К нашей теме относятся также рассуждения о боге. Именно рассуждения о боге, а не вера в бога.

Если доводы разума спокойно отклоняются и ваш собеседник говорит, что он верит в бога, несмотря на груду логических, этических и естественнонаучных доводов, говорящих об абсолютной несогласованности этой гипотезы со всей жизнью, то делать нечего, вы ничего не добьетесь. В этом случае можно лишь рассчитывать на какое-то эмоциональное потрясение, которое зачастую способно разрушить веру там, где самая умнейшая антирелигиозная пропаганда оказывается бессильной.

Такая непробиваемая позиция достаточно распространена. Современные представители точки зрения, выражающейся словами “вера превыше всего и исключает разум”, имеют далеких предков. Очень давно деятель ранней христианской церкви Тертуллиан говорил: “Сын Бога был распят; я не стыжусь этого, хотя люди обязаны стыдиться этого. Сын Бога умер; в это нужно верить, хотя это абсурдно. Он был распят и воскрес: это несомненно так, поскольку это невозможно”.

Попробуйте убедить в чем-либо такого идеологического противника. Бесполезное дело.

Но надо сказать, что решительная позиция Тертуллиана относительно мало распространена. Причина понятна. Если против нее трудно вести антирелигиозную пропаганду, то зато и убеждать в ее справедливости — задача нелегкая. Поэтому католическая церковь решительно встала на другой путь.

“О нет! — утверждают они. — Разум и вера неразделимы. Напротив, с помощью разума можно обосновать католическую религию, вывести бытие бога и с полной логической строгостью доказать мрачное загробное будущее, которое ожидает неверующих”.

Католическая церковь заявляет, что бытие божье может быть доказано на пути, открытом Фомой Аквинским с помощью Аристотеля. Тезис, что доказательства эти достаточны, объявляется догматом веры. В своем специальном послании папа Лео XIII возвестил миру в 1879 году, что аристотелевские и томистские (учение Фомы называется томизмом) аргументы являются официальной нормой римской католической церкви.

Вот так! Разум разумом, но своим разумом не смей сомневаться в разумности утвержденных начальством доводов разума.

Прежде чем перейти к изложению канонизированной рениксы, небезынтересно сказать несколько слов об исторической ситуации, которая родила эти доказательства.

До XIII века христианская Европа мало знала об Аристотеле. Лишь к этому времени метод рассуждений этого мыслителя был занесен арабами в Испанию, а затем уже быстро распространился по всей Европе.

Первая реакция церкви была отрицательной, поскольку некоторые утверждения Аристотеля прямо расходились с догмами церкви...

Конечно, ряд заслуг Аристотеля неоспорим. В изучении человеческого мышления и познания действительности он первый открыл великолепные законы. В то же время Аристотель считал, что законы природы можно открыть только логическим рассуждением, и, чтобы проверить нить этих рассуждений, нет нужды обращаться к фактам.

Такой подход к установлению истины привел его в конечном счете к идее первичного двигателя, то есть к богу. За это “мертвое” у Аристотеля, как известно, и ухватились церковники. “Поповщина”, — писал Ленин, подчеркивая непоследовательность энциклопедиста древности, — убила в Аристотеле живое и увековечила мертвое”.

Я надеюсь, что этого замечания будет достаточно, чтобы читатель правильно оценил характер эпитета “аристотелевский”, которым я пользуюсь дальше довольно часто. Под словами “аристотелевское мышление” следует понимать “мышление схоластическое”.

Фома Аквинский понял, что всем прогрессивным в трудах философа можно пренебречь: главное же — в могущественных возможностях самого метода рассуждения Аристотеля. Церковь нуждалась в способах построения глубокомысленных рассуждений, полная пустота и бессодержательность которых была бы скрыта игрой слов, а также в придании слову изначального мистического смысла. И Фома Аквинский стал обучать христиан, как надо, исходя из “природного разума” — разума аристотелевской философии, строить рассуждения, приводящие к обоснованию религиозных догматов.

Средневековые схоласты с упоением занимались решением подобных задач. И надо сказать, что сделали они немало. Современным деятелям церкви (в особенности католической) осталось лишь систематизировать их труды и изложить в учебниках вроде того, который лежит сейчас передо мной. Это учебник “Курс ангелологии”. Вот, читатель, вы, вероятно, думали, что есть лишь геология, минералогия, зоология... Можете к этому перечню добавить и такую науку.

Признаюсь, мне попалось под руку не совсем свежее издание. Пришлось удовольствоваться старым учебником, увидевшим свет в 1883 году. Однако думаю, что последующие издания вряд ли сильно отличаются от упомянутого, поскольку предмет классический.

Число проблем, в которых предстоит разобраться изучающему, весьма значительное. Действительно, надо выяснить, обладают ли ангелы телом или нет, отведено ли им место в пространстве и во времени. Надо решить сложный вопрос о свободе воли ангелов и рассмотреть иерархию среди ангельского населения.

Учащемуся надо усвоить и историю ангелов: откуда они взялись, как, так сказать, развился мир ангелов (законы эволюции, ничего не поделаешь). Разумеется, следует получить отчетливое представление о том, как дело обстоит с ангелами на сегодняшний день: не сказались ли на них радиоволны, не сталкиваются ли с ними космические корабли.

Два последних раздела книги посвящены особо добрым ангелам и весьма злым. Учащемуся необходимо усвоить их взаимоотношения между собой и с человеком.

Так что работы много.

К сожалению, мы не можем детально изложить основы этой “увлекательной” науки, а выберем наудачу лишь несколько тем.

Скажем, такая вполне практическая проблема, как одержимость человека дьяволом.

“Как это понять? — спрашивает нас автор учебника. — Дьявол влез в тело человека и настолько овладел им, что движет его руками, говорит его языком, сообщает человеку сведения, недоступные тому, в ком дьявол не сидит. Где же тогда человеческая душа? Выведена из строя?

А может быть и так, — продолжает автор свое рассуждение, — тело человека находится одновременно под двумя началами —его собственной души и сатаны”.

Оба варианта приводят к тяжелым выводам. В первом случае оказывается возможным существо в обличье человека, но с душой дьявола, своего рода демоно-человек. Второй же вариант нельзя совместить с единичностью человеческого сознания.

“А если в человека вселится не один черт, а тысячи? Очень тяжело понять такую ситуацию!” — восклицает растревоженный автор учебника.

“Но так как одержимость чертями есть факт, — продолжает наш автор, — то нужна теория”.

Итак, как было доказано ранее (это слишком длинное доказательство, и с горестью я его опустил), ангелы и черти ограничены в пространстве и способны перемещаться. Так же было выяснено, что ангелы и дьяволы могут занимать вместе с человеком (но не друг с другом) одно место. Отсюда следует, что проникновение черта в тело человека согласуется с основными законами ангелологии. Тело человека достаточно объемисто, и мы не видим причины, почему в нем не может разместиться большее число чертей. Так же ясно, что в теле остается место и для души человека.

В чем же состоит одержимость? Единственно логичное решение состоит в том, что черти захватывают в плен душу и уже через этот передаточный механизм двигают руками, ногами и языком несчастного одержимого. Вот так...

Обсуждается и еще одна проблема: сколько на свете ангелов. Несомненно, много. В священном писании сказано — тысячи тысяч. Но, к сожалению, первоисточники не определяют точной цифры. А мнения отцов церкви расходятся. Оказывается, сообщает автор, наиболее распространенным является мнение, что ангелов в 99 раз больше, чем людей. Поскольку население земного шара быстро возрастает, то, видимо, возникает и опасность перенаселения неба. Правда, это не такстрашно, поскольку (эти вопросы автор курса ангелологии исследовал детально на других страницах) строго доказано, что ангелы не кушают.

Рассмотрев несколько мнений по поводу небесной заселенности, автор излагает свое мнение. Он думает, что число ангелов установить невозможно, хотя это число превосходит число людей и вещей.

Жалко, что перед нами нет этой книги издания XX века. Вероятно, в ней было бы сказано, что число ангелов превосходит число атомов, из которых состоит земной шар.

Итак, у всякой вещи свой ангел. Поэтому, насколько я могу судить, с точки зрения нашего автора, на конце булавочной головки может разместиться один ангел. Каждому своя булавка.

Большая заселенность неба ангелами доказываетсяследующей сентенцией: нельзя сомневаться в том, что множественность мира вещей является проявлением достоинства мира ангелов. Поскольку мир ангелов выше мира вещей, то разнообразие в нем должно быть большим. Однако, добавляет автор, число ангелов не бесконечно, поскольку они сотворены богом и ограничены в пространстве. Вот так!

А теперь оставим эту тему и вернемся к описаниям доказательств существования бога. Они строго классифицированы: есть доказательства космологические, есть телеологические, есть онтологические. Я не стану задерживать внимание читателя на всех этих терминах. Главное то, что все эти доказательства рениксовые.

Вот одно из них. Кажется, оно считалось самым убедительным из космологических доказательств. (Сейчас последует цитата из Фомы Аквинского. Обратите внимание, пожалуйста, на то, что рассуждения Аристотеля о движении легли целиком в основу этого аргумента в пользу бога.)

“Вполне очевидно и ясно нашим чувствам, что некоторые вещи в мире находятся в движении. То, что движется, движется другим (телом)...”

Иными словами, тело надо тянуть или толкать. А если ни тяги, ни толчка нет, то имеется тот самый “виртус мовенс”, о котором шла речь выше. Фома не затрудняет себя толкованием этого положения. Его влекут более общие и звонкие фразы.

“...ибо движение есть не что иное, как сведение чего-либо из скрытого состояния в действительное. Но ничто не может быть сведено из скрытого состояния в действительное, если только на него не подействовало нечто находящееся в активном состоянии”.

Прелесть как ясно! Не правда ли? Фразы что заклинания! Слова имеют некий общий, первичный, ни к чему не сводимый смысл. Я уверен, спроси схоласта: какое движение имеется в виду, что значит сведение, что вы понимаете под скрытым состоянием и т. д. И т. п.,— не получил бы ничего в ответ, кроме блеска разгневанных очей и упреков в дурости. Объяснять здесь, с точки зрения схоласта, нечего — слова говорят за себя сами. Тем не менее ввиду сложности утверждения Фома прибегает, так сказать, к наглядному примеру.

“Так, например, то, что действительно горячо как огонь, делает дерево, которое потенциально горячо, действительно горячим и поэтому движет его и меняет его”.

Не станем выяснять, почему дерево потенциально горячо, и продолжим цитату:

“Теперь далее. Невозможно, чтобы одна и та же вещь находилась бы одновременно и в скрытом и в действительном состоянии в одном и том же отношении. Так как. то, что горячо, в действительности не может быть одновременно потенциально горячим; и оно может быть одновременно лишь потенциально холодным”.

Ну как? Помог вам популярный пример с огнем? Вряд ли. Поразительно, что веками этот набор слов, эта чистейшая реникса производила впечатление на множество людей. А ведь среди них, без сомнения, были неглупые люди. Что означают эти фразы? Что значит, например, то, что реально горячо, может быть потенциально холодным, но не может быть потенциально горячим? Если имеется в виду возможная будущность тела, то ведь она может быть любой — горячее можно сделать и менее и более горячим. Впрочем, бросим это. Ясно, что характер “понимания” этой абракадабры должен быть иным. И между таким подходом к фразе, каким он есть в современном естествознании, и таким, каким он был у схоластов, лежит большая пропасть. В то время надо всем довлело чисто эмоциональное, поэтическое восприятие, и, главное, слово жило отдельной, оторванной от реальности жизнью.

“Но тогда зачем вы нам обо всем этом рассказываете!” — воскликнет читатель.

По очень простой причине: аристотелианство живуче, и его приметы мы находим в современных лжеучениях. Более того, метод схоластического мышления легко усваивается невежественными людьми, и поэтому демонстрация его пустозвонной никчемности остается актуальной...

Но мы еще не закончили цитату.

“...Поэтому невозможно, чтобы одна и та же вещь была одновременно и двигателем и движимым; иначе говоря, невозможно, чтобы тело двигалось само по себе”.

Итак, мы с легкостью доказали обратное тому, что есть в действительности. Основным законом природы как раз и является сформулированный И. Ньютоном закон, согласно которому равномерное и прямолинейное движение (движение по инерции) происходит само по себе.

Да, мощность аристотелевского метода рассуждения велика, что и говорить. Теперь остались пустяки, и мы доберемся с вами до господа бога.

“Поэтому если что-то пришло в движение, то его двигало другое. Но то, что привело в движение одно тело, движется и само, поэтому оно также нуждается в теле, которое его двигало, и это другое также, в свою очередь, нуждается в двигателе. Но это не может продолжаться до бесконечности...”

Я силюсь понять: почему не может? Что мешало последователям Аристотеля представить себе бесконечность? Дело тут не во времени, отделяющем нас от этого мыслителя. Ведь Демокрита бесконечность нисколько не пугала. Нет, здесь дело в том, что аристотелевско-томистское мышление способно создавать чувство душевной благости у невежественного человека с несравненно большей легкостью, чем мышление научное. Устраните громоздкую форму, запутанные фразы — и останутся утверждения, легко усваиваемые наивным мышлением: тепло, потому что много теплоты; тело движется, потому что его кто-то толкает; у всякой истории есть начало и конец и т. д. и т. п.

Я думаю, читателю уже ясно, что наличие бога мы уже доказали.

“Поэтому мы с необходимостью приходим к первому двигателю, под которым каждый и понимает Бога”.

Ну как? Есть у вас, читатель, настроение знакомиться с другими доказательствами такого типа? У кого нет, переверните несколько следующих страниц, а мы с терпеливыми читателями продолжим чтение сочинений Фомы.

“Среди существ имеются некоторые, которые бывают больше или меньше хороши, правдивы, благородны и т. д., чем другие схожие существа. Но когда мы говорим про какое-то свойство больше или меньше, то мы имеем в виду, насколько близко это свойство чему-то максимальному. Так, если про вещь говорят — горячее, то это значит, что она ближе по своим свойствам к наиболее горячему. Так же точно на свете есть что-то наилучшее, что-то наиболее правдивое, а следовательно, и что-то наиболее сущее. Поэтому должно существовать нечто более совершенное, чем все существующее, во всех отношениях. Это и есть Бог”.

С таким же успехом мы проведем следующее рассуждение. В мебельном магазине есть шкафы. Среди них мы видим самые красивые по отделке, самые лучшие по форме, наиболее совершенные по прочности. А раз так, то, значит, где-то должен стоять шкаф, который одновременно будет самый лучший и по цвету, и по форме, и по прочности. Можно отправляться в магазин проверять на шкафах томистскую логику.

Еще один аргумент Фомы.

“Тела, не имеющие знания, такие, как тела природы, действуют для достижения цели. Это очевидно из того, что они действуют всегда или почти всегда одинаково, чтобы результаты были наилучшими. Следовательно, они достигают конца не случайно, а предназначенно. Но поскольку эти тела сами не мыслят, то, значит, существует сознательное существо, которое направляет их к цели, и это существо мы называем Богом”.

Типичное пустословие, основанное на игре со словом “цель”. Надеюсь, что мои комментарии не нужны читателю. Больше примеров из Фомы Аквинского приводить не будем. Однако не могу удержаться, чтобы не выписать “великолепное” доказательство Ансельма (1022—1109 гг.). Прошу читателя сравнить его с нашей цитатой из произведения софиста Горгия. Итак, пожалуйста, сосредоточьтесь.

“Возможно представить себе существо, которое не может быть мыслимо несуществующим. Оно выше такого, которое можно мыслить несуществующим. Следовательно, если то существо, по отношению к которому нельзя себе представить высшего, может быть мыслимо несуществующим, то оно не является тем, по отношению к которому нельзя себе представить высшего. Но это непримиримое противоречие. Следовательно, вполне достоверно, что есть существо, по отношению к которому себе представить такое существо несуществующим, и это существо есть ты, наш господин, наш Бог”.

Честное слово, это не насмешка. Так и написано. Более того, в книге, из которой я взял эту цитату, сказано, что доказательство Ансельма имело большое влияние на Декарта, Спинозу, Гегеля... Не знаю! Если это так, то тем более удивительно.

Разобраться в доказательстве Ансельма надо с некоторым напряжением мыслительных способностей. Юными схоластами оно, вероятно, выучивалось наизусть и декламировалось нараспев.

Итак, есть существо, которое нельзя себе мыслить несуществующим. (Ну что же, согласимся с этой посылкой. Например, самого себя мне как-то тяжело мыслить несуществующим.) Обозначим его буквой Б.

Далее говорится, что есть существа, которых можно мыслить несуществующими. И с этим согласимся. Скажем, можно мыслить несуществующей собаку с тремя хвостами. Обозначим это существо С.

Ансельм говорит: Б выше С. Что под этим понимается? Выше по росту, по значимости, по цене?.. Не очень ясно. Ну да ладно, пусть Б будет выше С во всех отношениях.

Впрочем, почему? А может быть, треххвостая собака выше?

Да, нельзя сказать, чтобы посылки доказываемой теоремы были очевидны. Ну, а сама теорема?

Она вполне безупречна. Вот она: Б не может не существовать, поскольку это противоречит определению Б.

Я закончу главу, сказав несколько слов по поводу морального доказательства известного философа Иммануила Канта (1724—1804 гг.). Кант исходил из того, что моральный долг человека является его врожденным свойством.

Если бы это было так, если бы опыт показал, что высокая мораль не есть продукт воспитания, то это было бы сильным доводом в пользу существования господа бога. Но на самом деле ребенок — это чистая доска, и законы его поведения пишет на ней семья и общество, в которых ребенок растет. Так что бога нет? Никаких следов!