совету 22 года учился у египетских жрецов, а после завоевания персами Египта — ещё 12 лет у вавилонских. Мыслителям, считавшим себя последователями Пифагора, приписывают модель т.н. «луковичной Вселенной», к-рая пригрелась и в Новом завете.

Учили, что внутри Космического Яйца лежит другое, внутри другого — ещё одно и так семь раз до Земли. Получалось как бы семь небесных твердей, на каждой из к-рых какое-то светило. Свод 7-го от Земли неба, усеянного звёздами, вращается вокруг оси мира. Ниже 7-го неба находятся прозрачные тверди с планетами, расположенные в порядке уменьшения периода вращения планет относительно звёзд (Аристотель О небе) — это сферы Сатурна, Юпитера, Марса, Солнца, Венеры и Меркурия. Сферы эти вращаются вокруг оси эклиптики противоположно вращению 7-го неба (Роджерс), «однако, так как движение неба более быстрое, то оно своим вращательным движением увлекает с собою и семь планет» (Ин.-Дмск. 7¶4) через текучее вещество эфир, наполняющее Вселенную (подобно тому, как пролетающий самолёт увлекает через воздух шапку с головы наблюдателя). Звуки в эфире можно слышать. Исходя из этих представлений, Иоанн Дамаскин заявляет, что планета Венера ближе к Солнцу, чем Меркурий (7¶4).

Таков общий стержень античных космологических теорий, подлежавших разработке греками и вульгаризации евреями. Рассмотрение научных тонкостей выходит за рамки данного сочинения, однако для выяснения отношения к ним христианства нелишне остановиться на примере Аристотелевской космологии. Её Иоанн Дамаскин излагает так:

«Некоторые полагали, что небом (под «небом» Иоанн понимает звёздную сферу. — К.Г.) все окружено, и оно, будучи шарообразно, образует для всего самую высокую часть; самая же середина обнимаемого им пространства составляет самую низкую часть. И легкие, и подвижные тела, согласно этому мнению, получили от Творца место в самом верху, тела же тяжелые и стремящиеся книзу — в самом низу, т.е. в середине. Из всех стихий наиболее легкая и наиболее стремящаяся (вверх) — огонь, о котором поэтому утверждают, что он расположен непосредственно за небом. …ниже его… помещают воздух. Земля же и вода, как стихии, наиболее тяжелые и наиболее стремящиеся книзу, помещаются в самой середине, так что они являются противоположными друг к другу, одинаково находясь внизу. Впрочем, вода легче земли, почему она и подвижнее последней. Таким образом, получается, что над землею и водою кругом со всех сторон наподобие покрова простирается воздух, воздух со всех сторон обнимается» огнём, «а вне и вокруг всего этого расположено небо» (6¶3).

Поскольку земля падает к центру одинаково со всех сторон, она собралась в виде шара.

Об увлечении аристотелизмом на мусульманском Востоке и католическом Западе известно всем, однако православная Русь довольно часто пересматривала своё отношение к античному учёному. В 16 в. Максим Грек «мнения… „аристотельские“ (о шарообразности Земли) …называет „чужими баснями, растлевающими добрые обычаи“» и всячески отговаривает прислушиваться к европейским схоластам, что «много прельстилися внешними учениями».

Эти якобы «внешние» по отношению к христианству учения постепенно внушились и православным, не преминувшим обременить аристотелизм библейскими представлениями: так, в «Толковой Палее» небесные сферы вместо эфира приводятся в движение ангелами, а в «Зерцале естествозрительном» смакуется Аристотельское небо «емпирейское… еже есть престолъ блаженныхъ», на которое сверху пригромоздили библейские воды и Бога, а ангелов рассадили на планетные сферы соответственно их чину.

В очередной раз Аристотелю не повезло при Петре Великом, когда в Россию хлынуло учение Коперника, но отзвуки аристотелизма глухо послышались из анонимного «Разрушения Kоперниковой системы» (1815). (Райков.)

В наше время древнегреческому учёному снова приходится тяжело, ибо его «неуклюжая геоцентрическая модель», породила, как «Артур Кестлер пишет», «в университетах… лигу (ярых аристотелианцев)». И именно из-за них, а не из-за инквизиторов, Галилей отверг «отказ от аристотелевских (языческих) доктрин… Церковь же, напротив, поначалу непредвзято отнеслась к открытиям Галилея» (Сарфати), поскольку Библия им якобы не помеха (Кураев).

А вот как ещё заговаривается св. Григорий Палама:

«Почему, как должно бы следовать из твоих слов, не помрачены и не несовершенны святые — все те, кто вообще не имел образования, а из знавших эллинские науки — те, что простирают космос как шатер, небо утверждают наподобие свода, солнце возводят от северных частей земли, небосвод считают полым для принятия вод и, сами полные всем этим случайным незнанием, то есть, как ты говоришь, худшим мраком души, еще и стараются внушить его другим?» (1 Tриады 2¶37)

— бессовестно забывается, что как раз в Священном писании и «простирают космос как шатер», и «небо… наподобие свода», и воды на нём есть, и Солнце через север проходит; словно говорится, что «всем этим… незнанием» авторы Библии обязаны всё тем же распроклятым эллинам! А ведь и святые об устройстве мира чего только не наговорили. Пусть и случайно, вслепую, но вышло, что святой заклеймил Библию как чушь. [А осуждая эту чушь, проронил другую, что Солнце и светлячок «оба светятся в воздухе» (2¶5).]

В том, что христиане преследовали учёных, виноват философ Аристотель. И в том, что Библия пишет ахинею, тоже виновата языческая мысль. Греческие мыслители, из-за к-рых александро-каппадокийцы жили на шарообразной Земле, являются рассадниками мракобесия, а вот христиане, наоборот, перед кем-то «выгораживали» Галилея, хоть и заставили его отбросить «ложное мнение, полагающее Солнце в центре Вселенной и неподвижным».

В такой обстановке крайне важно знать, что именно говорит Библия о строении Вселенной. И лишь после этого можно судить, с кем Бог заодно: с Коперником ли, с Аристотелем или вовсе с Козьмой Индикопловом.

Рад поблагодарить членов кружка «Астро-Днепр» при Днепропетровском планетарии, работников кафедры философии социально-гуманитарного факультета Днепропетровского национального университета, днепропетровских адвентистов 7-го дня, но больше всех Вадима Савского за конструктивную критику, программное обеспечение и помощь в изучении еврейского языка. Да простит меня читатель за длиннющее вступление, я начинаю.